Генри Олди - Черный ход [СИ litres]

Дорогущий щегольской пиджак – манекен в витрине сдох бы от зависти! – протерся до подкладки. Обшлага рукавов обтрепались. На локтях – прорехи. По краям топорщится бахрома ниток. Жилет исчез, нет жилета. Рубашка измята, вся в неопрятных пятнах. Хорошо, если только от кофе. Левая брючина обгрызена понизу. На колене правой зияет дыра. Ботинки разбиты вдрызг, жалобно просят каши.

Одежда – ладно.

Куда хуже та метаморфоза, что произошла с самим мистером Пирсом. Шляпу саквояжник потерял, ветер ерошит клочья седых волос. Редкой живой изгородью они обрамляют шишковатую лысину, всю в старческих пятнах и мелких пунцовых гнойничках. Борода и бакенбарды серые, грязные, мышиные. Кажется, что Пирс не мылся добрых полгода. На лицо страшно смотреть. Кожа – жеваный пергамент. Струпья, язвы. Мутные глаза, в уголках желтые комочки гноя. Отвернитесь, сэр. Не смотрите, не надо. Боюсь, вас стошнит.

И все же без сомнения это он, отчим мисс Шиммер.

– Что с вами, мистер Пирс?!

– То же, что и с вами, молодой человек.

Слова производят волшебное действие. Лишь сейчас Джош замечает, что сквозь мистера Пирса просвечивает здание «Универсального магазина Фостера». Мистер Пирс стремительно выцветает, бледнеет со всеми своими ботинками, рукавами, штанинами, глазами и бакенбардами. Он делается даже более прозрачным и зыбким, чем тахтон вне тела Джошуа Редмана. Не человек, не призрак – так, колыхание воздуха в жаркий день. Морщин и язв теперь не разглядеть, дыры и прорехи становятся недоступны взору, болезненность делается неуловимой. При должном воображении можно даже счесть, что к мистеру Пирсу вернулся прежний респектабельный вид.

Понятные-непонятные слова тахтона. Фигуры в черном омуте преисподней. Смена обликов: угловатые бесы, обычные люди, знакомые Джошу. Смертельно больной, заживо разлагающийся старик. Бледный, едва различимый призрак, готовый истаять и расточиться в любую минуту. Это уже не цветочки, сэр, это ягодки! Ягоды с одного адского поля! Сам дьявол подрядился к Джошуа Редману в переводчики. Сатана толкует свои хитромудрые штучки на понятном английском, переворачивает карту то джокером, то рубашкой кверху.

Смеется:

«Гляди, тупица! Это чтобы ты смог уразуметь, что к чему!»

– Вы тоже призрак, сэр?

– Увы, молодой человек.

– Джошуа Редман, сэр. Заместитель шерифа.

Трудно найти слова, которые прозвучали бы глупее. Тем не менее, мистер Пирс улыбается.

– Рад знакомству, мистер Редман. Поверьте, я действительно рад. Наконец-то я могу поговорить с кем-то, кто меня понимает. Вы читали «Необыкновенные и удивительные приключения Робинзона Крузо, моряка из Йорка»? Впрочем, неважно. Какое это счастье – встреча с человеком, который видит и слышит меня в этом гнусном облике! С человеком, кто не принял бы меня за умалишенного, окажись я в своем теле.

– Она! Ваша падчерица! Почему она меня не заметила?!

– А должна была?

– Тахтон сказал: она его видела!

– Тахтон? Выходит, они все так себя называют. Мой тоже назвался тахтоном, когда мы встретились в Чикаго. Слыхали о великом пожаре? Сотни людей погибли, да. Я бежал к берегу Мичигана, желая укрыться там от огня, и наткнулся на него… Проклятая корова!

– Корова, сэр?

– Корова семейства О’Лири. Она опрокинула керосиновую лампу, с этого все и началось.

