Шон Хэмилл - Космология монстров [litres]

– Наверное, – согласился Гарри. – Маргарет… – повторил он еще раз с испуганным видом.

Она не хотела этого слышать. Только не сегодня. Завтра они займутся этой проклятой глиобластомой. Они будут обсуждать и спорить о необходимости мучительного лечения, чреватого тем, что ее красивый, добрый, любящий муж ослабнет под действием радиации, а его разум будет притуплен медикаментами, предназначенными для остановки припадков и предотвращения нападений на детей. Завтра они обсудят, что делать со мной – паразитом, уютно устроившимся в утробе Маргарет. Завтра они столкнутся на пороге своего дома с тварью, требующей впустить ее внутрь. Но только не сегодня.

Она наклонилась и поцеловала его.

– Я тебя люблю, – сказала мама папе. – И буду любить до скончания веков и даже после.

Он потянулся к ней, желая притянуть к себе, но она уже выпрямилась, поправила накладные усы и пошла открывать дверь. С той стороны уже стучали непрерывно и настойчиво.

– Давай напугаем их как следует! – сказала она.

Когда Сидни попадает в Город, на нее накатывает ужас, и крик по-прежнему отдается эхом в сердце. Однако страх исчезает почти сразу, как только она видит себя возле дома, в котором прожила первую половину детства; того дома, который ассоциируется у нее с любовью, изобилием и безопасностью. Она стоит в очереди, растянувшейся на целый квартал от гаража. Все в костюмах, включая Сидни. На ней мятая и грязная розовая балетная пачка; на руках, плечах и лице – жирная белая косметика. Над крышей дома взад-вперед раскачивается гигантский надувной призрак, привлекая посетителей. На фоне темнеющего неба он выглядит зловеще, и сердце Сидни трепещет от восторга. Это «Дом с привидениями», который она строила в девять лет с отцом. Он стал последним, что семья сделала вместе до того, как папа заболел.

Гаражная дверь распахнута, но вокруг нее отстроен фальшивый фасад, благодаря которому она выглядит как вход в маленькую лачугу: с правой стороны – старая обшарпанная стена с дверью, с левой – маленькое туманное оконце.

Мистер Рэнсом из соседнего дома стоит перед гаражом и формирует из посетителей группы, прежде чем впустить внутрь. Перед Сидни – шесть человек, которые хотят пройти вместе. Ради этого они даже готовы подождать, поэтому мистер Рэнсом просит их отойти в сторонку, после чего приглашает Сидни и еще одного человека за ней подойти поближе к двери.

«А ты разве не должна сидеть в доме? – спрашивает мистер Рэнсом. Сидни уже готовится к нагоняю, но он вдруг подмигивает: – Я никому не скажу».

После чего поворачивает ручку и толкает дверь.

Сидни заходит внутрь с группой незнакомых людей, шаркающих ногами в тишине хижины могильщика. Справа стоит маленький рабочий стол со стулом, а в центре комнаты – большой гроб. Маргарет, мама Сидни, сидит за столом в синем комбинезоне и кепке. На ней седой парик и накладные усы. Она склонилась над какими-то бумагами, поставив рядом на стол металлическую крышку от термоса с кофе. Подняв глаза, она делает вид, будто очень удивлена.

«Что ж, здравствуйте! – произносит она искаженным и скрипучим, но по-прежнему женским голосом. – Я не ожидал гостей так рано, но все равно добро пожаловать! Говоря по правде, мне не помешает чужое мнение по поводу некоторых вещей. Вы уверены, что готовы мне помочь?»

«Да!» – восклицает маленький мальчик из их группы.

«Тогда давайте пройдемся, – произносит Могильщик. Мама встает и указывает на противоположную дверь, ведущую в дом. – Здесь происходит что-то странное, и я не уверен…»

Крышка у гроба резко открывается, и в нем с рыком садится человек в белом смокинге и цилиндре. Вся группа взвизгивает от неожиданности, и даже Сидни немного вздрагивает, хотя и знает, что это всего лишь папа в гриме. Но выглядит он не совсем как человек.

«Вот видите? Именно об этом я и говорю», – произносит Могильщик, после чего распахивает внутреннюю дверь. Обычно она ведет на кухню, но сегодня за ней открывается черный туннель из модульных стен, ведущий через дом прямо на задний двор.

Упырь в смокинге воет вслед Сидни и гостям, но не бросается в погоню.

«Мне пришлось перебить ему обе ноги лопатой, чтобы он сидел на месте», – признается Могильщик, ведя группу по туннелю.

В стенах периодически открываются панели. Возле плинтуса появляется щупальце и трогает за ногу Сидни. Оно холодное и скользкое даже сквозь колготки. Но Сидни не кричит, только стряхивает его с ноги и идет вслед за группой в следующую комнату.

Как только она в нее входит, группа вдруг исчезает, и она выскальзывает из своего костюма и «Дома с привидениями». Теперь она сидит на диване в гостиной. В доме еще царит хаос после последней недели лихорадочной подготовки к Хэллоуину. Мама сделала несколько поверхностных попыток прибраться, но по углам по-прежнему разложены рулоны ткани, а косметика и протезы так и валяются на обеденном столе. Измученная семья еще не отдохнула и движется по жизни в сонном оцепенении.

Юнис присаживается рядом с Сидни на диван. Мама с папой сидят вдвоем на мягком уголке, держась за руки. После Хэллоуина они стали лучше ладить, но Сидни еще не определилась, как к этому относиться. Ей кажется, что мама не заслуживает папиного прощения.

«Дети, у нас для вас новости», – говорит мама.

«Хорошие или плохие?» – спрашивает Юнис.

«И те и другие, – отвечает мама. – Во-первых, у нас появится еще один ребенок».

«А это хорошая новость или плохая?» – интересуется Сидни.

Мама усмехается.

«Хорошая, маленькая ты нахалка».

«А какая тогда плохая?» – спрашивает Юнис.

Папа облизывает губы.

«У меня рак».

«А что такое рак?» – спрашивает Сидни.

Она слышала это слово по телевизору и знает, что оно плохое, но не понимает почему.

«Это болезнь такая, – объясняет Юнис. – Куча аномальных клеток начинает делиться и разрушать ткани тела. Человека словно съедают заживо».

Мама и папа одновременно бросают на Юнис взгляды, выражающие нечто среднее между удивлением и негодованием.

«Ты ведь поправишься?» – говорит Сидни.

Родители переглядываются.

«У меня хорошие врачи, и они надеются на лучшее», – отвечает папа, но Сидни понимает, что он врет.

Взрослые всегда врут. Они говорят, что Санта-Клаус существует, а монстры нет; что они еще любят друг друга, хотя это не так; и что делают все возможное, когда на самом деле им все равно. Вот и еще одна ложь, которую можно добавить к этому списку.

Юнис слабо улыбается папе с мамой. Сидни ощущает тошноту.

«Простите», – говорит она и выбегает через заднюю дверь, чтобы оказаться подальше от этих лжецов, и вот она снова в Склепе, и снова ночь Хэллоуина, и она следует вместе с группой за Могильщиком в совершенно темную комнату. Гости нервно хихикают.