Стивен Кинг - Будет кровь

— Ланч на столе, — говорит Шарлотта. — Боюсь, только фруктовый салат и холодная курятина, но на десерт торт и… и…

Ее глаза наполняются слезами, и, увидев их, Холли ощущает — несмотря на всю работу с психотерапевтами — волну негодования, близкую к ненависти. Может, это ненависть. Она думает о том, сколько раз плакала в присутствии матери и ей всегда предлагали идти в ее комнату и оставаться там, «пока слезы не высохнут». Ей очень хочется бросить в лицо матери те самые слова, но вместо этого она неловко обнимает Шарлотту. И понимает, чувствуя косточки под дряблой и тонкой плотью, что ее мать совсем старая. Разве может она испытывать неприязнь к старой женщине, которая так нуждается в ее помощи? Ответ вроде бы очень простой.

Через мгновение Шарлотта отталкивает Холли с легкой гримасой, словно унюхала что-то неприятное.

— Иди поздоровайся с дядей и скажи ему, что ланч на столе. Ты знаешь, где он.

Конечно, Холли знает. Из гостиной доносятся профессионально взволнованные голоса комментаторов, разогревающих зрителей перед игрой. Они с Джеромом идут друг за другом, чтобы случайно не задеть экспонаты фарфоровой галереи.

— Сколько их у нее? — шепотом спрашивает Джером.

Холли качает головой.

— Не знаю. Она всегда их любила, но ситуация вышла из-под контроля после смерти моего отца. — Она повышает голос, добавляет в него фальшивой веселости: — Привет, дядя Генри. К ланчу готов?

Дядя Генри определенно не ходил в церковь. Ссутулившись, он сидит в шезлонге, на нем футболка Университета Пердью с длинными рукавами со следами съеденного за завтраком яйца и джинсы на резинке. Они сползли, открыв верх боксеров с миниатюрными синими флажками. Его взгляд смещается с телевизора на гостей. Мгновение он не понимает, кто перед ним, потом улыбается.

— Джейни! Что ты тут делаешь?

Слова пронзают Холли, словно стеклянный кинжал, и ее мысли на секунду переключаются на Чета Ондовски, с поцарапанными руками и порванным карманом пиджака. И почему нет? Джейни была ее кузиной, умной и жизнерадостной, какой Холли никогда не стать, и одно время Джейни была близкой подругой Билла Ходжеса, прежде чем погибла при другом взрыве: ее убила бомба, заложенная Брейди Хартсфилдом и предназначавшаяся Биллу Ходжесу.

— Я — не Джейни, дядя Генри, — говорит она все с той же наигранной веселостью, какую обычно приберегают для коктейльных вечеринок. — Холли.

Еще одна из тех немых пауз, необходимых заржавевшим реле, чтобы выполнить работу, на которую ранее не требовалось и секунды. Потом он кивает:

— Конечно. Это мои глаза, наверное. Слишком много смотрю телевизор.

Едва ли дело в его глазах, думает Холли. Джейни уже многие годы в могиле. Вот в чем дело.

— Подойди, девочка, и обними меня.

Она обнимает, максимально быстро. Когда отрывается от дяди, тот смотрит на Джерома.

— Кто этот… — с ужасом она думает, что он скажет «черный парень», а может, и «черномазый», но этого не происходит, — парень? Я думал, ты встречалась с копом.

На этот раз она не считает необходимым его поправить.

— Это Джером. Джером Робинсон. Ты с ним виделся.

— Правда? Наверное, выживаю из ума. — Эти слова он произносит как бы между прочим, не осознавая, что это чистая правда.

Джером пожимает ему руку.

— Как поживаете, сэр?

— Не так уж плохо для старика, — отвечает дядя Генри, но прежде чем успевает продолжить, Шарлотта зовет — практически визжит — из кухни: ланч на столе. — Голос хозяина [19] «Голос хозяина» — неофициальное название британской звукозаписывающей компании, на логотипе которой была изображена собака, слушающая граммофон. , — добродушно комментирует Генри, но, когда встает, штаны его падают. Он этого не замечает.

Джером смотрит на Холли, потом чуть поворачивает голову в сторону кухни. В ее ответном взгляде сомнение, но она уходит.

— Позвольте мне вам помочь, — говорит Джером. Дядя Генри не реагирует, смотрит на экран телевизора. Руки висят как плети, когда Джером подтягивает его штаны. — Вот так. Пойдемте?

Дядя Генри в недоумении смотрит на Джерома, словно увидел его впервые. Может, для него так оно и есть.

— Не понимаю я насчет тебя, сынок, — говорит он.

— Не понимаете чего, сэр? — Джером осторожно берет дядю Генри за плечо и ведет к кухне.

— Коп был слишком стар для Джейни, а ты выглядишь слишком молодым. — Он качает головой. — Не понимаю.

За ланчем Шарлотта постоянно что-то выговаривает дяде Генри, но иногда помогает ему с едой. Дважды выходит из-за стола и возвращается, вытирая глаза. Спасибо психотерапии, Холли теперь знает, что ее мать почти так же страшится жизни, как когда-то страшилась она сама, и самые неприятные качества матери — потребность критиковать, потребность все контролировать — вызваны страхом. Нынешнюю ситуацию она контролировать не может.

И она любит его, думает Холли. Это тоже имеет значение. Он — ее брат, она любит его, и теперь он уходит. Не в одном смысле, а в нескольких.

Когда ланч закончен, Шарлотта отправляет мужчин в гостиную («Посмотрите вашу игру, мальчики», — говорит она им), а они с Холли убирают со стола и моют посуду. Потом говорит Холли, чтобы та попросила своего друга передвинуть «приус». Он загораживает ворота и не позволяет выехать из гаража автомобилю Генри.

— Его вещи в багажнике, запакованные и готовые к отъезду, — говорит она, почти не шевеля губами, как актриса в плохом шпионском фильме.

— Он думает, я — Джейни, — делится с матерью Холли.

— Естественно, думает. Джейни всегда была его любимицей, — отвечает Шарлотта, и Холли чувствует, как ее пронзает еще один стеклянный кинжал.

Шарлотта Гибни не в восторге от того, что Холли приехала со своим другом, но она с радостью позволяет Джерому сесть за руль большого старого «бьюика» дяди Генри (пробег — 125 000 миль), чтобы отвезти старика в центр ухода за престарелыми «Пологие холмы», где с начала декабря его ждет комната. Шарлотта надеялась, что ее брат останется дома до Рождества, но теперь он начал мочиться в постель, что плохо, и уходить из дома, иногда в шлепанцах, что еще хуже.

По прибытии Холли не видит в округе ни одного пологого холма, только продовольственный магазин сети «Вава» и боулинг на другой стороне улицы. Мужчина и женщина в синей униформе сотрудников центра ведут шесть или восемь старичков из боулинга. Мужчина поднимает ладонь, останавливая транспорт, чтобы старички могли беспрепятственно перейти дорогу. Пациенты (неправильное слово, но именно оно приходит в голову Холли) держатся за руки, отчего напоминают преждевременно состарившихся детей на прогулке.

— Это кинотеатр? — спрашивает дядя Генри, когда Джером сворачивает на круговую дорожку перед домом престарелых. — Я думал, что мы едем в кино.