Т. Клайн - Церемонии [litres]

– Из-за меня? – Фрайерс принужденно рассмеялся. – С чего кто-то мог такое подумать? Я вообще не имею никакого отношения к вашему городку.

– В том-то и беда! – сказал Гейзель. – Вы здесь чужой. Вы живете среди нас, но вы не один из нас. – Его голос звучал очень сердито. – Но вы из-за этого не беспокойтесь, – добавил он с привычной своей вежливостью. – Просто кое-кто в наших местах здорово испугался, и им подойдут любые оправдания.

– А вы как думаете, из-за чего все это происходит?

Но старик не успел ответить, потому что в следующую секунду затряслась земля.

Берт и Амелия Стиглер успели вернуться в магазин. Они всегда покидали службу одни из первых, чтобы успеть разложить товары и приготовиться к работе в воскресный вечер. Они поняли, что происходит что-то неладное, когда затряслись все лампы, сосиски, провода, крепежи и удочки, свисающие с балок под потолком. Супруги в ужасе вцепились в прилавок в передней части магазина, как будто это был спасательный плот. Где-то глубоко у них под ногами раздался низкий рокот. За десять секунд, что длились толчки, три тяжелых стеклянных лампы рухнули на пол и разбились, а остальные товары на полках загадочным образом сдвинулись на север, как намагниченные.

Когда земля затряслась, большинство членов Братства все еще находились в дороге – на грунтовке, что вела к Поротам, или на асфальтовой трассе ближе к городу. Те, кто ушел со службы пешком, почувствовали, как их качает, и с трудом удержались на ногах. «Будто на лодке в грозу оказался», – говорил потом Гален Трудель. Он ощутил, как почва сдвинулась под ногами, и слова «твердая земля» на секунду показались издевательством. Водители автомобилей с большим трудом удержали их на дороге. Подъезжавшие к городу Амос и Рахиль Райд увидели, как асфальт перед ними начал извиваться будто плывущая по волнам черная лента.

Многим другим в соответствии с их верой пришли на ум предупреждения из Библии. Клаус и Вильма Бакхолтер, которые вместе с Евой ехали домой после этого и без того волнующего дня, вспомнили о строках из Евангелия от Матфея: «И вот, завеса в храме раздралась надвое, сверху донизу; и земля потряслась; и камни расселись…» Сама Ева говорила о Господе «глас которого поколебал землю». Другим пришли на ум Откровения или, как Вафуилу Райду, книга Исайи: «Господь Саваоф посетит тебя громом и землетрясением, и сильным гласом, бурею и вихрем, и пламенем всепожирающего огня».

А в двадцати пяти милях к югу выпускники геологической кафедры Принстона проверили свои инструменты после звонка со станции в Палисейде и подтвердили наблюдения коллег: в регионе чуть севернее центра Нью-Джерси случилось небольшое землетрясение в четыре и девять баллов по шкале Рихтера.

Вся суматоха продлилась всего несколько секунд, зато нам было о чем поговорить за ужином. И мне будет о чем рассказать, когда вернусь в город. Никогда раньше не переживал землетрясения. Надеюсь, они всегда такие же слабые.

Кора Гейзель пересидела его на втором этаже и вскоре ушла, доложив, что Дебора кажется немного заторможенной, но раны у нее на шее неглубокие и быстро заживают.

Остаток дня был серым. Я сидел у себя и читал Роберта Чамберса, все время ожидая новых толчков, но, к счастью, ничего не произошло. Большинство рассказов Чамберса начинается замечательно зловещими цитатами из загадочной книги «Король в желтом». Правда, кроме этой хитрости, пусть и изобретательной, ему нечем больше похвастаться.

