Сергей Савенков - Жизнь номер 2016: Песни девочки не со звёзд [СИ]

Ритуал. Это всё — ритуал. Когда-то так делали предки на праздниках плодородия. Молились богам, резали невинную жертву и пили тёплую кровь.

Кровь в наши дни заменили вином, плоть — хлебом. Но Илье не нужны подделки.

Я пролезла через кусты и побрела в лагерь. Без телефона я не могла позвонить Семёнычу и всё рассказать.

А может, не нужно рассказывать?

Я подавила трусость в зародыше, пока она не разрослась. Чтобы не стать такой, как Мурлыка.

Нет уж! Никто мной не будет командовать!

Мурлыка сидел на крыше. Я заметила его издалека — плоский контур на фоне чуть светлых небес. При виде меня он махнул рукой, спустился и побежал навстречу.

— Мика! Ты вся в крови!

— Думаешь, я не знаю? Кровь не моя.

Мурлыке легче не стало.

— А чья?

— Сашки, из двадцать седьмой.

— Зачем ты её… — он осёкся. — Илья?

Я кивнула.

— А ты говорил, что у нас есть время!

Стало не по себе. Как Мур мог решить, что я убила девчонку? Значит, в его глазах я такая?

Вспыхнула ярость, но сразу погасла.

Я ведь такая и есть. Совсем не девчонка со звёзд.

Больше всего я боялась, что мне не поверят. Чем я докажу, что виноват Илья?

Но Семёныч позвонил Мясоедову, ещё не дослушав рассказ. Сказал: «Ждите тут!», и вышел из кабинета.

Вернулся он вместе с Ильёй.

— Сидите и ждите полицию! — он уселся обратно за стол, плеснул в грязный стакан коньяка и закурил.

Илья расположился в кресле напротив меня. Он был совершенно спокоен: лицо неподвижно, скрученные скотчем руки лежат на коленях. И никаких следов крови.

Помылся?

До самого приезда полиции мы не проронили ни слова.

— Вы совсем охренели?! — спросил Мясоедов с порога. Не дожидаясь ответа, добавил: — Ну, кто тут убийца?

Илья поднял обе руки.

— Это признание вины?

Илья ухмыльнулся.

— Нет. Так считает Семёныч.

Стуча каблуками и бряцая амуницией, в комнату вошла опергруппа. Мясоедов кивнул на Илью:

— Оденьте «браслеты»!

Повернулся ко мне:

— Показывай место убийства. Надеюсь, что там будет труп.

Я покраснела.

— Как вам не стыдно! Она ведь ребёнок. Была…

Автоматчики переглянулись и уставились на Мясоедова, но тот со мной ругаться не стал.

— Двое останутся здесь. С подозреваемого глаз не спускать! Остальные — за мной! Семёныч, тебя это тоже касается. И не забудь понятых!

Семёныч взял пару питалок, нашу и Саши. Мы спустились во двор. Возле служебных машин толпилась куча народу. Заметив начальника, они бросили сигареты.

Мясоедов отдал распоряжения, и мы, почти всей толпой, пошли к лесу.

— Я сказал пацанам, чтобы они не трогали вещи Ильи, — суетился Семёныч. Похоже, ему уже мерещились тюремные коридоры.

Мясоедов спросил у Мурлыки:

— Ты вместе с Микой тело нашёл?

— Нет. Я был в лагере.

— Так какого… Значит, будь там и сейчас!

Семёныч сказал:

— Не всё ли равно, где он был. Свидетель из него никакой. Такое несёт!

Мурлыка сначала отстал, а после пошёл за нами.

— Когда я Сашу нашла, она была вовсе не «тело».

— Всё видела? На телефон, надеюсь, сняла?

— Да. Но его отобрал Илья.

— Отобрал? А тебя оставил в живых? — Мясоедов повернулся к мужчине, что шёл рядом с ним. — Как тебе это, Петюня?

