Евгений Бабушкин - Пьяные птицы, веселые волки [litres]

Вика. И чтобы хрустального снегу сверху навалило. Много. Целую гору. Тысячу люстр. И чтобы в пятках торчали осколки.

Виола. Дура, ты что, заболела?

Вован. Молчать. А зачем тебе сердце?

Вика. А вам зачем?

Вован. Отве-вы-ве-ву-вечай на воу-воу-воу-прос.

Вика. Согревать ночь. Знаете, почему все живы? Даже самым гадким летом, худой зимой? Это потому что мы ночь согреваем.

Вован. Кто?

Вика. Так, никто. Не знаю.

Ваня. Нахваталась где-то.

Виола. Не слушайте её.

Вован. Спасибо. Выйди, девочка.

Ваня. Ну что?

Виола. Годится? Здоровый, сильный организм.

Вован. Подонок.

Ваня. Что?

Вован. Сука.

Виола. Как это?

Вован. Вы красного не видели? Вы пятнышка не видели? Вы рук моих не видели? Вы глаз моих не видели? Вы не рассматривали вариант, что тут же у меня и ляжете? По частям? По-рритари-тари-стя-стя-стям? Вы что, хотели мне подсунуть волчье сердце? Волчье? Сердце? Впаривали мне волчонка? Во-лэ-чо-лэ-во-лэ-чонка? Любители. Всё расскажу Ильину. И Индусову тоже.

Ваня. Это не со мной было. С одним человеком. Но спою, как будто со мной. Судили меня за кражу хлеба.

Вика. Кражу?

Ваня. У одних есть, у других нет.

Виола. Судили?

Ваня. Один судит, другой сядет.

Вика. Странная у них жизнь. У нас то есть.

Ваня. Дело моё было ясное, как дырка в небе. Бежал от голода сломя голову, добежал до клетки, на обед объедки. Раньше за хлеб отнимали жизнь, а нынче по-доброму: сиди себе до смерти.

Виола. Подсудимый, встаньте.

Вика. Ну-ка!

Виола. Лучше сядьте и волнуйтесь.

Вика. Вдруг помилуем.

Виола. Ха.

Вика. Ха.

Ваня. А я не волнуюсь. Потому что я знаете кто? Я преступник.

Виола. Фрр-чих! Не люблю преступников.

Вика. А у меня знаете что? Трудное детство. Бурная юность. Состояние аффекта.

Ваня. Фрр-чих! Не люблю иностранные слова.

Ваня. Да я бывал, где никто не бывал. Да от того, что я видал, я могу сам себе глаз вырвать. Могу сам себе горло съесть.

Виола. Зачем?

Вика. И как?

Ваня. А просто. Ртом.

Виола. Ууууу!

Вика. Веди себя прилично.

Ваня. Плету я, значит, слово. А сам смотрю на этого, который судит. Который знает, что со мною будет. И вижу: что-то с ним самим не так. Или наоборот, что-то с ним так. У него под этой…

Виола. Под шапкой?

Вика. Под кожей?

Ваня. Под мантией, во. Что-то у него серебрится. Что-то шевелится. Что-то дыбом у него.

Виола. Подсудимый, сплюньте.

Вика. Ну-ка!

Виола. Лучше сядьте и сглотните.

Вика. Хули пялишься? Не в театре.

Виола. Ха.

Вика. Ха.

Ваня. А я такой сижу спокойненько-спокойно. Некуда бежать. Нечем откупиться. Вся на него надежда. А он, судия, улыбается, щерится, рвёт морду пополам. Но нормально так, по-доброму, по-злому. Смотрит своим янтарём и льдом в мой лёд и янтарь. И встаёт во весь. Во весь! И на все четыре. Типа я свой и я…

Виола. Ну!

Вика. Ну же!

Ваня…свободен.

Виола. Хорошая песня.

Вика. Хорошая.

Ваня. А теперь вы.

Вован. Так. Спать будем сегодня?

Ваня. Дай поиграть. Долгая ночь.

Вован. Знаю я ваши ночи так и сяк.

Вика. Это не со мной было. С одним человеком. Но спою, как будто со мной. Сижу я в окопе.

Виола. Где?

Вика. Такая яма.

Ваня. Зачем?

Вика. Чтоб не убили.

Виола. Кто?

Вика. Да другие такие же.

Ваня. Что, насмерть?

Вика. Совсем и навсегда. Ну, так положено. Мне так сказали. Что я боец. Я воу-воу-воин. И все такие же кругом. Кричат, будто с ними уже покончено.

