Стивен Кинг - Будет кровь

— У нас тоже. — Раз уж он не сказал сразу, что никаких «нас» больше нет, лучше придерживаться изначальной легенды. — Только Восьмой и Десятый каналы.

Андреа кивнула.

— Где реклама автомобилей? Где реклама «Эликвиса» и мебельных дискаунтеров? Ничего не осталось. Только сплошной Чарлз Кранц. Тридцать девять прекрасных лет. Спасибо, Чак. Держится на экране не меньше минуты, а дальше все снова идет по программе. Очень странно, но что нынче не странно? А теперь я действительно очень хочу домой.

— Этот Чарлз Кранц, он работает в вашем банке? Выходит на пенсию в вашем банке?

Она секунду помедлила и побрела к дому, держа в руке туфли, которые не понадобятся ей сегодня. И, возможно, уже никогда.

— Я понятия не имею, кто такой этот Чарлз Кранц. Может быть, он работал в головном офисе в Оклахоме. Хотя, насколько я знаю, Оклахома теперь превратилась в одно сплошное пепелище.

Марти молча смотрел ей вслед. Как и Гас Уилфонг, который присоединился к нему. Чуть погодя Гас кивком указал на угрюмый парад служащих, лишенных возможности попасть на работу: в магазины и банки, в рестораны и курьерские службы.

— Они похожи на беженцев, — заметил он.

— Да, — согласился Марти. — Действительно похожи. Помнишь, ты спрашивал о запасах еды?

Гас кивнул.

— У меня неплохой запас банок супа. Есть басмати и несколько упаковок рисовой смеси. Плюс еще несколько упаковок кукурузных хлопьев. Наверное, с полдюжины замороженных «быстрых» обедов и полпинты мороженого.

— Ты вроде как не особо волнуешься.

Марти пожал плечами.

— Какой смысл волноваться?

— Вот что интересно, — сказал Гас. — Поначалу мы все волновались. Все хотели знать, что происходит. Народ отправился протестовать в Вашингтон. Помнишь, когда повалили забор вокруг Белого дома, и полиция застрелила нескольких студентов?

— Ага.

— В России свергли правительство. Случилась четырехдневная война между Индией и Пакистаном. В Германии появился вулкан, я тебя умоляю — в Германии ! Мы все твердили друг другу, что все вскоре уляжется, только оно почему-то не улеглось.

— Да, — сказал Марти. Он только что встал, но уже чувствовал себя очень уставшим. Очень, очень уставшим. — Не улеглось. Наоборот, разошлось.

— И все эти самоубийства.

Марти кивнул.

— Фелисия говорит, у них каждый день новые поступления.

— Я думаю, самоубийства пойдут на спад, — сказал Гас. — Люди будут просто ждать.

— Чего ждать?

— Конца, дружище. Конца всего. Мы проходим все стадии горя, ты разве не понял? И теперь мы уже на последней. Принятие.

Марти ничего не сказал. Он просто не знал, что сказать.

— Уже никто не проявляет особенного любопытства. И все это… — Гас обвел улицу широким жестом. — Все обрушилось ни с того ни с сего. В смысле, мы знали, что экология летит к чертям — думаю, даже правые маразматики втайне так думали, — но тут мы имеем шестьдесят вариантов дерьма, причем все разом. — Он посмотрел на Марти почти умоляющим взглядом. — Сколько времени нам остается? Год? Четырнадцать месяцев?

— Да, — согласился Марти. — Все очень хреново.

Других слов у него не нашлось.

Сверху донесся какой-то гудящий звук, и они оба подняли глаза. Муниципальный аэропорт теперь почти не принимал пассажирские авиалайнеры, но это был маленький самолет, который метался по непривычно чистому небу и пускал из хвоста белую струю. Следуя за самолетом, дым (или какое-то химическое вещество) складывался в огромные буквы.

— Ого! — Гас запрокинул голову к небу. — Самолет, пишущий дымом. С детства их не видел.

«ЧАРЛЗ», — написал самолет. Потом: «КРАНЦ». А затем — как и следовало ожидать — «39 ПРЕКРАСНЫХ ЛЕТ». Имя уже начало расплываться, пока самолет выписывал в небе: «СПАСИБО, ЧАК!»

— Что за хрень? — сказал Гас.

— Я вот тоже хотел спросить, — отозвался Марти.

Марти не завтракал, а потому, вернувшись в дом, разогрел себе в микроволновке один из готовых замороженных обедов — куриный пирог от «Мэри Каллендер». Он взял тарелку в гостиную, чтобы посмотреть телевизор. Но на обоих каналах из тех двух, что еще не прекратили вещание, висела статичная картинка: фотография Чарлза «Чака» Кранца, сидящего за столом с ручкой в руке в постоянной готовности. Марти таращился на нее, пока ел пирог, потом выключил идиотский ящик и снова лег спать. Ему показалось, что так будет разумнее всего.

Он проспал почти до вечера, и хотя ему не снилась Фелисия (во всяком случае, он не помнил, чтобы она ему снилась), проснулся с мыслями о ней. Ему захотелось увидеться с Фели и напроситься к ней на ночь. А может, и вовсе остаться. Шестьдесят вариантов дерьма, сказал Гас, причем все разом. Если это и вправду конец, не хотелось встретить его в одиночестве.

До Харвест-Акра, уютного микрорайона, где теперь жила Фелисия, было всего три мили, и Марти не стал рисковать выезжать на машине, а решил прогуляться пешком, для чего облачился в спортивный костюм и кроссовки. День близился к вечеру, но все равно было солнечно и тепло, на чистом небе — по-прежнему ни облачка, на улицах полно народу. Кто-то наслаждался погожим деньком, однако большинство прохожих угрюмо смотрели себе под ноги. Почти никто не разговаривал, даже те, кто шагали вдвоем или втроем.

На Парк-драйв, одной из главных магистралей восточной части города, все четыре полосы были забиты машинами, преимущественно пустыми. Лавируя между застывшими автомобилями, Марти перешел на другую сторону и увидел пожилого мужчину в твидовом костюме и фетровой шляпе. Он сидел на краю тротуара и выбивал трубку в ливневую решетку. Заметив, что Марти за ним наблюдает, старик улыбнулся:

— Вот присел отдохнуть. Ходил в центр, хотел посмотреть на обвалившийся перекресток, сфотографировал на телефон. Подумал, может быть, местные телеканалы заинтересуются, но, похоже, эфир приказал долго жить. Везде только фотографии этого Кранца.

— Да, — сказал Марти. — Сплошной Чак, уже непрерывно. Вы, случайно, не знаете…

— Нет. Я поспрашивал у людей. Никто не знает. Похоже, этот загадочный Кранц — прямо Оз Апокалипсиса.

Марти рассмеялся.

— А куда вы идете, сэр?

— В Харвест-Акр. Славное место. На отшибе, вдали от людской суеты. — Он достал из кармана кисет с табаком и принялся вновь набивать трубку.

— И я туда же. Там живет моя бывшая жена. Может быть, пойдем вместе?

Пожилой джентльмен, поморщившись, поднялся.

— Только если вы пообещаете не спешить. — Он раскурил трубку, выдохнул облачко дыма. — Артрит. Я пью таблетки, но они уже почти не помогают.

— Это очень хреново, — сказал Марти. — Вы задавайте темп, а я подстроюсь.

Старик шел очень медленно. Его звали Сэмюэл Ярбро. Он был владельцем и управляющим «Бюро ритуальных услуг Ярбро».