Йон Линдквист - Движение. Место второе

Я уже знал, что открылось тут моему взгляду несколько дней назад: трещина и то, что сквозь нее вылезало. И все равно на меня напало сильное желание зайти в это помещение, тяга, которую я ощущал физически, как будто кто-то вцепился мне в жилы и пытался туда затянуть. Картина с чайкой снова встала перед глазами, и я вспомнил, зачем, собственно, пришел в прачечную.

Единственным, что могло сослужить мне какую-то службу, был водосгон для пола – резиновая насадка на длинной ручке, с помощью которой нужно сгонять воду в водосток. С водосгоном в руке я вернулся во двор, надеясь, что чайка умерла сама, пока меня не было.

К сожалению, этого не произошло. Она продолжала бессмысленно скрести крыльями по асфальту, издавая сухие безжизненные звуки. Я подошел к чайке, безуспешно пытаясь сглотнуть ком, который стоял в горле. После этого занес водосгон над ее шеей. Чайка загребала лапами, и из горла у нее вырывались стоны. Я сжал зубы и надавил. Раздался слабый хруст. Лапы чайки пару раз вздрогнули, и она замерла.

Я отставил в сторону водосгон и прислонил его ручку к стене моего дома, не желая больше возвращаться в прачечную. Затем я минуту постоял с опущенной головой, смотря на мертвую птицу, и отдал ей дань памяти, беззвучно произнеся торжественную молитву, что-то вроде «да полетишь ты по бескрайнему небу».

В последующие дни я начал постепенно налаживать свою жизнь. Я накупил продуктов и заполнил холодильник, просмотрел телефонный каталог в поисках ресторанов, в которых можно показывать фокусы у столов, и составил портфолио из фотографий и рекомендательных писем. Во время репетиций начал делать упор на развлекательную сторону, а не на техническое мастерство, воспроизводя что-то больше похожее на то, что я обычно показывал на улицах.

Птицы продолжали сыпаться с неба. Время от времени слышались шлепки от трупов птиц, падающих на асфальт: оперение смягчало удары. Когда я утром выходил во двор, чаще всего в это время там лежало несколько мертвых птиц. В два часа дня появлялся мужчина, который их убирал.

Однажды я сидел у окна и смотрел, как он работает. Мужчине было около шестидесяти лет, у него были одутловатые щеки и отвисший живот. Венчик седых волос обрамлял лысую макушку. С грустным видом, медленно двигаясь, он перемещался между мертвыми птицами и аккуратно складывал их в магазинный пакет. Что-то было сказочное или повседневно-мифическое в этой сцене, а в финале он завязывал ручки пакета и отправлял его в контейнер для мусора.

Постепенно птиц становилось меньше, и через неделю это явление почти прекратилось. Возможно, птицы, подобно гагам, научились избегать островов, где встречаются охотники. Шлепки по крыше звучали все реже.

Один-единственный раз я своими глазами увидел, как это происходит. Я шел домой из заведения в башне Кунгстурнет, куда ходил каждый день, и, когда открыл калитку во двор, бросил взгляд на небо – как раз в этот момент между крышами появилась ворона. Я стоял и удивлялся, наблюдая, как птица утрачивает способность летать.

Это было больше всего похоже на то, как рыбка падает на дно аквариума, из которого внезапно откачали воду. Сколько ни бейся, ничего не выйдет, если пропала сама среда, которая держала тебя на плаву.

То же самое произошло и с вороной. Было видно, как она пролетает над крышами домов. Внезапно и без всякой причины птица камнем упала вниз. Ворона бешено хлопала крыльями, пытаясь набрать высоту, но никакого сцепления с воздухом не находила, и в результате ничто не помешало силе земного притяжения ускоренно тащить ее вниз, так что через пару секунд она врезалась головой в землю в нескольких метрах от моих ног и окончательно успокоилась.

Надеюсь, что уже продемонстрировал своим рассказом, с какой невероятной легкостью любой человек готов закрывать глаза на странности или отклонения от нормы, пока они не создают проблем лично ему. Понятно, все эти мертвые птицы во дворе вызывали неприятные чувства, но не настолько неприятные или странные, чтобы заставить меня съехать из этого дома. Я по-прежнему там жил.

Я обошел почти все рестораны в районе Норрмальм, показывая свое портфолио и пробные фокусы, демонстрируя, как я могу развлекать посетителей. Мне везде отказывали. Владельцы ресторанов считали, что люди приходят спокойно поесть, и, как выразился один неприятный тип, посетители не заказывают шута к кофе.

Это выбивало из колеи, но я не терял надежды. В паре мест владельцы проявили сдержанный интерес: им понравились мои фокусы, но они не решились на такую необычную авантюру, хотя я и просил платить мне чисто символическую сумму в надежде на чаевые. Но нет. Не сейчас. Не так.

Прежде чем окончательно сдаться, я все равно хотел попробовать еще раз и пройтись по району Эстермальм. Однажды вечером в октябре я сидел за письменным столом и листал карты города в телефонном каталоге.

В этот момент со стороны двора послышались голоса. Я подошел к окну и немного приподнял жалюзи.

Дверь в прачечную была приоткрыта, и оттуда во двор проникал луч света. Голоса раздавались оттуда же. Не было видно, кто там говорит, и нельзя было разобрать ни слова, но, судя по тону, там кто-то ссорился.

Я ощутил прохладу вечернего воздуха, когда вышел на лестницу, потихоньку спустился вниз и пошел по направлению к этой полоске света. Тогда я уже начал разбирать отрывки фраз.

«Никто не может единолично… составить план… без понимания, сколько это стоит… не осознавая последствий».

До двери оставалось всего несколько метров, и тут она внезапно распахнулась.

Из нее вышла женщина, которая продала мне телевизор, но, увидев меня, резко остановилась. Я не мог рассмотреть выражения ее лица, потому что она стояла против света, но в ее позе явно читалось больше ярости, чем удивления.

– Ты здесь подслушиваешь?

Я мог бы сослаться на свои права. На то, что это место общего пользования, где я могу находиться столько, сколько захочу, но от ее строгого тона поневоле сжался.

– Я просто… хотел забронировать время для стирки, – пробормотал я.

– Вот как. А ключ у тебя где?

Что-что, а уж постирать-то мне точно было нужно. Дешевое белье, которое я купил в универсаме, почти кончилось, но мне совершенно нечего было сейчас предъявить в доказательство своего намерения. Ключ в руке был бы убедительней.

За спиной женщины было видно приоткрытую дверь в душевую. Также я заметил, что в прачечной находятся еще как минимум трое. Муж женщины, Эльса и мужчина, который убирал трупики птиц во дворе. Они все повернулись и смотрели в направлении входной двери.

Несмотря на разговоры на повышенных тонах, что-то блаженное было в их лицах, а Эльса казалась на несколько лет моложе. Свет от флуоресцентной лампочки под потолком преображался, когда падал ей на лицо, и выглядело это так, будто лицо светится изнутри.