Амрита Кели - Кайвалья

Дверь притягивала к себе, и, почти не понимая, что делает, Иша прикоснулась к голубому ломтю краски, который тут же отпрыгнул от прикосновения ее пальцев и, рассыпавшись, упал на пол. Дверь скрипнула и открылась.

Неожиданно яркий свет с силой брызнул в глаза, привыкшие к полумраку завода, заставив Ишу поморщиться. Она стояла на бетонном полу, а дальше, за порогом, простиралась широкая асфальтовая дорога, уходящая в бесконечный горизонт. Из серой земли торчали редкие деревца, а чуть поодаль, под выстиранным голубым небом, лежал разбитый вдребезги автомобиль. Она сделала несколько шагов – звуки и запахи, казалось, полностью исчезли из пространства, а все движения давались с трудом. Ишу охватил легкий озноб. Теперь ей казалось, что воздух пропитан тошнотворным запахом паленой пластмассы, которая забивает легкие, не давая вздохнуть. К горлу подступило что-то острое.

Рядом с окровавленным женским телом стоял на коленях мальчик, на вид ему было лет двенадцать, не больше. Он тихо всхлипывал, но как только она подошла, оглянулся и посмотрел сквозь нее. Иша вскрикнула и увидела…

…Что они стоят вдвоем с Ясоном на крыше – вдали, на протянутом вовсю ширь полотне неба, размазывались красно-розовые оттенки рассвета. А дальше, куда позволял добраться взгляд, рядами уходили к самому горизонту кирпично-красные, коричневые, серые металлические, с подтеками ржавчины крыши домов. Немного поодаль, спиной к ним, стояла фигура в черном балахоне до пят, с капюшоном на голове.

Когда фигура стала медленно и грациозно поворачиваться, Иша в ужасе схватила Ясона за руку. Ей показалось, что она увидит сейчас что-то пугающее, вроде отвратительного и отталкивающего лица карлицы в старом фильме «А теперь не смотри», который они когда-то смотрели с Максом. Тогда она испугалась до дрожи, а он смеялся над ней, корчив злые рожицы. Но потом, увидев, что она дрожит мелкой дрожью, крепко прижал к себе и, нежно целуя в ухо, прошептал: «Прости, малышка».

Но сейчас перед ними стояла красивая девушка, которая сразу сняла капюшон, обнажив ровно обритую голову. У нее были необычно светлая кожа и большие глаза, которые, казалось, с интересом смотрели куда-то сквозь них.

– Привет, Ясон, привет, Иша, – сказала девушка. Ее голос с легкой хрипотцой звучал неожиданно приятно, – меня зовут О. Я рада, что мы, наконец, встретились.

– Идемте сюда, я кое-что покажу.

Они оба понимали, что все это очень странно, но вместе с тем это было так, словно после долгой разлуки произошла важная, долгожданная встреча. Ясон задал вопрос, который, как ему казалось, был единственно верным в данной ситуации:

– Почему мы должны идти с тобой?

На что О. улыбнулась какой-то очень простой улыбкой, в которой таилось еще что-то, очень располагающее и умиротворяющее. Иша некоторое время подбирала подходящее слово для этой улыбки и, наконец, подобрала – «смиренная».

– Потому что настало время получать ответы на свои вопросы, Ясон. Ты же не думаешь, что твои видения о том, как ты тонешь, – просто сны? А ты, Иша, мучаешься от чувства вины, но на самом деле не знаешь истинной причины этого.

Они ничего не ответили этой странной девушке. И сейчас, лишь мельком, украдкой глядя друг на друга, они спускались за ней по захламленной бетонной лестнице. Наконец, втроем они вышли в огромный пустой зал. Под высоким потолком справа и слева шел ряд окон, в которых не было ни рам, ни стекол. Оттуда пробивался мягкий свет утра, пришедшего на смену белой летней ночи.

О. вышла в центр и сказала серьезным голосом:

– Пожалуйста, встаньте за мной. Что бы ни происходило, стойте спокойно и ждите моего знака. Хорошо?

В ответ они оба кивнули. Пути назад не было.

Сложив ладони, она затянула долгое «аууууууууууммм», которое, казалось, звучало все громче и громче, заполняя собой каждую клеточку пространства, а потом развела руки и пронзительно закричала:

– Хааааарииииииииии!

Тут что-то зазвенело вокруг, откуда-то сбоку на них посыпалась белая пыль, и они увидели, как стену впереди рассекло на множество тонких линий, словно разделяя ее на куски. Эти куски вдруг быстро задвигались, будто ожив, и стали вываливаться, продолжая вращаться и парить в воздухе.

«Ауууууумммм», – звучало все громче и громче, заполняя весь зал так, словно его в унисон произносило множество голосов. Иша испуганно оглядывалась вокруг – все стены ходили ходуном, гремя и наполняя воздух белой пылью.

Внезапно все вывалившиеся куски встали на место и стены на мгновение полностью ушли в пол. Все затянуло белым дымом, который странным образом совсем не касался их.

Когда дым рассеялся, они увидели, что находятся в большом помещении с резными колоннами из красного камня и огромными окнами по бокам, затянутыми стальными решетками. Они стояли перед выходом из здания.

Иша с удивлением смотрела на О. С ее до этого бритой головы копной свисали длинные, сплетенные в локоны пряди. Она повернулась к Ясону и по выражению его лица поняла, что он тоже это видит.

О. повернулась к ним и знаком позвала за собой. Сойдя по низким каменным ступенькам, они ступили на сероватый песчаный берег. Чуть дальше от них лежала сизая полоса реки, тонущая в дневном мареве, а за ней раскинулась набережная с диковинными зданиями, увенчанными башенками и куполами, которые сложно было рассмотреть сквозь плотный, горячий воздух.

– Варанаси, – сказала О., – очень древний город. К сожалению, я не могу сейчас по-настоящему отправить нас туда. Могу только показать…

– Зачем ты привела нас сюда? – перебил ее Ясон, завороженно глядя на город.

О. мягко улыбнулась:

– Нужно же с чего-то начинать. Треугольник – это только начало ответов. Место, где реальность истончается и можно совершить «переход». Индия – продолжение. Именно отсюда идет ваша история, которая длится уже не одну жизнь. Здесь вы сможете обрести все, чего желаете, – кротко ответила она.

– А чего желаешь ты? – спросила Иша, сразу почувствовав, что ее голос звучал фальшиво и тускло. Девушка ничего не ответила, только провела рукой по лицу, и они тотчас перенеслись на другую сторону реки.

Ясон с Ишей оказались в застывшей толпе индийцев. О. стояла в отдалении. Ее босые светлые ноги выделялись на каменной плите набережной, заляпанной красными плевками, коровьими лепешками, присыпанной бумажками и прочим непонятным, стертым до неузнаваемости мусором, а голова снова была обритой. Казалось, она ничего не видит вокруг себя и ее совсем не волнует то, что ее светлые стопы касаются мириадов микробов, которые до смерти пугают иностранцев. Не волнует, что вокруг собралась толпа из любопытных зевак, которые раскрыв рот глядят на ее гладкую голову и невиданно белую кожу, шипя друг другу что-то вроде: «посмотри, белая как молоко!»