Чарлз Стросс - Каталог катастрофы [litres]

– Третья дверь по коридору В, левое крыло, и картина тут неприятная.

– Говорит Барнс. Хайтин – рапорт, – по-деловому включается Алан.

– Они тут… это у них вроде кают-компания, командир. Сказать сложно, температура ниже нуля, так что все замерзло, но много крови. И трупов. На них… да, форма СС, подразделение не скажу, но это точно они. Похоже, что перестреляли друг друга. О боже. Простите, сэр, я сейчас. Минуту.

– Хоть десять, Грег. Что там такое?

– Их тут… человек двадцать, сэр. Заморожены, как и собаки: мумифицировались. И это не вчера произошло. Лежат кучей под стеной и еще несколько вокруг стола, и – один из них держит пистолет. Все мертвые. На столе бумаги.

– Бумаги. Что можешь о них сказать?

– Не много, сэр, я немецкого не знаю, а тут все, кажется, по-немецки.

Кто-то начинает изобретательно ругаться. Я даже не сразу понимаю, что это Хайтин.

– Что там, Хайтин?

– Я наступил в… – Снова поток ругательств. – Простите, сэр. – Глубокий выдох. – Тут чисто, но… но сюда лучше слабонервным не заходить. Похоже, какая-то черная магия…

Хаттер похлопывает меня по плечу и указывает вперед:

– Говард на подходе. Ничего не трогай.

Все здание – это сумрачный лабиринт узких коридоров, пыли и мусора; здесь так тесно, что с баллонами за плечами толком не развернешься. Скери Спайс ведет меня через несколько комнат и столовую: низкие скамьи по обе стороны деревянного стола перед стойкой, на которой стоят потемневшие от времени кастрюли. Потом мы оказываемся в большом центральном холле, откуда лестница уходит вверх и вниз, и входим в другой коридор, двери в котором распахнуты. Возле третьей нас ждет Хайтин.

Внутри все примерно так, как он и описал: стол, картотечные шкафы, груда высушенных мумий в черно-серой форме, черно-коричневые пятна на половине из них. Но вот стена за дверью…

– Говорит Говард: я такое уже видел, – передаю я. – Алгемантическая индуктивная схема Аненербе. Тут должен быть… ой.

Ряды закупоренных стеклянных бутылей поблескивают из-под устройства, похожего на стеклянный печатный станок с хромированными стальными зубцами. Внутри заключен сморщенный безглазый ужас: рот разинут в бесконечном беззвучном вопле, туго натянулись цепи на обезвоженных мышцах. Я прилагаю все усилия, чтобы на него не смотреть: сблевать внутрь скафандра было бы очень глупо. Большие зажимы и батареи, стойка шириной в девятнадцать дюймов – где же лоток? Ответ: под кровестоками.

– Судя по всему, это было их последнее заклятье перед гибелью. Или перед самоубийством.

Я провожу пальцем над крайним каналом колдовской машины, но так, чтобы его ни в коем случае не коснуться: они туда, скорее всего, заливали ртуть – проводник, – но она уже с тех пор наверняка испарилась. Одержание, которое распространяется прикосновением или по электропроводящим каналам. (По визуальным тоже можно, хотя для этого обычно нужно подогнать очень серьезную компьютерную графику.) Я отворачиваюсь от несчастного, заключенного в пыточной машине, и смотрю на стол. Бумаги на нем стали хрупкими от старости: я переворачиваю одну страницу и чувствую, как хрустит переплет, а потом вижу гипнотическую геометрию преобразования Птата.

– Они кого-то вызывали, – говорю я. – Не уверен, кого именно, но это определенно было заклятье одержания.

Меня не покидает чувство того, что во всем этом есть что-то неправильное. Что-то не сходится. Что же я упустил?

Мумия с пистолетом в руке будто ухмыляется мне.

Я отключаю рацию и полагаюсь на старомодные слова, чтобы меня услышали только здесь:

– Хайтин, – медленно говорю я, – посмотри на этот труп. С пистолетом. Это он перестрелял всех остальных, или это мог сделать кто-то другой? Может быть, он защищался?

Здоровяк выглядит озадаченным.

– Не понимаю…

Затем он замолкает и подходит к столу так, чтобы оказаться как можно ближе к трупу.

– Нет, – заявляет Хайтин. – Может, здесь и был кто-то еще, но выглядит так, будто он сам застрелился. И это странно…

Его слова заглушает рация:

– Барнс всем: мы нашли профессора О’Брайен. Говард, пулей лети в подвал на втором уровне, нам понадобится твоя специализация, чтобы ее вытащить. Все остальные – будьте начеку: у нас остался еще как минимум один злодей.

По коже у меня бегут мурашки: что же случилось с Мо, что им нужна моя помощь, чтобы ее освободить? А потом замечаю, что на меня смотрит Хайтин.

– Будь осторожен, – ворчит он. – Пользоваться этой штукой умеешь?

– Этой? – Я неуклюже похлопываю по глазу василиска, который висит рядом с моей нагрудной панелью. – Конечно. Слушай, не трогай эту машину. Серьезно, не прикасайся. Я думаю, что она скисла, но сам знаешь, что говорят о невзорвавшихся бомбах.

– Ты иди-иди, – он указывает на дверь, и я выхожу, а в коридоре вижу Скери Спайса на корточках – и глаза у него бегают туда-сюда, как у хамелеона под кокаином.

– Идем.

Мы направляемся к лестнице, а я не могу избавиться от чувства, что упустил что-то чрезвычайно важное: что мы все плотней запутываемся в громадной паутине тьмы и холодной лжи и делаем именно то, чего хочет засевший в ее центре монстр, – и все потому, что я неправильно понял один из знаков вокруг.

В подвале холоднее, чем в комнатах и коридорах первого этажа. Здесь обнаруживается сержант Пайк в расстегнутом шлеме; изо рта у него валит пар, блестящий в свете парафиновой лампы, которую кто-то сумел пробудить к маслянистой, неверной жизни.

– Где тебя носило? – спрашивает он.

Я пожимаю плечами.

– Где она, и что с ней?

Он указывает на ближайший из двух коридоров – освещенный рядом биолюминесцентных одноразовых фонарей, так что я иду по цепочке призрачных зеленых свеч. У меня вдруг сосет под ложечкой.

– Она в сознании, но никто к ней не прикоснется, пока ты не дашь добро, – отвечает Пайк.

Ну отлично. Я иду по цепочке призрачных свечек к открытой двери…

Дверь-то открыта, но в помещении безошибочно узнается камера. Кто-то поставил на пол еще одну лампу, чтобы я сумел рассмотреть все в мельчайших деталях. Комнату почти целиком занимает заклинательная установка – не пыточная машина вроде той, наверху, но и не такое уж далекое от нее устройство. На деревянном каркасе вроде кровати с балдахином установлены по углам сложные вороты. Мо растянута на спине, голая, привязана к вертикальным стойкам, но общий вид совершенно не эротический – особенно когда я вижу, что́ висит над ней на других блоках и тех же стальных кабелях, что проходят через ее кандалы. На каждом из столбов стоит катушка Теслы, в углу виднеется какой-то здоровый генератор, а половина начинки старого высокочастотного радара расположена по периметру безумного пентакля, окружающего это прокрустово устройство. Дикая смесь электрического стула и дыбы.