Джон Ширли - Черные крылья Ктулху • 2 [Восемнадцать историй из вселенной Лавкрафта] [сборник]

Конни стояла спиной к массивному комоду, на котором грудой лежали орхидеи с фиолетовыми и розовыми цветами. В воздухе стоял едва уловимый запах поджаривающихся на солнце водорослей — так пахли эти цветы. Конни не заметила, как в комнате появился Рик. Он склонился перед отцом и протянул к нему руки, будто отдавая подарок. В его ладонях была штука из холодильника, ее края свисали, и в ярком свете она казалась еще темнее и отчетливее. Если бы сцена перед глазами Конни была фотографией, то неизвестную штуковину можно было бы принять за чернильную кляксу.

— Возьми, — сказал Рик отцу. — Это тебе.

Отец не ответил, и Рик окликнул его:

— Папа?

Открыв глаза, отец повернулся к сыну. Конни была уверена, что он даже не заметил «подарка». Он прохрипел:

— Цвети.

— Смотри, какая красота, — сказал Рик.

Отец прищурился и взглянул на Конни. Он рыдал, по щекам бежали ручьи слез, в лучах солнца казавшиеся потоками лавы.

— Цвети, — повторил он.

Конни вскочила с кровати еще до того, как проснулась. Ей казалось, что она проспала до глубокой ночи, когда люди бодрствуют лишь в случае какой-то семейной трагедии, но электронные часы показывали только две минуты первого. Она спала всего час.

Обернувшись, Конни увидела, что Рика в постели нет. Волноваться не было причин: муж часто засиживался допоздна, смотря ночные новости или шоу Чарли Роуза. Они знали друг друга семь лет, и Рик всегда плохо спал. Его бессонница стала только хуже, когда заболел отец. Поначалу Конни всегда проверяла, не случилось ли чего, но потом, свыкшись с привычками мужа, перестала вылезать из постели, не найдя его рядом. Обычно она находила Рика грызущим домашний попкорн на диване у телевизора. В этот раз она ожидала застать его там же, но в гостиной было темно, и Конни занервничала.

— Рик? — позвала она. — Дорогой?

Он оказался на кухне. Конни заметила его краем глаза в то же мгновение, когда он ответил:

— Я здесь.

Рик сидел за кухонным столом, слабо освещенный пробившимся сквозь окно светом уличного фонаря. На нем были лишь трусы и футболка. Он активно стучал по клавишам отцовского ноутбука. Найденный ими контейнер был отодвинут на край стола, его крышка была закрыта (данное обстоятельство почему-то сразу успокоило Конни). Она подошла к мужу.

— Не спится? — спросила она.

— Угу, — не отвлекаясь от экрана, ответил Рик.

— Ты никогда не спишь после поездок к отцу.

— Правда? Возможно.

Конни погладила его по спине:

— Ты делаешь для него все возможное. Место там хорошее.

— Ага.

На экране Конни заметила изображение красноватого шара на фоне звезд. Эту картину она видела на сайте НАСА, как и следующую, открытую Риком: изображение пустыни под звездным небом, посреди которого мультяшные стрелки обозначали маленькие светящиеся точки как Солнце и планеты Солнечной системы. На третьей картинке восемь зеленых кругов очерчивали яркую точку, расположенную с края огромного красного эллипса.

Следом Конни увидела фотографию громадного каменного монумента, представляющего собой поставленные друг на друга в виде буквы «Т» прямоугольные плиты. Верхний камень от правого верхнего угла почти до нижнего левого прочерчивала широкая полоса. Внизу она снова изгибалась вверх; на ней было изображено какое-то крадущееся четвероногое животное, которое Конни не могла опознать. На следующей картинке были нарисованы три кольцевые постройки у подножия высокого холма. Поперек каждой постройки проходила массивная стена, а внутри их располагались такие же, как на предыдущем фото, Т-образные монументы.

Рик пролистал еще десяток изображений и страниц с бесконечными уравнениями, куда более сложными, чем Конни решала в математическом колледже. Половина символов в уравнениях напоминала греческие, но уверена Конни не была. Дойдя до какого-то списка вопросов, Рик остановился, и Конни смогла прочитать первые строчки.

«Цикл в 12 000 лет совпадает с постройкой Гебекли-Тепе; строительство предвосхищало засевание или, наоборот, возвещало о его окончании?»

«Боже», — подумала Конни.

— Пойдем спать, — предложила она.

— Иди, я еще немного посижу.

— Мне не хочется, чтобы ты полночи страдал и винил себя.

Рик задумался, после чего ответил:

— Вина здесь ни при чем.

— Правда? А в чем тогда дело?

— Я видел сон. — Рик покачал головой.

У Конни тут же пересохло во рту.

— И?..

Рик кивнул:

— Мы с папой сидели за этим столом. На нас обоих были смокинги; стол был накрыт как для званого обеда — белая скатерть, свечи, фарфоровые тарелки и тому подобное. Кажется, было раннее утро — солнечный свет заливал всю кухню. Тарелки, приборы и бокалы так и сверкали. Долгое время мы просто сидели там, то есть здесь, пока я не заметил, что папа взял вилку и нож и принялся резать что-то, что лежало на тарелке. Это была та самая штука. — Рик кивнул в сторону контейнера. — Папа держал приборы неуклюже, будто забыв, как ими пользоваться. Нож постоянно соскальзывал и царапал тарелку. Эта штука оказалась на редкость жесткой, и ему приходилось пилить ее изо всех сил. Она издавала непонятный звук — пронзительный, как у скрипки. Из нее текла то ли кровь, то ли какой-то черный сок, заливший тарелку, приборы, скатерть, папину рубашку. Наконец он отрезал кусок и попытался отправить его в рот. Его губы дрожали как обычно, когда он беззвучно бормочет, и он не смог попасть вилкой в рот. Кусок упал на стол. Нахмурившись, папа ткнул его вилкой и попробовал снова — безуспешно. На третий раз кусок отскочил от стола на пол. Папа рассердился, бросил приборы, взял тарелку руками и поднес ко рту. Он был буквально одержим. Облизнув губы, он откусил большой кусок. Ему пришлось отложить остатки и тщательно пережевать откушенное. Звук был такой, будто что-то с треском рвалось. Кровь этой штуки заливала ему губы, зубы и язык. Его рот стал похож на черную дыру.

Конни ждала продолжения, но его не последовало. Тогда она спросила:

— И?..

— Это все. Я проснулся и спустился сюда. По телевизору не было ничего интересного, так что я взял папин ноутбук и… понимаешь, так я чувствую с ним связь. Когда я смотрю на его работу, то вспоминаю о прошлом. Да, когда папа писал это, он уже плохо себя чувствовал, но, по крайней мере, еще был дома.

— Гм. — Конни хотела было рассказать о своем сне, но вместо этого спросила: — Думаешь, твой сон что-то означает?

— Не знаю. Мне часто снится папа, но в этот раз…

— А ты…

— Что, если эта штука с другой планеты?

— Что?

— Вдруг сон — это послание?

— Я не…

— Это объясняет, почему ни в больницах, ни в музеях ничего не слышали о контейнере.

— Чепуха какая-то, — ответила Конни. — Если бы эта штука была инопланетной, то о ней раструбили бы во всех новостях.