Виола. Ага-га!

Ваня. Иги-ги!

Вика. Будто с ними – всё. А я смотрю на этого, который главный. Который хочет, чтоб туда-сюда и подвиг славный. Машет рукой. В атаку типа. Чтобы мы их, пока они нас не. А я такой в атаку не иду. А я такой дрожу немного. Положите меня лучше сразу в землю, потому что я вообще не понимаю, что мы тут делаем.

Виола. Да кто ж понимает.

Ваня. Точно не я.

Вика. И вот яма. Все орут и корчатся.

Виола. Как в аду.

Ваня. В раю.

Виола. В автобусе.

Ваня. В театре.

Вика. Кыш! А главный машет. В атаку. В ата-рата-тата-таку! А рука у него какая-то не такая. Совсем не такая рука, чтоб рубить и стрелять. А такая рука, которая скорее нога. И такая нога, чтоб бежать быстрее страха. И командир мой видит, что я вижу, что он видит, что я вижу. И щерится. Шесть резцов, два клыка, восемь премоляров, четыре моляра. Щерится во всё вот это командир мой и даёт нам всем команду.

Виола. Ну!

Ваня. Ну же!

Вика. Вольно! Кончена война. Хотя б на нашем участке фронта.

Виола. Хорошая песня.

Ваня. Хорошая.

Вика. А теперь вы.

Виола. Это не со мной было. С одним человеком. Но спою, как будто со мной…

Вован. Так, перерыв. Достали повторы.

Ваня. А как же ночь?

Вика. А мы?

Виола. А я? Моя песня?

Вован. Да мы успеем. У нас времени – во. А они… понимаете. Надо проверить, как там они. Как там она. Как там.

Виола. Ну давай.

Ваня. Плети.

Вика. Наяривай.

Вован. Москва – вы знаете. Ни леса, ни неба, сплошная человечность и взаимовыручка. Центр мира, в общем. И вот почти в самом центре самого центра жила семья людей…

Виола. Женщина. Фрр-чих.

Ваня. Мужчина. Фрр-чих.

Вика. И маленькая дочь.

Виола. Не очень маленькая.

Ваня. Средняя.

Вика. Громадная.

Вован. Со звёздами вровень.

Вика. Решали, что дальше.

Ваня. А что?

Виола. Дальше?

Вика. Сидела я дома – ну, где там обычно сидят. И читала… что? Сборник?

Виола. Песен.

Ваня. Про волков.

Вован. Слушайте!

Ваня. Ну что она?

Виола. Лежит, болеет.

Ваня. А мы.

Виола. Тут.

Ваня. Страдай.

Виола. Давай дела.

Ваня. Иванову я должен уже миллион.

Виола. Миллион чего?

Ваня. Да всё того же. Игнатову полмиллиона.

Виола. Лучше.

Ваня. Лучше. Ильину миллиард.

Виола. Дрянь Ильин!

Ваня. Остальным тоже много, а Икину полтинник.

Виола. Кому?

Ваня. Икину.

Виола. Икин подождёт.

Ваня. Он всегда ждёт.

Виола. Но другие – не станут.

Ваня. Руки мои руки. Розовые мои руки. Как я буду, вас отрежут за долги.

Виола. Ногами дрочить будешь.

Ваня. Ноги мои ноги. Белые мои ноги. Как я буду, поломают за долги.

Виола. От меня бегать перестанешь.

Ваня. Тело моё тело, сложное моё тело…

Виола. Хватит ныть. Посидел бы с дочерью.

Ваня. Занят. Новости читаю. Слушай. В Мурманске мать продала дочь для оказания интимных услуг…

Виола. Чего?

Ваня. В рабство, чтоб трахали.

Виола. Зачем?

Ваня. На суде сказала, что испытывала нестерпимое желание.

Виола. Какое?

Ваня. Выпить. В Адлере мать продала дочь десяти лет…

Виола. Рано.

Ваня. Нормально. Тоже для услуг.

Виола. Как поймали?

Ваня. Соседка донесла, что крики.

Виола. Дура. В Мурманске родители продавали двух детей, мальчика и девочку, попеременно, год.

Ваня. Ну вот.

Виола. Но тоже погорели. На допросе говорили… мать – что не виновата, что её саму отец насиловал с десяти до двенадцати без выходных с десяти до двенадцати, и ничего такого, выжила, сплюнула, пошла по жизни королевой.