Тим Миллер - Ад на Земле

— Эй, — сказал он ей. — Сколько тебе лет, говоришь?

— Пятнадцать.

— Пятнадцать? У тебя классные сиськи для пятнадцатилетней. Как ты это сделала?

Мэдди посмотрела на себя. У нее только начала формироваться грудь в прошлом году или около того, и она не думала, что у нее было что-то впечатляющее. Они были средние, в лучшем случае. Не говоря уже о том, что этим идиотам было за двадцать. Они не должны были даже смотреть на ее сиськи.

— Ну, — сказала она. — Они просто выросли.

— Черт побери, они очень милые, — сказал он. — Ты должна показать их нам.

— Что?

— Твои сиськи! Покажи нам свои чертовы сиськи! — крикнул Чип.

Мэдди поняла, что это произойдет. Было странно, она могла причинять людям боль самыми больными способами, но какой-то парень кричал на нее, чтобы она показала сиськи, и это заставляло ее сжаться.

Она встала и огляделась.

— М… только мои сиськи? — спросила Мэдди.

— Что?

— Все, что ты хочешь увидеть — это мои сиськи? Больше ничего?

Чип рассмеялся и посмотрел на Даррена.

— Черт побери! Что еще ты собираешься показать?

— Чувак, — сказал Даррен. — Она молодая, держу пари, у нее гладкая киска.

— Неужели? — спросил Чип. — У тебя гладкая киска? Красивая и лысая?

— Держу пари, — сказал Даррен. — Я хочу на это посмотреть.

— Посмотреть? Я хочу ее коснуться! Черт, да! Давай, девочка. Сними все это!

— Хорошо, — сказала она. — Но я должна кое в чем признаться. Я все еще девственница.

— О черт! — сказал Чип. — Черт, мы сорвали джекпот!

— Да, но я немного нервничаю. Вы можете сесть на кровать и закрыть глаза?

Они посмотрели друг на друга и рассмеялись.

— Чего?

— Ну, вы понимаете… Сядьте на кровать и закройте глаза, пока я разденусь. Я просто чувствую себя немного неловко.

Чип посмотрел на пожавшего плечами Даррена.

— Как скажешь, — ответил Даррен. — Почему бы и нет?

Чип сел рядом с ним, и они оба крепко зажмурились.

— Хорошо, — сказала она, залезая в рюкзак. — Не подглядывайте. Я буду готова через минуту.

— Черт, — сказал Чип с закрытыми глазами. — Эта девочка сумасшедшая. Она мне начинает нравиться.

— Мне не нравятся эти игры, — сказал Даррен. — Если ты хочешь пошалить, давай просто сделаем это. У меня никогда не было такой маленькой девственницы. Я бы с удовольствием порвал это дерьмо.

— Вы, ребята, успокойтесь, — сказала Мэдди. — Я пытаюсь раздеться, а вы заставляете меня нервничать. Я пытаюсь стать голой и разогретой для вас.

Она рылась в сумке, пока не нашла рукоятку охотничьего ножа, который взяла из дома. Два парня из братства сидели на краю кровати с закрытыми глазами, оба с глупыми усмешками на лицах. Мэдди тихо опустилась на колени прямо перед ними, потянулась и одним длинным, быстрым, но эффективным движением перерезала ахиллесовы сухожилия на обеих ногах.

Реакция была немедленной и яростной. Они закричали, оба повалились на пол, схватившись за ноги. Чип почти плакал, когда кричал.

— Почему? Зачем ты это сделала? Больно! Черт возьми, как больно!

Даррен был зол. Он попытался схватить Мэдди, которая стояла вне его досягаемости. Она проигнорировала их угрозы и вопросы, вытащила рулон скотча из своей сумки и заклеила им рты. Для этого маленького отеля они слишком шумели. Она стояла и смотрела на них, но не знала, что с ними делать дальше. Она, обычно, продумывала пути отхода. Она знала, что если она хочет добиться успеха, а не оказаться в тюрьме, ей нужно уметь планировать.

Как только их рты были заклеены, она начала обматывать лентой их торсы, чтобы руки были приклеены к телам. Они извивались и дергались, но она связала их обоих довольно крепко. Она была уверена, что ни один из них не освободится. Чип оцепенел от страха, изредка вскрикивая или дергаясь. Даррен, с другой стороны, явно что-то говорил из-под своей ленты. Кроме того, ей не понравилось, как он смотрел на нее.

— Ты действительно понимаешь, что происходит, — сказала она ему. Мэдди подошла и опустилась на колени за ним, положив его голову к себе на колени. — И мне это совсем не нравится. Мне совсем не нравится, как ты на меня смотришь. Я думаю, есть один способ исправить это.

Даррен закричал и попытался дернуть головой в сторону, но она уперлась бедрами, вонзив нож в угол его глазницы. Кровь сочилась вокруг ножа, когда она вырезала глаз, стараясь не проколоть его, пока он не выскочил из глазницы. Она подняла его и перерезала зрительный нерв. Мэдди взглянула на радужную оболочку, покрутив ее кончиками пальцев.

— Странно, похоже на яйцо, да?

Она посмотрела на Даррена, который смотрел на нее одним глазом и одной зияющей дырой. Она отложила глазное яблоко и снова схватила его за голову.

— Ладно, один готов, остался еще один, — сказала она, вонзая нож в другую глазницу.

На этот раз он дернулся в последний момент, и она проткнула глаз. Молочная слизь побежала из глазницы, и глаз вытек, как сдутый воздушный шарик. Она выскребла ножом остатки, сложив кучку комковатой плоти рядом с головой. Даррен больше не ругался сквозь кляп, а только громко всхлипывал. У него даже сопли пошли из носа пузырями и лопаясь, что Мэдди считала отвратительным. Может, она бы отрезала ему нос, но она не хотела пренебрегать Чипом. Нет, здесь нельзя проявлять фаворитизм. Должно быть равное отношение.

Коул стоял над плачущей женщиной, все еще привязанной к стулу. В этот момент она была почти в истерике. Он пытался поговорить с ней и успокоить, но она только что видела, как он содрал кожу с ее сына заживо. Мальчик даже продолжал двигаться и говорить в течение нескольких минут, когда была удалена последняя часть кожи. Коул был очень впечатлен решимостью ребенка, но в конце концов, наступил шок, и у мальчика остановилось сердце, и он умер. Коул был доволен своей работой, хотя, он причинил немало боли.

Женщина перестала умолять о пощаде или о чем-то вообще умолять, если на то пошло. Она просто плакала и несла какую-то чушь о том, чтобы принести домой ребенка и отправиться в путешествие. Уже давно никто из его жертв полностью психически не ломался. Сначала он чувствовал, что это достижение, но теперь это разочаровывало его. Он хотел, чтобы они присутствовали, чувствовали и терпели каждую унцию боли и страданий, которые он причинял им. Когда они теряют рассудок, это сделать намного сложнее.

— Шшшш, — сказал он, но она продолжала кричать. — Пожалуйста, прекрати. Ты прекратишь?

Он повернулся и оглянулся на лежащий на полу ободранный труп ее сына.

— А если я его передвину? Так будет лучше? Если ты не сможешь его видеть?

Он знал, что это бесполезно. Он уже видел этот взгляд раньше. Ее глаза остекленели, и она смотрела в никуда. Часть его задавалась вопросом, нужно ли продолжать или просто убить ее. Он пошел в заднюю часть дома и копался там, пока не нашел дрель в ящике для инструментов. Батарея была достаточно заряжена, и он проверил ее, прежде чем вернуться в гостиную, где она все еще кричала.