Дин Кунц - Единственный выживший

– Езжай.

Джо убрал ногу и дал двери закрыться.

Лифт беззвучно скользнул вниз.

Доктор Роза Мария Такер сидела за облезлым письменным столом в дальнем конце длинной комнаты и ждала. Слегка наклонившись вперед и положив на столешницу крепко сцепленные между собой руки, она молчала, и взгляд ее был немного торжествен и полон нежности и силы, которая как-то не вязалась с миниатюрными размерами этой удивительной женщины, сумевшей каким-то чудом пережить страшную катастрофу. Ее маленькая головка хранила все тайны, которые Джо не терпелось узнать, но, увидев Розу Такер, он почему-то смутился.

В банкетном зале было сумрачно. Половина ламп, утопленных в потолок, не горела, а те, что еще действовали, отбрасывали на пол редкие пятна тусклого света, чередовавшиеся с полосами густых теней, и Джо почувствовал себя так, словно он вдруг очутился глубоко под водой. Его собственная тень то забегала вперед, то оказывалась позади; то вытягивалась и бледнела, то сгущалась до черноты; то исчезала во мраке, как канувшая в небытие душа, то снова возникала под ногами – такая плотная, что казалась материальной, вырезанной из черного картона. Каждый шаг вперед давался Джо с трудом, и он казался самому себе не то осужденным, спускающимся в мрачные казематы подземной темницы, где ему предстояло провести остаток своих дней, не то приговоренным к смерти, шагающим из своей одиночной камеры во внутренний двор тюрьмы, где уже ждал его комендантский взвод, однако странным образом Джо сохранял некую надежду на помилование или на возможность собственного преображения. И в то же самое время каждый его шаг был шагом навстречу откровению, которое помогло Дельманам и Hope Ваданс подняться из пучины отчаяния к беспечной радости, почти к счастью; каждый шаг приближал его к Нине, и в мозгу Джо сталкивались и вскипали самые противоречивые чувства и желания, а в непроглядном мраке его души вспыхивала и рассыпалась мириадами крошечных искр надежда.

Вдоль левой стены Джо разглядел коробки с бумажными полотенцами и туалетной бумагой, ящики со свечами для столов и контейнеры с разнообразными моющими средствами, по всей видимости закупленными для ресторана оптом и впрок. Правая стена с двумя дверьми и полудюжиной широких окон выходила на побережье, но на близость океана указывал только шорох прибоя, так как окна были плотно закрыты надежными металлическими жалюзи, из-за чего банкетный зал действительно напоминал бомбоубежище.

Джо придвинул стул и сел за стол напротив Розы Такер.

Как и на кладбище, от этой маленькой женщины веяло такой удивительной и загадочной силой, что Джо снова поразился, как это возможно при таком хрупком телосложении. Ее запястья казались тонкими, как у двенадцатилетней девочки, и все же она выглядела значительно внушительнее его. Возможно, все дело было в ее взгляде; в глазах Розы Такер Джо чудилась какая-то сила, которая сковывала его по рукам и ногам, какое-то потаенное знание, которое заставляло его чувствовать себя маленьким и слабым и унижало так, как не смог бы унизить Джо мужчина вдвое выше его ростом. Несмотря на это, черты лица Розы Такер оставались изящными и хрупкими, шея – тонкой и нежной, а плечи – узкими и беззащитными, из-за чего она, при всей своей внутренней силе, выглядела слабой и ранимой, как ребенок.

Повинуясь безотчетному импульсу, Джо протянул к ней обе руки, и Роза Такер стиснула его ладони своими тонкими и сильными пальцами.

Страх продолжал сражаться с надеждой за контроль над его голосовыми связками, и, пока шла эта битва, Джо не мог говорить, не мог спросить о Нине. Роза Такер заговорила первой.

– Дела плохи, – сказала она, и лицо ее помрачнело. – Они убивают всех, с кем мне удается поговорить. И ни перед чем не останавливаются.

Джо, обрадованный тем, что ему не пришлось начинать разговор с главного, с вопроса о судьбе своей младшей дочери, почувствовал такое сильное облегчение, что сумел совладать со своим непослушным голосом и сказал:

– Я был в том доме в Хенкок-парке, когда Дельманы… и Лиза…

Глаза Розы расширились в сильнейшей тревоге.

– Ты хочешь сказать… когда все случилось?

– Да.

Ее пальцы слегка вздрогнули.

– Ты видел?

Джо кивнул:

– Они убили себя. Это было ужасно… Я не ожидал… Это было настоящее безумие.

– Это было не безумие. И не самоубийство, а убийство, – твердо сказала Роза и тут же спросила: – Но как тебе удалось спастись?

– Я убежал.

– Пока они… пока их убивали?

– Чарльз и Джорджина были уже мертвы, а Лиза… она еще горела.

– То есть когда ты покинул дом, она была жива?

– Не думаю. Она по-прежнему стояла на своих ногах и горела, но… совершенно молча. Она даже ни разу не закричала.

– Значит, ты успел как раз вовремя. Это само по себе чудо.

– Но что с ними случилось, Роза? Как такое можно сделать?

Роза опустила глаза и долго смотрела на их лежащие на столе сцепленные руки. На вопрос Джо она не ответила. Лишь когда он беспокойно завозился и заскрипел стулом, она словно очнулась.

– Мне казалось, что так будет лучше, – глухо сказала она, не поднимая головы. – Я хотела начать с семей пострадавших, с тех, чьи близкие погибли во время катастрофы, я хотела сообщить им эту радостную новость, но из-за меня… Снова кровь, и снова из-за меня…

– Ты правда была на борту рейса триста пятьдесят три? – спросил Джо, едва сдерживая волнение.

Роза подняла взгляд и посмотрела ему прямо в глаза:

– Я летела экономическим классом, ряд шестнадцатый, место «Б». Это в одном кресле от окна.

Это была чистая правда. Она звучала в ее голосе с такой же очевидностью и силой, с какой теплый свет солнца и свежесть обильного дождя заявляют о себе в зелени молодой травы.

– И тебе удалось спастись. Ты осталась цела и невредима.

– На мне не было ни царапины, – подтвердила она негромким голосом, который каким-то непостижимым образом подчеркивал, насколько невероятным и чудесным было это спасение.

– Но ты была не одна.

– Кто тебе сказал?

– Не Дельманы. И никто из тех, с кем ты говорила. Все эти люди не предали тебя и до конца хранили тайны, которые ты им доверила. Мне удалось об этом узнать только потому, что я решил вернуться к событиям той ночи. Ты помнишь Джеффа и Мерси Илинг?

На губах Розы появилась слабая улыбка – появилась и тут же исчезла.

– Ранчо «Мелочи жизни», – сказала она.

– Я был там сегодня днем, – пояснил Джо.

– Они очень милые люди…

– …которые живут очень спокойной и красивой жизнью, – подхватил Джо.

– А ты – очень хороший репортер, – с одобрением сказала Роза.

– Если задание многое для меня значит, тогда – да, я хороший репортер.

Глаза Розы были темными, как ночные озера, и такими же прозрачными; в их бездонных, слегка фосфоресцирующих глубинах утонула тайна, и Джо не знал, утянет ли она его за собой или поможет выплыть.