Александр Бушков - Струна времени. Военные истории [сборник litres]

Взял я ординарца, сели мы в «Виллис» и покатили. Ехать пришлось километров двадцать, что по отличным немецким автобанам оказалось делом нехитрым. Особенных боев в тех местах не происходило, немцы там не стали держать оборону, откатились в хорошем темпе, так что разрушений в крохотных немецких городках, через которые пришлось проезжать (они там стояли густо, как опята на пне), не наблюдалось.

В одном таком маленьком городке я быстро нашел и штаб батальона, и комбата. Оказалось, интересующий нас объект находится не там, а в соседнем городке, столь же крохотном. Комбат туда отправил две роты, радиста и разведвзвод: соседний городок километрах в трех западнее, а еще дальше к западу от него наших войск нет, и где немцы – пока неизвестно (последнее я и сам уже знал от начштаба, и он сказал, что контрудара немцев, пожалуй что, ждать не следует – судя по радиоперехватам, они все еще откатываются на запад).

На всякий случай комбат со мной отправил капитана из батальонной разведки, которого, по его словам, отлично знали и командиры рот, и уж в особенности командир разведвзвода: мало ли что случается в такой неразберихе, могут и пальнуть по нам сгоряча, и задержать до выяснения.

Я знал случай, когда офицера задержали и долго проверяли как раз от того, что предписание его было подписано лично наркомом обороны, что бдительным нашим орлам в белорусской глубинке как раз и показалось крайне подозрительным… Сейчас, конечно, не сорок первый, но случается всякое. И не только у нас. Не так уж и давно дошла до нас информация, что американские бомбардировщики однажды разгрузились над своим же штабом, погибших было много, в том числе и весьма высокое начальство, в том числе и генерал. Не головотяпство, а трагическая случайность: американцы должны были обозначить свой передний край ракетами, что они и сделали, однако неожиданно налетел сильный ветер, дым ракет моментально разнес в клочки, пилоты условного сигнала внизу не увидели, вот и ошиблись…

Три километра – пустяки, долетели вмиг. У въезда в городок скорость резко сбросили, почти поползли, и предосторожность оказалась нелишней: к тому времени уже стемнело, нас тут же окликнул часовой, укрываясь в тени дома, предупредил, что держит нас на прицеле, и велел сидеть тихо, заглушить мотор. Что ординарец мой тут же и сделал – с часовым шутки плохи, он – лицо неприкосновенное и наделенное немалыми правами, мог и положить нас рожей на бетонку, что вполне по уставу…

Ну, все разъяснилось быстренько: он свистком вызвал разводящего, тот, выслушав капитана, вызвал одного из командиров рот, моментально капитана опознавшего в луче фонарика. Что ж, все нормально: если вспомнить, что сразу за городком начинается этакая «терра инкогнита», повышенная бдительность необходима…

Правда, когда капитан доложил обстановку, оказалась не такая уж «инкогнита»: разведчики на паре мотоциклов провели поиск, углубившись на запад километров на двадцать, и нигде противника не усмотрели ни в пешем виде, ни в моторизованном, ни в каком другом. Проехали четыре подобных городишка, но и там немцев не оказалось – армейских, имеется в виду, гражданское население, судя по всему, сидело себе по домам тихонечко, как мышки, а то и драпануло на запад следом за отступающими войсками (и такого мы насмотрелись).

Здесь, правда, массового бегства цивильных не произошло – даже если у них и было такое намерение, осуществить его бюргеры не успели: наши ворвались слишком быстро, и народонаселение засело по домам, вывесив чуть ли не из каждого окна все белое, что только нашлось под рукой, – и все это белело сейчас в темноте. Я не обращал внимания – уже навидался. Во многих окнах горел свет; занавески кое-где не задернуты, видно, как там вечеряют уже расквартированные по домам братья-славяне, но не шумят и не безобразят – то ли дисциплина поставлена отлично, то ли сами понимают, что нужно держать ухо востро, находясь, собственно, на передовой. Конечно, нельзя исключать, что там, где окна не светят, не добрались до хозяйского шнапса: умели наши солдатики, что уж там, тихонько дерябнуть малость подальше от глаз начальства без всякого шума и безобразий…

Электричество не горело – я к тому времени уже знал, что местная электростанция располагалась километрах в десяти западнее. В поиске разведчики и на нее натыкались, при беглом осмотре сделали вывод, что ничего там вроде бы не попортили отступавшие немцы, но никого из персонала там нет. Ночь, правда, была лунная, и небо довольно чистым, так что дорога и дома различались хорошо, никак нельзя сказать, что приходилось блуждать в потемках.

По указаниям комроты мы быстро добрались до нужного объекта – небольшой двухэтажный домик посреди десятка лип, железная ограда высотой примерно по пояс. На крылечке уже стоял человек, сразу, едва мы остановились у ажурных ворот, направившийся к калитке и представившийся: командир взвода, старший лейтенант такой-то.

Не особенно и раздумывая, я сказал командиру роты, что он может считать себя свободным. Положительно, когда он ответил «Есть!», в голосе у него не было ни разочарования, ни обиды, скорее уж радость. В самом деле, к чему ему, не имея такого приказа, глубокой ночью лазить вместе с нами по подвалам? Не любопытный пацан, как-никак, ему бы выспаться…

Мы с капитаном Клементьевым – тем самым, из батальонной разведки, все втроем вошли в небольшую прихожую, освещенную керосиновой лампой, стулья там нашлись всем. Да, еще когда входили, я, мазнув лучом фонарика над дверью, видел, что там высечено 1702 – явно год постройки дома, в Германии я уже такого насмотрелся. Часто попадались и дворянские гербы, и какие-нибудь изображения, но здесь ничего подобного не оказалось, только дата. Ну что ж, это еще не седая старина, видел я даты, относившиеся аж к шестнадцатому веку…

С такими вот командирами разведвзводов я встречался не раз и заранее знал, что столкнусь с какой-нибудь колоритной персоной.

Никак нельзя сказать, что разведка пользовалась какими-то особыми привилегиями – однако располагала гораздо большей свободой, чем бойцы обычного строевого подразделения. И на тех, кто в непосредственной близости от передовой себе позволял кое-какие вольности, в основном нарушая установленную форму одежды, начальство, в общем, смотрело сквозь пальцы. Правда, по сравнению с иными виденными мною пижонами старлей выглядел даже скромненько: ну, кавалерийская кубанка вместо пилотки или фуражки, начищенные хромачи против устава собраны «гармошкой», кобура с «вальтером» висит на поясе на немецкий манер, а на боку офицерский кортик «кригсмарине», немецкого ВМФ, судя по исполнению, принадлежавший ранее старшему офицеру: все в позолоте – ножны, перекрестье, головка рукояти в виде орла со свастикой, крученая проволока, вившаяся вокруг рукоятки из пластика под слоновую кость. У меня в вещмешке лежал такой же, но без позолоты. Между прочим, не такое уж это и пижонство: такой кортик хорош в рукопашной и тогда, когда в поиске нужно бесшумно снять часового…