Стивен Кинг - Будет кровь

Может быть, у него начинается болезнь Альцгеймера? Может быть, в этом причина?

— Не будь идиотом, — сказал он вслух, и ему самому не понравилось, как звучал его голос. Гнусаво и хрипло. Скоро он совсем не сможет говорить. Впрочем, здесь ему все равно разговаривать не с кем. Только с самим собой.

Вот и давай, подними жопу и двигай домой. Там жена, дети. Будет с кем поговорить.

Но если сейчас он сорвется домой, то потеряет книгу. Он знал это точно, как знал свое имя. Он вернется в Фалмут, дней через пять почувствует себя лучше, откроет файлы с названием «Биттер-Ривер», перечитает свою собственную историю, и она покажется ему чужой, словно ее написал кто-то другой, и теперь ему надо ее закончить, а он совершенно не представляет, как именно. Если сейчас он сорвется домой, это будет все равно что отказаться от бесценного подарка судьбы, который, возможно, бывает раз в жизни.

«К врачу не пошел, типа надо быть мужиком, и в итоге свалился с воспалением легких», — сказала дочь Роя Девитта, имея в виду: вот же старый дурак . И он, Дрю, сейчас собирается выступить таким же дураком?

Девушка или тигр. Книга или жизнь. Неужели выбор настолько суров и даже пафосен? Конечно, нет. Но Дрю чувствовал себя очень погано: как десять фунтов дерьма в пятифунтовом ведре.

Мне надо вздремнуть. Вот проснусь, тогда и решу.

Он отпил еще глоток «Волшебного эликсира доктора Кинга» — или как там оно называлось — и поднялся в «хозяйскую спальню», которую они с Люси делили, когда приезжали сюда все вместе. Он заснул почти сразу, а когда проснулся, дождь и ветер уже сделали за него выбор. Ему надо было позвонить домой. Пока еще можно звонить.

— Привет, милая, это я. Прости, что я тебя разозлил. Я не хотел, честное слово.

Она пропустила его слова мимо ушей.

— Мне кажется, это не аллергия, мистер. Мне кажется, вы заболели всерьез.

— Просто простуда. — Он тихонько откашлялся, пытаясь прочистить горло. — Но сильная.

Прочистка горла обернулась полноценным кашлем. Дрю прикрыл микрофон трубки ладонью, но Люси наверняка услышала. Снаружи завывал ветер, дождь стучал в окна, свет в доме мигал.

— И что теперь? Будешь отсиживаться в лесах?

— Похоже, придется, — сказал он и быстро продолжил: — Теперь уже не только из-за книги. Я бы вернулся, если бы дорога была безопасной, но тут уже началась буря. Вот только сейчас мигал свет. Думаю, к вечеру отрубится и электричество, и телефон. Тут я делаю паузу, чтобы ты сказала: «А я тебе говорила».

— А я тебе говорила, — сказала она. — А теперь, когда мы решили этот вопрос, скажи мне вот что: ты сильно болеешь?

— Не очень сильно.

Это была ложь посерьезнее, чем в тот раз, когда он сказал, что у него не работает телеантенна. На самом деле он разболелся по-настоящему, но если он это скажет, будет непросто предугадать, как поведет себя Люси. С нее станется позвонить в окружную полицию Преск-Айла и потребовать, чтобы они немедленно выезжали его спасать. Даже в его теперешнем состоянии это будет чересчур. Не говоря уж о том, что он сгорит со стыда.

— Мне это не нравится, Дрю. Мне очень не нравится, что ты там один. Ты уверен, что не сможешь приехать?

— Я бы, наверное, приехал, если бы выехал раньше. Но я принял лекарство от кашля, лег вздремнуть и проспал. Теперь я уже боюсь ехать. Дорогу размыло еще прошлой зимой. Я нормально проехал, когда было сухо. А при таком ливне большие участки дороги наверняка уйдут под воду. Может быть, «шевроле» и проедет, но если нет, я застряну посреди леса в шести милях от дома и в девяти милях от ближайшего поселка.

