Маргарита Малинина - Шепоты старой усадьбы

Ткаченко с силой треснул кружкой о покрытый стеклом стол, от чего чуть не разбились и кружка, и стекло, и вскрикнул:

— Я не малец, это ясно?!

Майор вытаращил глаза.

— Да ты что, малец, я ж не в обиду… Я так просто сказал. Ну ладно, — он тут же поднялся, — пошел я двери искать.

— Иди-иди, — бросила я ему вдогонку, вовсе не собираясь сопровождать. Анатолий тоже не пошел.

Когда он допил чай, я спросила:

— Он тебе что-то по дороге сказал, да?

Сотрапезник удивился проявленной заботе, это было видно по глазам, затем чуть заметно кивнул.

— Я так понял вы вчера… хм, общались, когда я ушел?

— Угу.

— Я-то думал, мы уедем вместе. Дворец заперли, а ключи собирались охраннику отдать. Но по дороге он вдруг передумал, будку миновал и пошел в другую сторону. К церкви.

— Меня ловить, — кивнула я.

— Слушай. — Толя придвинулся и неожиданно положил мне руку на сложенные ладони. — Ты ему доверяешь?

— Зачем мне ему доверять? — удивилась я и снова посмотрела на ладонь. С одной стороны, хотелось ее убрать с моих рук, потому что это было как-то… быстро. С другой, она была теплой и комфортной.

— Потому что, мне кажется, он имеет на тебя виды.

Я прыснула.

— Что за бред? — И выдернула руки, делая вид, что мне срочно нужно убрать кружку в стол, даже предварительно не помыв ее. — Он псих.

— Я тоже так считаю, — кивнул специалист по паранормальному и окончательно пришел в себя. — Ну что, — подскочил он и кинулся к своему ранцу, — примемся за дело? — Достал какой-то новый прибор.

В этот момент на улице кто-то истошно заорал. Причем, учитывая, что сейчас день, когда снаружи и без того шумно, а мы сидим за плотно закрытыми дубовыми дверями и захлопнутыми окнами, визг был нечеловеческой силы. Мы подпрыгнули. Тут же в холл выбежал Андрей.

— Вы слышали? Что-то случилось!

Он первым оказался на улице, хотя находился дальше всех от двери, мы же вылетели следом.

Бежать пришлось в сторону церкви. Крики такой же силы не повторялись, однако там толпился народ, который тоже производил некий шум. Люди странно подергивались, размахивали руками, кто-то куда-то звонил.

Подбегая, Андрей выловил первого встречного мужика, представился и спросил, что случилось. Мы встали рядом. У мужика отчего-то тряслись руки, он даже выронил телефон, который только что использовал.

— Мальчик… там, — показал он глазами направление. — Я в медицинском два года проучился, но уже забыл… — бормотал он что-то бессвязное. — Тяжело это, тем более дети…

Смирнов, широко шагая, направился в сторону, указанную прохожим. Мы шли за ним, пожимая плечами. Вскоре об этом пожалели. Впрочем, про Ткаченко не могу сказать наверняка, а вот меня вид задушенного ребенка вогнал в ту еще тоску. Я даже охнула и, отвернувшись, прижалась к плечу спутника.

— Офигеть, — прошептал мне на ухо Анатолий, потом еще что-то добавил, но я уже не слышала. Было ощущение, словно я куда-то плыву. — Эй-эй, ты чего? — вдруг спросил парень, а я не поняла, к кому он обращается.

— Доктора сюда! — рыкнул во весь голос Андрей. Он-то откуда здесь? Вроде далеко стоял. А кажется, будто его рот висит над моей головой. И орет…

Меня кто-то развернул, и очи мои вплотную уперлись в давешнего мужика. Видимо, из собравшихся он больше всех подходил под названную категорию. И почему-то только в тот момент я поняла, что мне плохо и именно за этим позвали врача.

За неимением ватки с нашатырем, а может, по иной какой причине, он пару раз небольно шлепнул меня по щекам. Странно, но этот банальный метод в действительности возымел действие. Я отлепилась от Толиного туловища и поняла, что вполне могу стоять самостоятельно. И даже передвигаться по мере необходимости.

— Уведи ее, — скомандовал охотнику за привидениями Смирнов.

Я хотела возмутиться, мол, что я, самая впечатлительная или ребенок семи лет, но не было на это сил. А через два шага, сделанных в сторону дворца, я поняла, что это не я ребенок семи лет, а то бездыханное тело, на которое я смотрела две минуты назад, вот оно — ребенок лет семи, мальчик. И от этого стало страшно.

Мы поменялись ролями. Теперь Толик отпаивал меня крепким горячим чаем. Скоро я совсем пришла в себя.

— Его задушили, так?

Чуть помедлив, парень кивнул.

— Ага. На шее явные следы от пальцев.

— Что ж он его, голыми руками? Вот мразь.

— Какая разница? — пожал тот плечами. — Что руками, что веревкой. Добрее он от этого не становится. Или она.

— Она? — Я вскинула голову. — Ни за что не поверю, что женщина способна на такое.

— Вот как. — Анатолий слабо улыбнулся, доливая мне чай. — Не ожидал, что ты феминистка.

— Да не в этом дело. Женщина — мать. По природе своей.

— А природу свою можно обманывать. Иногда даже нужно.

Я задумалась над его словами. Так глубоко, что даже кружку отставила. А ведь действительно. Я и сама этим грешу. Насчет «нужно» не знаю, но вот приходится же.

Через пару молчаливых минут я решительно встала.

— Ты чего?

— Не могу бездействовать. Найдем гаденыша.

— Ты серьезно? — Толя захлопал милыми длинными ресницами.

Я смотрела на него, не произнося ни слова. Ожидая какого-то действия. Он понял и тоже встал.

— Что ж… Идем.

На площади возле церкви почти ничего не изменилось. Зевак стало чуть меньше, зато появился батюшка. Он стоял и что-то говорил паре человек, иногда переводя взор в сторону трупа.

Андрея мы застали там же. Даже хуже — теперь он склонился над телом и мучил несчастного недоучившегося врача какими-то вопросами. Услышав шаги, Смирнов поднял глаза. Уставился на меня недовольно и даже с некоторым испугом, но понял, что я уже не собираюсь падать в обморок, и заговорил (обращался, впрочем, больше к Толе, чем ко мне):

— Тело перемещали. Волоком. Откуда-то оттуда, — кивок в сторону реки. — С какой целью, пока не ясно. Душили, скорее всего, в перчатках.

— Подготовился, — хмыкнул Ткаченко, намекая, видимо, на погоду. В плюс двадцать пять в перчатках никто не ходит.

— Согласен, — кивнул Смирнов. — Только вот… Заказное убийство ребенка? Впервые сталкиваюсь.

Я подала голос:

— Нужно найти место, где его убили.

Мужчины резко замолчали и посмотрели на меня.

— Милая, — с сарказмом выдавил из себя майор, — искать будут менты. А вот, кстати, и они. — Потому что вдалеке раздался вой сирен. — А нам тут больше делать нечего.

— Но как же… — Я растерянно переводила глаза то на врача, то на Андрея, то на Толю, то на густые заросли возле берега реки и больше почему-то ничего не могла сказать.

Анатолий аккуратно взял меня за локоть, будто я хрустальная, и повел обратно. Я, однако, через каждый шаг оборачивалась на Андрея. Он перекинулся еще парой слов с собеседником и припустил за нами.