Дэниел Хорн - Сокровище Кастеров [litres]

– Нет, ненадолго. Пару месяцев, не больше. А там мы либо вернемся сюда, либо переедем. Вы сможете договориться с Джорджем?

– Да, он добрый мужчина. Я сегодня же ему позвоню. Все равно он говорил, что дома работать куда удобнее, чем раз в неделю приезжать в Мейнритон.

– Отлично, тогда приступайте, а мне нужно уехать, чтобы решить несколько вопросов.

– Я сейчас же начну.

– Хорошо, миссис Уильямс.

Клэр Уильямс покинула кабинет. Через пять минут вышел и Джеймс. Его встретил Шон:

– Мистер Кастер, «Гриндер» закрыли нам кредитный лимит. Боюсь, они не дадут нам в долг ни краску, ни материал для утепления. В этот раз мне удалось их убедить, но на дальнейший заказ никаких поблажек.

– У вас сейчас есть все, что нужно? – отрешенно спросил Джеймс.

– На две недели работ нам хватит. Но по плану нам остался месяц, и мы успеваем. Котельная давно закончена, но администрация школы ждет спортивный зал. А без «Гриндера» я даже не знаю, как пойдет. Они могут нас послать в зад… куда подальше!

– Я им позвоню на следующей неделе и договорюсь. Ты не переживай, Шон, и да, еще кое-что. Нам придется покинуть офис на некоторое время. У тебя есть все контакты поставщиков?

– Да, я иногда делаю заказы из дома.

– Отлично. – Джеймс довольно улыбнулся и похлопал Шона по плечу. – Спасибо. Я горд тем, что работаю вместе с такими людьми, как ты и Джо. И миссис Уильямс нам поможет. Мне нужно идти. Сделай последние заказы с расчетом до конца работ над спортивным залом. Зарплата будет выплачена как всегда, только вам придется забирать пока чеки у Клэр.

Шон махнул рукой.

– Ничего страшного, сэр. Я все понимаю.

– Спасибо. Мне нужно ехать. Если что, мой номер ты знаешь. Звони по любому вопросу.

Джеймс пожал руку своему верному прорабу. Они обменялись дежурными улыбками и разошлись по своим делам: Шон подсел к Джо за компьютер, Клэр в переговорной общалась по телефону и перебирала стопку бумаг.

Джеймс вышел из конторы и прикрыл глаза ладонью. Он смотрел на солнце – главную звезду всего живого. Небесное светило еще не достигло зенита. До этого еще чуть больше трех часов. Но Кастер впервые за долгое время наблюдал за самой обычной вещью, которую многие люди принимали за должное. Пока Джеймс входил в удушающую палату больницы под названием «депрессия», звезда Млечного Пути продолжала делать то, что у нее лучше всего получается, – давать жизнь всем, кого Кастер считал ублюдками на планете Земля. Джеймс предположил, что у солнца тоже бывают неудачные дни, возможно, болит раскаленный живот от несварения после звездной пыли. Но оно по крайней мере дарит тепло. Несмотря ни на что, лучи проходили бесконечное количество световых лет и поджаривали нас аномальными летними деньками, а когда приходила очередь других людей, мы мерзли в окружении снега без подарков космической звезды.

Джеймс мечтательно вообразил себя солнцем. Ему очень хотелось обрести ту свободу, за которой он наблюдал. В этом мире происходило многое, и каждый случай к чему-то приводил. Солнце привело к жизни, а в жизни Джеймса все идет к полному краху. Джеймс Кастер ждал своего зенита. Когда у всех все повалится из рук и они увидят в нем то, что все давно забыли. Джеймс задрал вверх голову. Ему захотелось узреть светило во всей красе, но желание осталось неисполненным. Яркий свет ударил в глаза, одарив неосторожного наблюдателя обжигающей болью. Джеймс убрал ручной козырек и пальцами потер закрытые глаза. Боль вырвала его из минутного уединения с самим собой.

Джеймс вновь почувствовал жалость к самому себе, а вслед за этим ощутил и острое желание выпить. Алкоголь присутствовал в его жизни, но в минимальных количествах. Как-то он ознакомился со статьей о пользе красного вина, а опыт донорства только поспособствовал пробе божественного напитка. Конечно, кровь он сдавал всего раза два за свою жизнь, но любовь к редкому бокалу красного полусладкого осталась. Но сейчас ему хотелось чего-нибудь покрепче. Джеймс не имел привычки пить и всячески сторонился любых, даже, как говорили некоторые, культурных посиделок. Однако сегодня, когда годы трудов полетели под откос, нужно было чем-то заглушить этот зуд внутри, и единственное место, где можно было получить помощь, – бар на соседней улице. Джеймс точно не помнил его названия, так как никогда в нем не был, но замыленная картинка в воображении подсказывала, что бар называется «ГрутБерг». «Глупое название, даже тупейшее. Но выбирать не приходится. Пойдем наклюкаемся!»

Дорога заняла от силы минут двадцать. Джеймс топал неторопливо. Улица практически пустовала. Двое подростков с гулким гоготанием пялились на плакат, где дама с выпирающей через блузку грудью держала парфюм. Через дорогу полноватая женщина в свободном платье вела за ручку маленькую девочку, которая уплетала мороженое и при этом что-то тараторила. Мимо проехала всего пара машин – одна на север, другая на юг.

Проходя мимо пекарни, Джеймс увидел, как мужчина в длинном фартуке и со здоровенными, как у Геркулеса, ручищами месил тесто. Запах вокруг витал потрясающий, ни в какое сравнение со вчерашней выпечкой жены. Куда там вчерашним булкам из покупного теста, ведь здесь все сделано вручную. С любовью или нет – это дело десятое. Главное, что сделано, а не куплено.

Преодолев сквозь сухой июльский воздух несколько футов, Джеймс оказался на месте. Ему было крайне интересно, как все-таки назывался этот бар. Название вызвало у него усмешку. «ГрейтБир». Более топорного названия и не сыскать, а ведь живут они в месте, где с фантазией у людей все в порядке. Сейчас и «ГрутБерг» показалось Джеймсу не таким уж плохим названием.

Джеймс вошел в бар и сразу поразился этому месту. Вонь стояла страшная. Как будто несколько человек от души насрали в штаны и приправили содержимое застоявшейся мочой и долькой удушающего винного перегара. За столиками сидели три обрюзгших толстяка, по лицам которых сразу можно было определить, что они тут не впервые. Бармен что-то записывал в блокнот, глядя на чеки, которые лежали на барной стойке. Он стоял в облаке света старых и вульгарных ламп, висящих над барной стойкой. За его спиной сверкал ряд початых бутылок с выпивкой незнакомых Джеймсу марок. В основном зале царил типичный для подобных заведений в это время приглушенный мрак. Видимо так разгоняли завсегдатаев. «Пора спать, пьянчуги, валите отсюда». Но на тройку боровов, кажется, этот прием слабо действовал.

Джеймс прошел к барной стойке и уселся на не самый удобный стул. Пока бармен продолжал чертить карандашом в блокноте, Джеймс залез в карман брюк и достал две мятые двадцатки. Он совсем не понимал, много это или мало, но сорок долларов он хотел пустить в полный оборот.