Стивен Кинг - Будет кровь

Чак кивнул. Каждый год, в канун Рождества, они смотрели «Рождественскую песнь», хотя Рождество не справляли. Но Чак все равно не понимал, о чем говорит дедушка.

— С парнишкой Джеффри оно приключилось практически сразу, — сказал дедушка, сосредоточенно глядя в телевизор, но Чак сомневался, что он видит происходящее на экране. — А вот с Генри Питерсоном… тут вышло дольше. Прошло года четыре. Или, может, пять лет. К тому времени я почти и забыл, что я там видел. — Он указал большим пальцем на потолок. — После этого я поклялся себе: больше туда ни ногой. Но все равно ведь поперся, и очень зря. Из-за Сары… твоей бобэ… и хлеба. Ждать — это хуже всего. Ты сам поймешь, Чаки, когда…

В кухне хлопнула дверь. Это вернулась бабушка. Она ходила к соседке, миссис Стэнли, чтобы отнести ей куриный бульон, потому что та приболела. Так сказала бабуля, но даже в свои десять лет Чак понимал, что была и другая причина. Миссис Стэнли знала все сплетни и слухи, ходившие по округе («Та еще йенте [12] Сплетница (идиш). », — говорил о ней дедушка), и охотно делилась ими с каждым, кто хотел слушать. Обычно после походов к соседке бабушка пересказывала все новости деду, предварительно попросив Чака выйти из комнаты. Но «выйти из комнаты» не означает, что нельзя слушать под дверью.

— Кто такой Генри Питерсон, дедуль? — спросил Чак.

Но дедушка слышал, что его жена пришла домой. Он сел попрямее и отставил в сторону пиво.

— Ты гляди! — крикнул он, вполне убедительно изображая трезвость (впрочем, бабушку все равно не обманешь). — «Соксы» взяли все базы!

Под конец восьмого иннинга бабуля отправила дедушку в магазин за молоком для утренних хлопьев Чака.

— И не вздумай садиться за руль. Иди пешком, хоть чуть-чуть протрезвеешь.

Дедушка не стал возражать. Он вообще редко спорил с бабулей, а если пытался с ней спорить, результат получался неутешительный. Когда он ушел, бабушка — бобэ — села на диван рядом с Чаком и приобняла его одной рукой. Чак положил голову на ее мягкое, уютное плечо.

— Он рассказывал о своих призраках, да? Которые водятся в башне?

— Э… да. — Врать было бесполезно; бабушка всегда знала, когда ей врут. — А там правда есть призраки? Ты их видела?

Бабушка фыркнула.

— А ты сам как думаешь, хантль [13] Балбес (идиш). ? — Только потом Чак поймет, что это был не ответ. — Я бы не обращала внимания на россказни зэйдэ. Он замечательный человек, но иногда пьет слишком много. И сразу садится на своих любимых коньков. Ты наверняка понимаешь, о чем я.

Да, Чак понимал. Никсон должен сидеть в тюрьме; фейгелесы [14] Гомосексуалисты (идиш). захватили американскую культуру и превратили в сплошную голубизну; конкурсы красоты типа «Мисс Америка» (бабушка их любила) — как есть стриптиз и мерзость. Но никогда раньше дед не говорил о призраках в башне. По крайней мере, не говорил Чаку.

— Бобэ, а кто такой парнишка Джеффри?

Она тяжело вздохнула.

— Это очень печальная история, Мальчак. — (Это была ее любимая шутка: мальчик Чак, Мальчак.) — Он жил на соседней улице. Его насмерть сбил пьяный водитель, когда он выбежал на дорогу за укатившимся мячиком. Это было давным-давно. Если дед говорил, будто заранее знал, что так и случится, потому что увидел, как оно будет, он просто ошибся. Или выдумал шутки ради.

Бабушка всегда знала, когда Чак ей врал; в тот вечер Чак понял, что он тоже знает, когда бабушка врет ему. Все сразу стало понятно по тому, как она отвела взгляд и уставилась в телевизор, словно ее очень заинтересовало происходящее на экране, хотя Чак точно знал, что бабушке по барабану любой бейсбол, даже чемпионат Мировой серии.

— Пить ему надо меньше, — сказала бабушка, и на этом разговор завершился.

Может быть, так и было. Может быть . Но с того вечера Чак начал бояться башенки с ее вечно запертой дверью на вершине короткой (всего шесть ступенек) узкой лестницы, которую освещала единственная голая лампочка, свисавшая с потолка на черном проводе. Однако не зря говорят, что страх притягателен, и иногда, когда бабушки с дедушкой не было дома, Чак отваживался подняться по этой лестнице. Он вставал перед дверью, трогал висячий замок, морщился, если тот бряцал (ведь шум мог потревожить призраков, обитавших в башне), и быстро спускался, с опаской оглядываясь на дверь. Легко было вообразить, как замок открывается и падает на пол. Как дверь скрипит на несмазанных петлях. Если бы что-то подобное произошло, Чак бы, наверное, умер от страха.

Подвал же, напротив, был вовсе не страшным. Его хорошо освещали яркие люминесцентные лампы. Когда дедушка вышел на пенсию и продал свою сеть обувных магазинов, он устроил в подвале столярную мастерскую, где проводил много времени. Там всегда приятно пахло опилками. В самом дальнем углу, вдали от строгальных, ленточнопильных и шлифовальных станков, трогать которые строго-настрого запрещалось, Чак нашел большую коробку, набитую старыми дедушкиными книжками о братьях Харди. Истории были хоть и старомодными, но интересными. Однажды Чак сидел в кухне, читал «Зловещий указатель» и ждал, когда бабушка вынет из духовки противень с печеньем. Вдруг она подошла и вырвала книжку у него из рук.

— Ты все-таки достоин лучшего, Мальчак. Пора повышать свой читательский уровень. Сиди здесь, никуда не уходи.

— Я только-только дошел до самого интересного! — возмутился Чак.

Бабушка фыркнула, как умеют фыркать только еврейские бобэ.

— Ничего интересного здесь быть не может, — сказала она и ушла, забрав книжку.

Взамен она принесла Чаку «Убийство Роджера Экройда».

— Вот тебе стоящий детектив, — сказала она. — По-настоящему интересный. Не тупые истории про каких-то подростков, которые носятся как очумелые. Считай, что это твое приобщение к большой литературе. — Она на секунду задумалась. — Ладно, это, конечно, не Сол Беллоу, но тоже неплохо.

Чак начал читать исключительно для того, чтобы угодить бабушке, но вскоре увяз с головой. За год он прочитал почти две дюжины романов Агаты Кристи, из них пару-тройку о мисс Марпл, но Эркюль Пуаро ему нравился больше. Месье Пуаро с его щегольскими усами и могучим мозгом из «маленьких серых клеточек». Однажды во время летних каникул Чак читал «Убийство в “Восточном экспрессе”», лежа в гамаке на заднем дворе, и его взгляд случайно упал на башенку на крыше дома. Интересно, подумал Чак, а как месье Пуаро приступил бы к расследованию этой тайны.

Ага, сказал он себе. А потом: Voilà [15] Вот, вот так, ага (фр.). , — так было даже лучше.

Когда бабушка в следующий раз испекла черничные кексы, Чак спросил, можно ли отнести несколько штук миссис Стэнли.