Ренсом Риггз - Собрание птиц [litres]

– Шиповник был цветком Фионы, – тихо произнесла Эмма. – Она могла выращивать усыпанные цветами кусты, даже не замечая этого. Иногда плети вырастали из земли там, где она проходила.

У меня закружилась голова, стало нечем дышать.

– Ты хочешь сказать, что…

Енох взглянул на лианы.

– Только она могла сделать нечто подобное.

– Боже мой, – пробормотал Хью. По его щекам катились слезы. – Она жива.

Эмма обняла его, и он уткнулся головой ей в плечо. Казалось, он одновременно готов лопнуть от счастья и умереть от горя.

– Она у них. Она у них . Любовь моя. О боже!

– Мы освободим ее, Хью, – пообещала мисс Сапсан. – Даже не сомневайтесь.

Нам предстояло покинуть место аварии на вертолете американцев – он был достаточно большим, чтобы вместить нашу группу, и представлял собой самое быстрое средство передвижения. Но пришлось подождать некоторое время, пока американцы готовились к отлету. Мы смертельно устали и были грязны, как бродяги. Забыв о том, что нужно привести в порядок одежду, мы рухнули на землю около машин «скорой помощи». Мисс Королек удавалось каким-то образом удерживать полицию на расстоянии – возможно, при помощи наспех состряпанной истории или, скорее всего, вовремя проведенного стирания памяти. Только Ламот еще держался на ногах. Он расхаживал туда-сюда, не в силах скрыть волнение, пока мисс Кукушка и мисс Сапсан пытались облегчить страдания Эллери: смачивали ее лоб каким-то бальзамом и капали что-то в здоровый глаз. Пустая глазница, прежде скрытая повязкой, теперь была не видна из-за падавших на лицо длинных волос. Белый червячок высунулся из седых прядей; я с содроганием отвернулся к друзьям, но нехорошее ощущение где-то в желудке только усилилось.

Я понял, что Хью близок к истерике. Эмма и Енох старались его успокоить, но, судя по всему, потрясение было слишком велико, и никакие уговоры на несчастного не действовали. Наоборот, ему становилось только хуже, и он снова начал рыдать. Я поднялся и шагнул к ним, но в этот момент Эмма привлекла Хью к себе, обняла и начала что-то шептать ему на ухо. Я приблизился, но она взглядом остановила меня – посмотрела на меня поверх его плеча, прищурилась и беззвучно произнесла: «Я сама с ним разберусь».

И я отошел.

Я ненадолго остался в одиночестве, почувствовал себя бесполезным и никому не нужным, но неожиданно это чувство ненужности принесло мне облегчение. Усталость, о которой я пытался забыть, внезапно навалилась на меня; в голове клубился туман, несмотря на все мои старания сохранять ясность мысли. Я привалился к ближайшей полицейской машине и, чувствуя, как медленно, но верно сползаю вниз, уставился на мисс Кукушку, которая расхаживала вдоль дороги. Она, как ни в чем не бывало, стирала память тем нормальным, застрявшим в пробке, которые проявляли к нам повышенный интерес. Я едва не рассмеялся. У меня закружилась голова.

А потом, совершенно неожиданно, раздался голос.

– Приятно снова тебя увидеть.

Волосы у меня на голове встали дыбом, я оцепенел. Голос был певучим, дразнящим, мягким и одновременно злобным – и странно знакомым. Я обернулся, огляделся по сторонам, но никого не увидел.

Снова голос:

– Итак. Ты не рад?

Слова сами собой возникали у меня в мозгу, и на один безумный миг мне показалось, что их порождает мое собственное воображение. Я так устал, что решил, будто сплю наяву и вижу сон – нет, кошмар.

Негромкие, мерзкие звуки – причмокивание, какие-то охи и вздохи – звучали у меня в ушах, в голове. Эти звуки выражали преувеличенное удовлетворение, словно некто уютно устраивался среди чистых, нагретых простыней после долгого утомительного дня.

– Мм-ммм , – шептал голос. – Вот так-то лучше. Наверное, я смогу снова к этому привыкнуть…

– Кто здесь? – воскликнул я, в панике озираясь.

– Джейкоб, с тобой все в порядке? – Эмма пристально смотрела на меня.

Я уставился на нее, хлопая ресницами, и на мгновение даже позабыл, где нахожусь.

– Ага, – пробормотал я. – Извини. Все нормально. Наверное, я просто… уснул. – Произнося эту ложь, я нахмурился. – Наверное, мне надо пройтись. Подышать воздухом, чтобы в голове прояснилось.

Эмма рассеянно кивнула. Они с Енохом были слишком заняты попытками успокоить Хью, чтобы обращать внимание на мое странное поведение. И я пошел прогуляться. Не слишком далеко, чтобы никто не подумал, будто мне безразлично происходящее вокруг, но достаточно далеко, чтобы избавиться от голоса, звучавшего в моей голове. Я изо всех сил пытался убедить себя в правдоподобности собственной лжи. Ничего не случилось. Я ничего не слышал.

Я решительно шагал в никуда, пробираясь между машинами полиции и «скорой помощи». Ночной ветер дул мне в лицо. Только что он казался мне освежающим, но сейчас стал резким и жестоким. Внезапно очередной, особенно мощный порыв ветра словно обмотался вокруг моих ног, я пошатнулся, но, к счастью, успел опереться о створку дверей оказавшейся рядом машины «скорой помощи».

А потом я снова услышал этот голос.

– Близится наступление нового мира , – шептал он, – и этот мир будет не таким прекрасным …

– Кто ты? – прошипел я, обращаясь к темноте.

– Просто один старый друг.

– И что это значит? – воскликнул я с бьющимся сердцем, вертя головой.

Неизвестный рассмеялся. Смех его был мрачный, хриплый, гортанный. А потом я услышал знакомые слова:

– Нигде не будет спасенья, увы, весь мир потонет в грязи и крови, трупный смрад затянет поля, лишится травы и деревьев земля.

Загремел какой-то замок.

Двери «скорой», к которым я прислонился, распахнулись, едва не сбив меня с ног. Я уже был напуган не на шутку, но, тем не менее, что-то влекло меня к темной машине. Я и сам не знал что. Я даже не понял, что ищу и зачем заглядываю туда, пока не увидел это . Само собой, только это и могло находиться внутри.

Тело. Неподвижное тело, прикрытое простыней.

Инстинкты и здравый смысл вопили, приказывая бежать прочь, позвать на помощь, сесть на самолет и вернуться обратно в свою скучную, предсказуемую жизнь во Флориде.

Я беззвучно заорал на свой внутренний голос, чтобы он заткнулся. Приказал ему не высовываться.

А потом взял себя в руки и забрался в машину. Сердце готово было разорваться от волнения, но я все-таки приподнял угол простыни. Я увидел лицо молодого мужчины – он был мертв, на голове зияла страшная рана, в которой торчали осколки черепа.

Господи Иисусе.

– Просто один старый друг, – повторил голос. Сейчас он исходил из тела, с окровавленных губ мертвого молодого человека. – Скоро я вернусь …

Я уронил простыню. Меня трясло от ужаса.