Шон Хэмилл - Космология монстров [litres]

– Что это такое, черт возьми? – спросила она.

– Привет, Маргарет, – ответил Рик.

Он выглядел смущенным, словно его поймали за чем-то дурным.

– Погоди, Рик, – сказала она и вновь посмотрела на Гарри. – Я думала, ты собираешься строить гроб своими руками.

– У нас почти не осталось времени, – ответил Гарри. – Так будет проще.

– Сколько он стоил? – спросила Маргарет.

– Нисколько, – сказал Гарри, но Рик опустил взгляд от неловкости, и тогда ее супруг добавил: – Я взял его в городском общественном театре.

– И они просто позволили тебе его забрать?

– О господи, да! – ответил Гарри. Затем почесал шею. Рик ушел на подъездную дорожку и встал, прислонившись к капоту грузовика. – Ну ладно, немножко заплатить пришлось.

– Сколько?

– Сто долларов.

– Гарри!

– Что? – сказал он. – Потом я отдам его в школу, в драматический кружок. Дэниел Рэнсом обещал помочь организовать людей на входе. Если он задержится в нашем районе, то через несколько лет займет важную часть в жизни Сидни. Она наверняка захочет играть в пьесах. – Гарри смотрел на ее реакцию, и она, похоже, ему не нравилась. – В чем дело, вообще?

– Мне сегодня позвонили из университета, – ответила она. – Мой вступительный чек отклонен.

– Неужели?

Маргарет не могла понять, искреннее или притворное удивление отобразилось на его лице.

– Мы с тобой договаривались! – напомнила она. – А теперь наши чеки не проходят, и ты тратишь целое состояние на реквизит на один вечер, чтобы наш сосед провел два или три часа в качестве билетера?

– Ты можешь успокоиться? Мне заплатят в пятницу. Позвони в университет и скажи, что принесешь чек в следующий понедельник.

– Не в этом дело, – сказала Маргарет. – Ты не должен разбазаривать деньги за моей спиной. Это неправильно!

Гарри провел обеими руками по волосам.

– Деньги уже потрачены, Маргарет. Прости, что все эти годы я поддерживал тебя и уговаривал вернуться в колледж, а ты сидела на жопе ровно и ни черта не делала! Уж прости, что спустя более чем десять лет ожидания я решил сделать хоть что-то для себя, и мне очень жаль, что это вдруг совпало с твоим внезапным интересом к образованию. Я уже предложил решение проблемы, так скажи мне, чего ты от меня еще хочешь?

Еще полгода назад ее полностью устраивала их жизнь. Ей нравилось беспокоиться о муже, чувствовать незамысловатую, но однозначную любовь к нему и всем сердцем надеяться, что он не заболеет и не сойдет с ума. Она даже не думала решать, что лучше – привносить еще одного ребенка в эту распадающуюся семью или отпустить его обратно в эфир. Она хотела высказать все это ему в лицо, но не смогла подобрать нужных слов.

– Ничего, – ответила она. – Я больше от тебя ничего не хочу.

В младенческом возрасте Юнис своей бессонницей доводила мать до безумия. Пока ей не исполнилось два года, мама порой не могла уложить ее целую ночь. Но, как мне кажется, Юнис даже тогда не научилась спать. Она просто приспособилась развлекать себя сама, разглядывая книги и обучаясь чтению при свете фонарика. А иногда, дождавшись, когда все уснут, она прокрадывалась в гостиную и смотрела там телевизор.

Но после того как папа купил для нее «Commodore 64», она позабыла о телевизоре. В течение нескольких недель она играла в игры, подаренные ей папой, но быстро устала от простых повторяющихся заданий – вроде подбора слов к изображениям, решения несложных математических задач или борьбы с драконами и космическими кораблями – и стала учиться печатать в текстовом процессоре. Она писала по ночам, стараясь не щелкать клавишами слишком громко.

Будучи всего лишь шестилеткой (хотя и яркой, продвинутой шестилеткой), она не владела всеми тонкостями грамматики и форматирования, поэтому в ее электронном дневнике за 1982 год нет абзацных отступов и многих знаков препинания, что существенно затрудняет чтение, но именно эти первые детские записи составляют интересную прелюдию к более поздней работе. Это важный взгляд на тьму тех времен, которые я могу охватить лишь посредством фотографий, дневниковых записей, газетных статей и отрывочных, неполных воспоминаний выживших членов нашей семьи. Я говорю об этом сейчас только для того, чтобы привлечь ваше внимание к записке, которую Юнис написала за неделю до Хэллоуина:

Папа чувствует себя нехорошо. Он часто болеет но не хочет чтобы об этом кто-то знал. Мама грустит, но делает вид будто это не так. Мама и папа все время притворяются. Вчера я спросила Сидни, не считает ли она папу странным. Но Сидни ответила что я глупая. Но я не знаю, можно ли доверять Сидни. Однажды я спросила ее, за кого она хочет выйти замуж. И Сидни сказала что будет ждать когда умрет мама, и выйдет замуж за папу. Значит Сидни притворяется, потому что папа притворяется, а Сидни хочет быть хорошей для папы. Сегодня папа упал и затрясся, как в тот день в машине. Мы были на заднем дворе. Мама и Сидни ушли в магазин, и я не знала что делать. Но все кончилось быстро, и папа заставил меня сказать, что я никому не скажу. Так что теперь я тоже притворяюсь. Надеюсь, Хэллоуин скоро закончится и мы все перестанем притворяться.

Эта записка ценна по двум причинам. Во-первых, она доказывает, что мой отец скрывал состояние своего здоровья от матери. Во-вторых, и это, возможно, даже более важно: записка напомнила мне, что Юнис, вероятно, не спала в то время, когда она (по ее утверждению) кого-то увидела у окна. Должно быть, она даже не думала засыпать и стучала на клавиатуре, когда заметила, что за ней кто-то наблюдает.

На следующий день после ссоры у гроба Маргарет пошла к гинекологу, чтобы убедиться: да, она действительно беременна. Она попыталась отнестись к этой новости стоически, но тем не менее врач дал ей адрес и телефон «Центра планирования семьи» в Далласе.

– Просто на всякий случай, – сказал он.

Вернувшись домой во второй половине дня, она увидела, что Гарри занимается ремонтом покосившегося изогнутого заборчика.

– Ты сегодня рано, – сказала она.

– Взял небольшой отпуск, – ответил Гарри, не поднимая глаз. – А ты где пропадала?

– В магазине тканей, – солгала она. Затем, чтобы как-то объяснить отсутствие магазинных сумок, добавила: – Не нашла того, что искала.

Он не стал выяснять подробности и вернулся к работе. Маргарет оставила сумочку дома и пошла забирать девочек из школы. Когда они вернулись, Гарри уже закончил возиться с забором и устанавливал на траве надгробные плиты из пенопласта. Если вы когда-нибудь бывали в «Домах с привидениями», то знаете, в чем тут потеха: на фальшивых могилах обычно пишут смешные имена: Фрэнк Н. Штейн, Д-р Акула и тому подобное. Но Гарри либо не знал, либо игнорировал «фальшивокладбищенский» этикет. На всех надгробиях он разместил имена людей, которых знал лично: Дэниела Рэнсома из соседнего дома, Рика и Тима из Дорожного департамента, самого себя, Маргарет, а на двух маленьких крестиках у входной двери он написал «Юнис» и «Сидни». Когда Юнис увидела крест со своим именем, она расплакалась.