Я пожалел, что Кора ушла и ужин снова готовил Сарр. Сказал, что Дебора все еще отдыхает наверху. Он кажется обеспокоенным, несмотря на все замечательные события, которые произошли сегодня у него в доме. Сарр тревожится из-за Деборы. Он считает, что Кора и остальные не заметили или не обратили внимания на другие проблемы с ее здоровьем. Мы поужинали как два бобыля сыром и ветчиной из погреба (там все равно воняет, несмотря на все благословения нафановской дочки – я прошел мимо двери и учуял сильный запах гнили). Чтобы не оставлять Сарра в одиночестве, еще какое-то время провел в доме после того, как помыл посуду, но отчего-то чувствовал себя сонным и даже подавленным. Не очень-то подходящее настроение для предполагаемого возрождения этой фермы и моего решения остаться до конца лета. Может, все из-за погоды. В конце концов, мы – всего лишь животные, и солнечный свет или времена года влияют на нас куда сильнее, чем нам бы того хотелось. Но скорее всего все это из-за отсутствия Деборы. Надеюсь, она скоро поправится. Мы без нее как без рук.

После того, как Фрайерс ушел, Сарр задул одну из ламп. Потом взял вторую и тихо поднялся наверх, ступая на край старых деревянных ступеней, чтобы те меньше скрипели. Когда он прокрался в спальню, свет упал на бледное лицо Деборы. Она навзничь лежала на постели и смотрела в темноту.

– А, ты не спишь.

Она кивнула.

– О многом… надо подумать, – ее хриплый шепот все еще его пугал.

Сарр погладил жену по голове.

– Я собирался тихонько помолиться, но так даже лучше. Помолюсь за нас обоих, ладно? А ты полежи тихонько.

– Хорошо.

Он опустился на колени на деревянный пол в углу.

– Господь, услышь меня в вышней своей обители…

Дебора наблюдала за мужем, пока он не умолк. Сарр с улыбкой подошел к ней.

– И обойдемся сегодня без пения, – сказал он, забираясь в постель, придвинул лампу на ночном столике поближе и осторожно коснулся синяков на шее у жены.

– Сейчас они выглядят даже лучше, чем днем, – прошептал он. – Господь любит тебя – и я тоже. – Он медленно наклонился и поцеловал ранки у нее на горле. Женщина шевельнулась, и Сарр принял ее движение за интерес в надежде, что после всего, что случилось в эти выходные, ей хочется близости так же отчаянно, как ему. Подавшись еще ближе, он поцеловал ее в губы. Дебора ответила без всякой охоты, плотно сжав губы. Сарр поцеловал ее снова, напрасно надеясь, что она откроет рот. Возможно, ей все еще было больно. Сарр отодвинулся, чувствуя себя дураком.

Потом, когда они лежали в темноте, он протянул руку и коснулся ее плеча. Дебора пошевелилась. Чувствуя нарастающее возбуждение, Сарр погладил ей груди и живот под ночной сорочкой. Дебора снова пошевелилась и легла к нему спиной. Сарр виновато убрал руку, со вздохом повернулся на другой бок и постарался уснуть.

Когда Фрайерс проснулся, Пороты бодрствовали уже много часов. Он перекатился на другой бок и выглянул наружу. Первым делом на глаза ему попался паук, который сидел снаружи на сетке и держал в челюстях останки какого-то мотылька. Природа! – снова подумал он. Существо было серым, волосатым и почти таким же здоровым, как некоторые мыши, которых ловили кошки. Паук прицепился к темно-зеленому плющу, который разросся вдоль подоконника. Этим летом ему явно повезло неплохо поохотиться на прятавшихся среди листвы насекомых. Как будто почувствовав отвращение Фрайерса, паук начал двигаться, деловито взобрался вверх по окну и – к ужасу Джереми – направился прямо к дыре в сетке. Фрайерс схватил с полки рядом с кроватью баллончик инсектицида, поднес его к самой сетке и торжественно начал новую неделю на ферме, облив тварь ядом. Паук с трудом подполз на несколько дюймов к дыре, замер, выгнул лапки и рухнул обратно в плющ.