Шон Хэмилл - Космология монстров [litres]

– Чего надо? – выпалила она.

– Ты что, прикалываешься? – спросил я.

Я сдвинулся в сторону, и она тут же шагнула наперерез, чтобы я не смог заглянуть за дверь.

– Одну секунду, Ной, – раздался голос Юнис откуда-то из глубины комнаты.

Она словно слегка запыхалась, и я начал догадываться, чем они занимались перед тем, как я постучал. Должно быть, моя догадка отразилась на моем лице, поскольку Брин наклонила голову и подняла брови.

– Ладно, забудь, – сказал я, вернулся в свою комнату, разделся и лег спать. Перед сном я прокрутил в памяти поцелуй Донны, пытаясь вытянуть из него побольше подробностей, но все оставалось как в тумане. К удивлению примешивалось удовольствие, но, скорее, интеллектуального свойства – от самого факта, что я поцеловал девушку. Физического наслаждения или страсти к той, кто подарила мне поцелуй, я почему-то в себе не ощущал.

Из коридора донесся приглушенный смех – это Юнис и Брин развлекались за закрытой дверью. Должно быть, их сделка – ни церквей, ни «Домов с привидениями» – сработала на отлично. Я положил подушку на голову, чтобы заглушить шум, и через некоторое время уснул.

Когда я проснулся на следующее утро и спустился вниз завтракать, я увидел маму и Юнис на диване в гостиной. Они сидели бледные и, почти не мигая, смотрели в телевизор. Там шли новости.

– В чем дело? – спросил я.

Юнис медленно отвела взгляд от телевизора.

– Это случилось снова.

Вторым пропавшим ребенком осени 1999 года стал двенадцатилетний мальчик по имени Брэндон Хоуторн. Накануне вечером Брэндон, как обычно, лег спать. Его родители немного посмотрели телевизор и тоже заснули без всяких происшествий. Около трех часов ночи проснулся отец Брэндона – он сходил в ванную, после чего решил проверить комнату сына. Окно было открыто, кровать пуста. Семья Хоуторнов вызвала полицию, но поиски пока не дали результатов. Мальчик просто исчез.

Было невозможно не обратить внимание на сходство между этим последним исчезновением и пропажей Сидни десять лет назад. Имя моей сестры и ее фотография вновь замелькали в новостях, и репортеры принялись звонить моей матери домой и на работу с просьбой дать комментарий или интервью. Она ничего мне об этом не говорила, но я слышал сообщения на автоответчике. Кое в чем я был с ними согласен: происходит что-то странное.

В следующие десять дней монстр ни разу не появился. С момента пропажи Марии Дэвис прошел уже месяц. Ни одного свидетеля отыскать так и не удалось, а если какие-то зацепки и существовали, то полиция не делилась ими с прессой. Я видел сны о том, как летаю над Вандергриффом и ветер вьет из моих волос птичье гнездо. Я видел сны о золотом свете – о зарождении и исполнении любых желаний. Я видел сны, в которых кричала Сидни – снова и снова. Мне снились открытые окна, но я ни разу не видел в своих снах Донну.

На работе актеры уже репетировали в костюмах. «Брэды» и «Кэтти» по очереди становились моими жертвами. Я научился ловко двигаться в своем костюме, приспособился к их попыткам от меня защититься. Но никто не умел вживаться в образ так, как это делала Донна. Она извивалась и била меня, когда я утаскивал ее во тьму. Однако в темноте лабиринта продолжала жаться ко мне, даже когда я опускал ее на ноги.

Иногда она пыталась со мной разговаривать: «Значит, это и есть логово Монстра? Если честно, я немножко разочарована. Я представляла себе что-то вроде «Баффи» или «Чужих». А в другой раз: «Помнишь тот цветок, который ты мне подарил? Я два дня забывала поставить его в воду, а он все равно не завял».

Я никогда ей не отвечал. Возможно, Донне мое поведение казалось странным, но она ничего не говорила по этому поводу. Днем мы вместе обедали и держались за руки на переменах, потом ехали вместе с Кайлом на репетиции. Должно быть, со стороны мы с Донной выглядели как совершенно обычная школьная пара, но все ее слова для меня звучали словно в тумане.

Мне хотелось поговорить об этом с Юнис, но каждый раз, когда я подходил к ее комнате, оттуда доносились ее разговоры с Брин, и я уже знал, что лучше не пытаться к ним входить. Вместо этого я терпеливо ждал, когда Юнис сама зайдет ко мне, что и произошло, наконец, в последнюю пятницу – перед открытием «Блуждающей тьмы».

В этот вечер я должен был пойти с Донной в кино, но позвонил ей и отменил встречу, сказавшись больным. Юнис позволила мне попрактиковаться в вождении, и я отвез ее в колледж. Потом мы заехали в закусочную, где взяли сладкую газировку (для меня) и кофе (для нее).

– Итак, – сказала она, выливая сливки в чашку и перемешивая жидкость до образования равномерного светло-коричневого цвета, – мне сказали, что ты закрутил роман с «Кэтти» по имени Донна.

Я слегка улыбнулся, прикусив соломинку. Я уже начал забывать, какой игривой она могла быть, когда чувствовала себя хорошо.

– Не знаю, – ответил я. – Наверное.

– Все в порядке, не стоит этого стесняться. Я рада, что ты наконец-то вышел в мир и начал общаться с людьми. А то я уже беспокоилась, что мои асоциальные наклонности передались и тебе.

– Дело не в стеснении, – ответил я. – В смысле, Донна очень милая, но… Мне трудно думать о ком-то, кроме Марии Дэвис и Брэндона Хоуторна.

Юнис перестала размешивать кофе и посмотрела на меня. Могло показаться, что впервые за вечер она, наконец, разглядела мое лицо.

– Это из-за Сидни?

Я пожал плечами.

– Наверное, да. Тебе не кажется, что детей забирает тот же самый человек?

Юнис глотнула кофе.

– Не знаю. Я стараюсь об этом не думать.

– Серьезно?

– Я знаю, что это звучит эгоистично, – ответила она. – Надеюсь, этих детей найдут и с ними все будет в порядке. Господи, я даже мечтаю когда-нибудь отыскать Сидни, но никак не могу на это повлиять. Теперь у меня есть свои собственные дела.

– И какие же… – я заколебался, потому что не понимал, к чему может привести открытое признание. – Ты имеешь в виду Брин?

Ее щеки порозовели. Она опустила взгляд в кофе, но все же кивнула.

– Кстати, где она сегодня? – спросил я.

– В церкви, – ответила Юнис.

– Я думал, она решила отдохнуть от всего этого.

– Это что-то вроде «последнего выдоха», – пояснила Юнис. – С некоторыми из этих людей она ходила в церковь в течение нескольких лет, и они уговорили ее прийти в выходные. Чтобы просто попрощаться. – А потом, то ли не заметив, то ли проигнорировав скептическое выражение моего лица, Юнис добавила: – А знаешь, я ведь даже не осознавала раньше, как мне одиноко. Смешно, правда? Брин меня понимает. И мне кажется, я ее тоже.

Я не стал говорить о своей неприязни к Брин.

– Рад, что у тебя появилась подруга, – сказал я.

Она обхватила обеими руками чашку и смущенно засияла от счастья. Я стал осторожно двигать свой стакан с газировкой по столу, пока он не звякнул о ее чашку.