Люси долго молчала, и Дрю прямо слышал, как она думает: Ну да. Типа надо быть мужиком. Вот же старый дурак . Потому что в некоторых ситуациях простого «А я тебе говорила» явно было недостаточно.

Налетел очередной порыв ветра, свет снова мигнул. (Или моргнул?) В трубке что-то застрекотало, но стрекот быстро затих.

— Дрю? Ты слушаешь?

— Да.

— Что-то трещало на линии.

— Я слышал.

— У тебя есть еда?

— У меня много еды.

Не то чтобы ему так уж хотелось есть.

Люси вздохнула.

— Тогда держи оборону. Позвони вечером, если еще будет связь.

— Позвоню. И как только у нас распогодится, сразу поеду домой.

— Если дорогу завалит деревьями, то не сразу. Придется ждать, пока кто-нибудь не приедет ее расчистить.

— Я сам в состоянии расчистить дорогу, — сказал Дрю. — В сарае должна остаться папина бензопила, если кто-то из квартирантов ее не упер. Бензин наверняка испарился, но я могу слить немножко из «шевроле».

— Если не разболеешься окончательно.

— Не разболеюсь…

— Я скажу детям, что у тебя все в порядке, — задумчиво проговорила Люси, как бы размышляя вслух. — Незачем волновать и их тоже.

— Да, хорошо…

— Что хорошего, Дрю? Это какой-то пипец. — Люси ненавидела, когда Дрю ее перебивал, но вечно перебивала его сама. — Я хочу, чтобы ты это знал. Если ты подвергаешь себя опасности, то подвергаешь опасности и нас тоже.

— Извини…

— Как продвигается книга? Надеюсь, что хорошо. Надеюсь, оно того стоит.

— Продвигается просто отлично.

Он уже не был в этом уверен, но что еще он мог сказать? Опять начинается прежнее дерьмо, Люси, а вдобавок я еще и заболел? Вряд ли это ее успокоит.

— Хорошо. — Она снова вздохнула. — Ты, конечно, придурок, но я все равно тебя люблю.

— Я тебя тоже лю… — Снова взвыл ветер, и в доме стало темно, только сквозь окна сочился тусклый, размытый свет. — Люси, у меня только что отрубился свет.

Его голос звучал спокойно, и это было хорошо.

— Посмотри в сарае, — сказала она. — Там должна быть керосиновая лампа…

В трубке опять затрещало, и на этот раз треск сменился глухой тишиной. Дрю положил трубку на место. Теперь он остался совсем один.

Он надел старую заплесневелую куртку, висевшую на крючке у двери, вышел на улицу и принялся пробиваться к сараю сквозь сплошной дождь и вечерний сумеречный свет. По дороге ему пришлось вскинуть руку, чтобы отмахнуться от летящей на него ветки. Может, все дело в болезни, меняющей восприятие, но казалось, что ветер уже набрал скорость не меньше сорока миль в час. Дрю долго возился с ключами, холодная дождевая вода затекала за шиворот, несмотря на поднятый воротник куртки. Первые три ключа не подошли, и только четвертый открыл висячий замок на двери сарая. Дрю снова пришлось покрутить ключ в замке, чтобы он повернулся. К тому времени, когда замок наконец поддался, Дрю промок насквозь и раскашлялся.

Даже с распахнутой настежь дверью в сарае было темно, но света все же хватило, чтобы разглядеть бензопилу на столе в дальнем углу. Там же лежали еще две обычные пилы, одна из них двуручная, и это было хорошо, потому что бензопила, кажется, никуда не годилась. Желтая краска на корпусе почти скрылась под древними наслоениями застывшей смазки, режущая цепь проржавела насквозь, да и Дрю вряд ли хватило бы сил, чтобы как следует дернуть за пусковой трос.