Т. Клайн - Церемонии

Парни только что уехали со стоянки и скрылись за поворотом дороги, так что теперь самым громким звуком в окружающей тишине был размеренный металлический скрежет с противоположной стороны дороги, где механик возился с машиной. Мужчина уставился на какую-то невидимую им деталь под капотом, но, когда Порот завел двигатель своего пикапа, посмотрел в их сторону, без дружелюбия или интереса. Его борода выглядела неуместно рядом с засаленным комбинезоном: как будто библейский персонаж пытался сойти за современного человека.

То ли желая произвести впечатление, то ли просто торопясь вернуться домой, Порот вел быстро. Благодаря высоте автомобиля перед Фрайерсом открывался отличный обзор дороги. На каждой неровности оба подскакивали на пружинистых черных сиденьях, как ковбои на лошадях. Фрайерс несколько раз невольно клал руку на поцарапанный металл приборной панели. Он исподтишка поглядел на Порота. Кожа его спутника была удивительно светлой для человека, который проводил большую часть дня под открытым небом. По сравнению с темной бородой его лицо казалось еще бледнее. Из-за бороды и невероятных размеров Порота трудно было определить его возраст. Глядя на фотографию, Фрайерс решил, что хозяину фермы около сорока, но теперь начинал подозревать, что он по меньшей мере на десять лет моложе, может быть, даже его ровесник. Попробовал мысленно убрать бороду с подбородка спутника и укоротить длинные, явно остриженные дома волосы. Как выглядел бы Порот, живи он в городе? Фрайерс попытался вообразить своего спутника в костюме-тройке или в вагоне метро, с чемоданом под мышкой; или потягивающим пиво в ресторанчике возле Абингдонского парка… Нет, все не то. Порот никуда не вписывался. Он был слишком высоким, слишком широким в плечах, как будто специально созданным для работы на свежем воздухе. Черты его лица были слишком суровыми, лоб слишком выдавался вперед. Казалось, что в городе не может быть подобного человека.

Порот до сих пор не спросил у Фрайерса ничего о нем самом, о его интересах, впечатлениях — никакой болтовни, которую можно было бы завязать с воскресным гостем. Может, Фрайерс сделал что-то не так? Возможно, Пороту не понравилось, что он задремал на кладбище.

— Я умудрился уснуть на кладбище, в месте упокоения, так сказать, — сказал Фрайерс, перекрикивая шум двигателя. — Надеюсь, я не нарушил покой каких-нибудь ваших родственников.

Как ни странно, Порот ответил не сразу, а сначала как бы исподтишка глянул на Фрайерса.

— По правде говоря, — произнес он наконец, — тут практически все друг другу родственники. Мы все как одно племя. Сами понимаете, ограниченная территория, где живет несколько крупных семейств. Социологам здесь понравилось бы.

Порот говорил с ним как равный: один образованный человек обращался к другому. Фрайерсу тут же вспомнились слова в письме Деборы: Мы с мужем учились в колледже за пределами общины. Сарр определенно хотел об этом напомнить.

— Звучит несколько… кровосмесительно. — Фрайерс тут же пожалел о своих словах. — Я не хочу сказать, что вы здесь практикуете кровосмешение.

Порот пожал плечами.

— Не больше, чем в любом другом племени. В нашей общине довольно строгие порядки. Члены Братства живут не только в Гилеаде, так что мы не заключаем браки только между собой. Моя жена родом из Сидона, деревеньки в Пенсильвании, еще меньше нашей.

— Вы познакомились в колледже?

— Нет, мы впервые встретились за много лет до этого, на Кваринале — это что-то вроде фермерского фестиваля. Но после этого не виделись до самого колледжа. Я учился в Трентоне, Дебора провела два года в Пейдже. В библейском колледже. — Он помедлил. — Мы вернулись в Гилеад всего шесть-семь месяцев назад. Дебора все еще пытается вписаться в общину.

— А это так важно?

— Очень.

Фрайерс почувствовал возрастающий интерес.

— В таком случае, подозреваю, у нас с ней будет много общего.

Порот быстро глянул на него.

— В каком смысле?

— Мы оба приезжие.

Его собеседник какое-то время размышлял, нахмурившись.

— Пожалуй, да. В Гилеаде есть несколько влиятельных личностей, и некоторые до сих пор не вполне ее признали. Все это Деборе немного в новинку. Она пока даже не разобралась во всех семейных делах. Нужно запомнить много новых лиц. Имен. Связей.

— Да, многие из этих имен есть на надгробиях. Стуртеванты, ван Миеры…

— Вот именно. А еще Райды, Троэты, Бакхолтеры, несколько Вердоков…

— То надгробие, под которым я уснул, — припомнил Фрайерс. — Троэты.

— А, да, — Порот не отводил взгляд от дороги. — Дальняя ветвь семьи моей матери. Она тоже из Троэтов. Но этой ветви больше нет.

— Кажется, они все погибли одновременно.

Порот кивнул.

— Говорят, случился какой-то пожар. Пути Господни неисповедимы. — Он умолк, потом, как будто сообразив, что этого может быть недостаточно, добавил: — Пожары в деревнях всегда были серьезной опасностью. Правда, нынче и у нас люди живут примерно так же, как все остальные, и умирают от тех же болезней: сердечные приступы, рак; время от времени случается несчастный случай… Все как обычно. Разумеется, когда работаешь в полную силу, дышишь свежим воздухом и питаешься тем, что сам вырастил, можно прожить на несколько лет дольше.

— Ну что же, этим летом я тоже намерен хорошенько поработать, — заявил Фрайерс, откидываясь на спинку сидения. — Хотя моя работа по большей части умственная. Но даже ею заниматься тут как будто полезнее. — Он похлопал себя по животу. — Может, сумею сбросить несколько фунтов.

Впервые за время их разговора Порот улыбнулся.

— Должен предупредить: Дебора отлично готовит. Надеюсь, вы умеете противостоять плотским искушениям.

Фрайерс рассмеялся.

— Подозреваю, не лучше других. Знаете ведь, как лучше всего избавиться от искушений. — Он вновь рассмеялся и глянул на Порота, но тот больше не улыбался.

Они уже миновали ряд кирпичных домов. Все строения были замечательны только отсутствием на лужайках детских игрушек, полуразобранных автомобилей и дурацких украшений, какие Фрайерс видел рядом с другими загородными домами. Многие здания окружали грядки, на которых тут и там пробивались зеленые ростки. Дети работали в садах наравне со старшими. Когда машина проезжала мимо, они махали Пороту и с любопытством поглядывали на Фрайерса.

Один из домов только строился, и по лесам вокруг него сновали бородатые мужчины, как моряки на корабельных снастях. Они тоже махали с безразличными лицами.

— Смотрю, у вас нет запрета на работу по воскресеньям, — заметил Фрайерс.

— Даже наоборот. Мы верим, что труд благословен, и должно освящать им каждый день. «Ты будешь есть от трудов рук твоих: блажен ты, и благо тебе».