Старческая болтливость невыносима. Хуже только старческое слабоумие. В преклонном возрасте такое случается, сэр. Бенджамен Пирс не только выглядит как древний старик, он и ведет себя так же.

– Простите, сэр! И все-таки, почему ваша падчерица меня не заметила?

– Рут? Не заметила, конечно… Как вы сказали, вас зовут?

– Редман, Джошуа Редман, сэр. Признаться, я огорчен до глубины души. Она видела моего тахтона. Я надеялся, увидит и меня.

– Ну да, ну да, я вас понимаю… Жизнь невидимки – самое отвратительное, что только можно представить. Нет, смерть невидимки еще отвратительней! Посмотрите на меня, мистер Редман. Нет, лучше не смотрите. Я умираю, знаете ли. Мне уже недолго осталось.

– Ваша падчерица. Мисс Шиммер. Рут.

– Да?

– Вам известно, почему она меня не увидела?

Джош говорит раздельно и внятно. Не торопясь. Делая паузы. Акцентируя каждое слово. Прежде чем продолжить, он ждет, чтобы сказанное дошло до собеседника. Так говорят с умственно отсталыми. С маленькими детьми. Со стариками, впадающими в детство.

– Рут? Моя девочка?

Мистер Пирс растерянно моргает. Впору поверить, что его только что разбудили.

– Вы знаете, что она у меня шансфайтер?

В голосе отчима звучит гордость.

– Знаю, сэр.

– Ну и вот.

– Что – вот?!

– Вот почему она вас не видела. Она смотрела на вас как обычный человек, мистер… Редман?

– Да, мистер Редман.

– Она смотрела на вас не так, как смотрят шансфайтеры перед выстрелом.

– Точно!

Джош хлопает себя призрачной ладонью по призрачному лбу. Спасибо Пирсу, но мог бы и сам догадаться!

«Она видела. Смотрела. Они так смотрят перед тем, как выстрелить. Она думала, ты цель. Не видела тебя-цель. Видела: некуда стрелять. Видела меня.»

Надо заставить Рут Шиммер посмотреть на Джошуа Редмана так, как смотрят шансфайтеры перед выстрелом. Но как это сделать? Старик тут вряд ли поможет. Проповедника, чтоб он сгорел, и заставлять не надо, но проповедник Джоша не устраивает. Этот посмотрит и сразу пальнет в тебя несчастьем размером с племенного быка. Какие тут разговоры?

– Спасибо, сэр! Простите мое любопытство, но давно ли вы находитесь в таком прискорбном состоянии?

– О, я многое могу вам рассказать, юноша! Давно ли?

Мистер Пирс в задумчивости морщит лоб. Из язвы над правой бровью вытекает капля гноя. Срывается, падает в пыль у ног старика. С шипением пузырится, испаряется. Джош ждет зловония, но запаха нет. Когда он вновь обращает внимание на мистера Пирса, тот – бесплотная тень. Неужели тень стала бледнее, чем до того?

– Год? Больше? – бормочет старик. – Я пытался! Пытался вернуться. Он еще пускает меня в тело. Жаль, это случается все реже. Поначалу я был ему нужен… Он сам говорил! Мол, буду пускать! Это нужно нам обоим! Теперь не нужно. Ему не нужно… Я скоро умру, мистер Редман. Мне недолго осталось…

Год, вздрагивает Джош. У меня есть год, или даже меньше. Потом я превращусь в разлагающуюся слабоумную развалину. « Если ты временами не будешь возвращаться, ты погибнешь раньше, чем следует. Расточишься, иссякнешь.» Гаденыш, ты умолчал о том, во что я превращусь, прежде чем расточиться!

Нет, Джошуа Редман не намерен смиренно гнить заживо. Только не Джошуа Редман, сэр!

– Молодой человек! Мистер Редман! Вы ведь не уйдете?

– Не уйду, мистер Пирс. По крайней мере, сейчас.