Джон Пассарелла - Ночной кошмар [litres]

– К этому может иметь отношение используемое для биотерроризма вещество, оказывающее влияние на подсознание, – выдал Дин и понадеялся, что эта чушь прозвучала правдоподобно.

Сэму такие разговоры лучше удаются.

Он откашлялся:

– Как тут кофе?

Филлипс ухмыльнулась:

– На любителя.

– Три части аккумуляторная кислота, одна – кровельная мастика, – добавил Джеффрис.

– Беднякам выбирать не приходится, – отозвался Дин. – Показывайте дорогу.

Когда Сэм вошел в дом Ольги Кучарски, ему на ум сразу пришла мысль о пахнущем плесенью запустении. Темные занавески и жалюзи не пропускали большую часть света из окон, нижняя часть стен была обшита темными панелями, а верхняя обклеена тусклыми обоями с выцветшим, еле видимым узором. Вдоль стен стояли книжные полки из темного дерева, забитые старыми книгами в твердых обложках, заросшими пылью и плесенью, и громоздкие комоды, набитые бесполезными безделушками – стеклянными шарами со снежинками, керамическими рыбками, лягушками и черепахами, маленькими бутылочками с разноцветным песком, восточными веерами. Стеклянные дверцы защитили внутренности комодов от пыли, но все остальные поверхности выглядели так, будто их не протирали давным-давно. Сэм не удивился, что в доме не убрано: хозяйка ходила с трудом, наклонялась с одышкой, руки ее дрожали. Пробираясь по узкому коридору в кухню он заметил портрет Леха Валенсы [44] Польский политический деятель, активист и защитник прав человека, прежний руководитель независимого профсоюза «Солидарность», шестой президент Польши (1990–1995). в рамочке. Маленькая бронзовая табличка, прикрученная к раме снизу, сообщала даты пребывания Валенсы президентом Польши. Рядом в похожей рамке висела карта Польши. Отдельная книжная полка на противоположной стене, в отличие от возвышающихся рядом заплесневелых груд, выглядела так, будто книги на ней читали или просматривали за последние десять лет, и все они касались Польши: многочисленные тома, посвященные истории страны, военной жизни и политическим лидерам, а также фольклор и легенды, знаменитости, туризм, музыка, литература, спорт, география и демография – даже несколько поваренных книг. Пожилая женщина могла узнать все, что ей захочется, о стране своих предков. В маленькой кухне, где места хватило разместить только стол и четыре стула, Ольга вытащила из подвесного шкафчика два стакана. Увидев, как трясутся у нее руки, Сэм подошел и предложил:

– Позвольте помочь?

– Знаете ли, я не беспомощна, – отрезала она.

– Я у вас в гостях, – ответил Сэм. – Хочу помочь.

– У меня нет этой дурацкой воды из бутылок.

– Из крана сойдет.

Ольга налила в оба стакана воды и поставила их на противоположные концы стола. Когда Сэм попытался отодвинуть для старухи стул, она шлепнула его по руке:

– Хватит бойскаутских закидонов. С чем вы явились, юноша?

Сэм подождал, пока она закончит возиться со стулом: кулаком отодвинет его и рухнет полном изнеможении. Когда она восстановила дыхание, он тоже сел и сделал глоток воды. Центр стола занимали портрет в рамке и ваза с несвежими цветами.

– Мне жаль беспокоить вас, миссис Кучарски, – начал Сэм. – Я надеялся, вы сможете ответить на несколько вопросов о вашем внуке.

– О Теодоре? Вы здесь насчет Теодора? Поздновато, не находите? – с горечью спросила она. – Они позволили ему умереть год назад.

– Кто позволил ему умереть?

– Его так называемые друзья, вот кто. Пустили его за руль после того, как он выпил. И еще эта девчонка. Дочка шефа. Тедди был слишком хорош для нее.

– Они все были в машине в момент аварии.

– Конечно, все, – она заговорила громче. – Но погиб только мой мальчик! Теодор был хорошим польским мальчиком. Он заслуживал лучшего. – Ее рука так дрожала, что вода едва не выплеснулась через край поднесенного к губам стакана до того, как старая женщина сделала глоток. – Он был всей моей семьей. Если б они были настоящими друзьями, они бы не разрешили ему вести машину…

– Соболезную вашей потере.

Некоторое время она молчала, и Сэм уже хотел принести извинения и удалиться, но как только он собрался встать, женщина заговорила снова.

– Он любил свою машину. Это все, что ему оставил отец. Когда Петр, мой сын, купил ее, я подумала, что это пустая трата денег. Но он кропотливо восстановил ее по частям. Занимался любимым делом годами. И Теодор очень заботился о машине, пока…

– Это был ужасный несчастный случай.

– Для Теодора ужасный, – поправила она. – Его так называемым друзьям хоть бы хны.

– Я так понимаю, травмы получили все.

Женщина, насмешливо фыркнув, отмахнулась:

– Травмы? Так, мелкие неудобства. И они легко отделались. У девчонки связи – еще бы, с отцом-шефом полиции. К ней особое отношение. А мальчики…

– А вы в курсе, что Стив Буллингер и Тони Лакоста оба мертвы?

– Что? Мертвы? – нахмурилась она. – Откуда мне было знать? Я не читаю газет, а новости по телевизору так расстраивают. С чего бы мне их смотреть?

– Они оба погибли под колесами автомобиля. Водитель скрылся.

– Ха! Только представьте! – Она покачала головой. – Как в том старом кино – «Почтальон всегда звонит дважды» [45] Один из классических фильмов в жанре нуар 1946 года. Название носит иносказательный характер. «Как и почтальон, провидение всегда звонит дважды» – так объяснял смысл названия романа, по которому снят фильм, его автор. . Может, они тоже должны были умереть в аварии, убившей моего Теодора? Как там говорят? Жить взаймы?

– Их сбила одна и та же машина. Тони прошлым вечером, Стива днем раньше.

– Что? Думаете, я их сбила? Я больше не вожу машину. Сажусь на автобус или прошу меня подвезти.

– Странность в том, – Сэм подался вперед, наблюдая за ее реакцией, – что машина – «Чарджер» шестьдесят восьмого. Красный с белой полосой на капоте.

Женщина снова нахмурилась, на этот раз озадаченно:

– Машина Теодора?

– Точно такая же.

– Быть такого не может. Машина развалилась на куски. Ржавеет на свалке. Я собственными глазами видела. Хотела забрать ее, но она… всмятку. Ее не восстановить.

– Не вспомните кого-нибудь, кто бы хотел отомстить?

– Я была его единственной семьей, – возразила женщина. – И я не в том состоянии, чтобы переехать кучку мелких хулиганов.

– Другие друзья?

– Он был повернут на этих троих. Не было больше никого. Я единственная, кому не все равно, что Теодор умер.

– Люси Куинн очень даже не все равно.

– Уверена, что именно это она и твердит направо и налево, – пренебрежительно парировала женщина. – Хочет, чтобы ей сочувствовали.

На нее напал приступ кашля, и бледное морщинистое лицо стало свекольно-красным. Сэм начал было подниматься, но она отмахнулась и сделала глоток воды.