«Петюня» скривился, как будто ему попытались скормить очень кислый лимон.

— Сомнительно…

Я протянула:

— Ему ведь нужны чужие глаза…

Теперь скривился и Мясоедов.

— Ты что, эксперт по серийникам? Поверь, убийцам хватает своих. Чужие они только могут забрать для коллекции.

Часть людей Мясоедов оставил возле скамейки:

— Не будем топтать. Позвоню.

Остальных я провела к иве. В этот раз, труп оказался на месте. В свете фонариков поляна выглядела ещё страшней.

— Охренеть! — произнёс Мясоедов. — Такого у нас ещё не было!

Женщина в белом халате сказала: «Пойду оформлять документы. Сами всё видите». Она была очень бледна.

Я с удивлением заметила, что опытным взрослым не по себе. Полицейские в штатском тихо переговаривались, полицейские в форме стояли в сторонке и отводили глаза.

Мясоедов обратился ко мне:

— Хочешь сказать, это сделал мальчишка?

— Говорят, что мальчишки полками командовали…

— Говорят, в Киеве бизнесменов доят… — рассеянно сказал он в ответ и повернулся к «Петюне»: — Всё! Занимайтесь!

Мы вернулись обратно в корпус и началась полицейская волокита.

Меня завели в отдельную комнату, где женщина заставила меня снять одежду и вывернула карманы, сфотографировала целиком и «по частям», взяла соскобы кожи и грязь из-под ногтей. Валиком провела по подушечкам пальцев, вымазав их чёрной краской, и по очереди придавила к бумажке с напечатанными квадратами. Сказала: «Прекрасно!» и вышла.

Я не видела тут ничего прекрасного. Тем более, что это было только начало.

Тянулись минуты, но никто не появлялся. Я подошла к двери и подёргала ручку. Дверь оказалась закрыта.

Так прошёл час. Потом появился «Петюня» и кто-то второй — он представился, но имя я тут же забыла.

Начался сбор показаний. Они даже включили маленький диктофон, как будто мы были в американском кино.

Петюня сразу ушёл и появлялся лишь время от времени. «Второй» мурыжил меня так и сяк четыре часа. Спрашивал, выясняя подробности. Спрашивал снова, только другими словами. Что-то писал, чёркал и заставлял расписываться за исправления. Заметив, как я держу ручку, он уточнил: «Ты левша?» Иногда заходил «Петюня» и они тихонько шептались. Разок отпустили меня в туалет — без конвоя. Но если бы приставили женщину, любительницу грязных ногтей, я бы не удивилась. Мне очень не нравилось, куда всё идёт.

На меня не давили и не перевирали слова. Не задавали странных вопросов, наподобие: «Ты ненавидела Сашу?» Нет, всё было чин чинарём. В конце мне даже сказали: «Спасибо!» Только от этого легче не стало.

Я поднялась на крышу, надеясь, что там ждёт Мурлыка. Но крыша была пуста.

Я уселась на парапет и запела. Руки тряслись.

Боялась я не Илью, он уже был под стражей. Я боялась «Петюню».

С другой стороны, он был последней надеждой. Кроме полиции, меня некому защитить.

Через час я увидела, как отъезжают машины. Когда от колонны осталась лишь череда огоньков, появился Мурлыка.

— Илью отпустили. За недостатком улик.

Я обмерла.

— Ты что, шутишь?

Он присел рядом.

— Против него — ничего. Абсолютно. И есть свидетели, которые подтверждают, что во время убийства он был с ними в лагере.

— Он их запугал!

— А ведь полиция перевернула здание вверх дном. Видела, что устроили в комнатах?

— Я не заходила.

— Увидишь… Но по Илье — ничего. Зато откопали улики против меня.

Я обмерла.

— Тебя?

— Что-то ты не в себе, — Мурлыка нахмурился. — Совсем задолбали менты?

— Что у них против тебя?