Стефан Грабинский - Рассказы

- А какую цель может иметь этот шпионаж? — продолжал поддерживать тему.

- Слежение, — улыбаясь, вежливо поправил его Забжеский.

- Не в названии дело. Итак, по мнению пана, какая причина может оказаться у такой психической слежки?

- Это зависит от обстоятельств, которые её вызвали. Может, кто-то хочет напасть на след врага, или наблюдать за поведением персоны, которая его особенно интересует, или...

Здесь заколебался, не уверенный, резать сразу, или оставить на потом.

- Или что? — настаивал Лунинский.

- Или предостеречь кого-то своевременно, или пригрозить ему.

- И каким это образом?

- Способы бывают разные, — медленно продолжал становящийся всё более спокойным Забжеский. — Можно разбудить в ком-либо глухое, неопределенное предчувствие чего-то угрожающего, или, если это не даст результата, вызвать мгновенную иллюзию или моментальное видение посредством третьего лица.

- Не понимаю.

- Можно на миг наложить свою маску на чужое лицо и таким образом появиться перед тем, в ком есть сильная заинтересованность.

Противник побледнел как полотно.

- Разве что-то такое возможно? — прошептал, вытирая дрожащей ладонью лоб.

- В полной мере, — заверил Забжеский. — При этом, весь этот процесс может происходить целиком подсознательно: следящий может ничего не знать о своем психическом поступке. Однако, цели своей достиг: предупредил, пригрозил или напугал.

Лунинский вперил блуждающий взгляд в лицо любовника своей жены.

- Откуда пан может обо всем этом знать? — шептал, едва в сознании. — Пан рассказывает такие странные и такие интересные для меня вещи ... Иногда мне кажется, что пан пробуждает дремлющих во мне сонных призраков, приводит их в сознание, оживляет, вливает в них артериальную кровь ... еще минута ... минута — и облачатся телесной плотью.

Он провел рукой по лбу, на котором появились глубокие, болезненные борозды. Какая-то досадная мысль мучила и пыталась достучаться до сознания.

Забжеский осторожно приложил холодный острый ланцет к слабой еще ткани смысла и уничтожил опасный зародыш сомнений.

- Я по специальности — психиатр, — соврал без заикания, — вопросы, которые мы рассматриваем, естественным образом должны меня интересовать. Довольно много читал в этой области. При этом ежедневная практика в этом направлении позволяет повысить моё мастерство. Рутина, пан инспектор, рутина специалиста.

- Необычная встреча, — произнёс вполголоса, словно обращаясь к себе, Лунинский.

Разговор прервало появление кондуктора. Заметив высшего по чину, приличествующим образом поклонился, а затем, немного удивленный, обратился к гражданскому гостю:

- Господин не вышел в Тульчине?

- Господин доктор, — выручил его Лунинский, — едет дальше, во Вренбы, и хочет доплатить.

- Все в порядке, — ответил Стогрин, прикладывая руку к шапке, — сейчас сделаю расчет и выдам билет.

Через несколько минут снова были одни. Инспектор снял плащ и расстегнул несколько пуговиц облегающей форменной куртки.

- Жарко здесь, как в бане, — оправдывался, наклоняя лицо к окну, чтобы зачерпнуть воздух.

- Действительно, — согласился его спутник. — Может, лучше было ехать в штатском: мундир слишком ограничивает свободу движений.

- К сожалению, не мог иначе: еду по делам учреждения.

- Ах, да.

- Досадная миссия, — пояснил, — должен быть арбитром в деле опасного саботажа, который имел место вчера близ Лешно.

- Действительно, неприятная история.

- Тем более, что за главным исполнителем стоят, похоже, несколько других, причем — одни железнодорожники. Среди работников станции слишком неблагосклонное настроение к властям.

- Надо быть осторожным, — заметил Забжеский.

Тот улыбнулся:

- Ничего, справимся. Но осторожность не помешает. На всякий случай взял с собой оружие. Может господин хочет увидеть вблизи эту игрушку?

И вынув из кобуры хорошо инкрустированный старинный пистолет с коротким стволом [63] В оригинале: krócica (польск.) — Огнестрельное оружие с коротким стволом, которое употреблялось в XVII — XVIII веках. , подал его для обозрения.

- Роскошное оружие! — искренне похвалил соперник, принимая пистолет. — Какая работа! Какая отделка!

- Семейная реликвия, — объяснял, довольный похвалой владелец. — Рукоятка, кажется, еще со времен Венской битвы [64] Венская битва — разгром под Веной османского войска визиря Кара-Мустафы объединенными польско-австрийско-немецкими войсками под предводительством Яна III Собесского 12 сентября 1683 года. , арматуру мой отец позже обещал переделать.

Забжеский глазом знатока осматривал составные части.

- Настоящая игрушка! — продолжал удивляться. — Какая сказочная облицовка! И с любовью проводил пальцами по грифу [65] гриф — здесь: планка вдоль ложа, деревянной части оружия. слоновой кости, инкрустированной раковинами.

- Осторожно! — предупредил вдруг Лунинский. — Заряжен!

- Будьте спокойны, — заверил тот, проверяя отверстие ствола. — Умею обходиться с оружием. Ого! Замечательная доводка!

Именно тогда поезд, замедлив ход, въехал в лес. В четырехугольнике окна появились смуглые силуэты берез, важные, широкие — дубов и белые стволы ольхи. Сладкий августовский закат целовал их вершины...

Забжеский поднял на мгновение глаза и погрузил задумчивый взгляд в гущу деревьев.

Вдруг его внимание привлекла какая-то большая птица, которая с широко распластанными крыльями летела краем леса, будто соревнуясь с поездом. Неожиданно в Забжеском отозвались страсть охотника и желание похвастаться своей ловкостью перед соперником.

- Господин видит этого ястреба? — обратился к инспектору, одновременно поднимая пистолет к окну.

- Что пан задумал? — спросил Лунинский, хватая его за руку. — С поезда нельзя стрелять! Могут быть большие неприятности.

Однако тот, будто не слыша, уже нажимал на спуск.

- Пан! — протестовал инспектор. — Я не могу этого позволить!

И пытался вырвать оружие из его руки. В возникшей неразберихе, ствол пистолета повернулся на роковой угол. Тогда грохнул выстрел...

Лицо Забжеского осветилось, словно бы улыбкой или удивлением, и, вдруг выпустив из пальцев пистолет, без слова, без стона, он повалился на подушки сиденья.

- Что с паном? — спросил Лунинский изменившимся голосом. — Пан ранен?

И бросился к нему, чтобы остановить кровь, тонкой струей сочившуюся по жилетке. В этот момент он заметил выступающую из внутреннего кармана пиджака фотографию Стахи...

Острая, пронзительная боль пробрала его насквозь и затвердела где-то, скованная ужасом. Он вперил взгляд, неистовый от гнева и муки, в лицо соперника ...

Но тот не ответил: его бездвижные глаза уже минуту были залиты бельмом смерти.