Джон Ширли - Черные крылья Ктулху • 2 [Восемнадцать историй из вселенной Лавкрафта] [сборник]

— То есть вы хотите сказать, что он не местный, — промолвил Амундсон, неспешно двинувшись в обход раскопа.

— Нет, точно не местный.

— Выходит, статую изваяли не здесь?

— Господи милосердный, нет, конечно. Камень пустыни слишком хрупкий и растрескавшийся, чтобы изваять из него фигуру такого размера. Я бы сказал, она изрядно смахивает на поваленные статуи острова Пасхи.

— Мне эта мысль тоже приходила в голову, — пробормотал Амундсон. И наклонился поближе рассмотреть поверхность головы.

— Нет, невозможно. Эту статую привезли сюда издалека — откуда именно, мы даже гадать не беремся, но такого камня нет вокруг на сотни миль. Она, кстати, некогда стояла стоймя — мы нашли постамент, погребенный у подножия. В какой-то момент ее сбросили с основания в яму и засыпали землей.

Науке были известны случаи погребения древних каменных изваяний и культовых сооружений. Амундсон вспомнил, что читал об одном таком месте.

— То есть как Гебекли-Тепе?

Гебекли-Тепе, храмовый комплекс двенадцатитысячелетней давности в Турции, состоял из каменных монолитов и других сооружений: в какой-то момент их долгой истории все они были полностью погребены в земле, но во всех других отношениях ничуть не повреждены.

— Да, — кивнул Ласки, явно довольный отсылкой. — Что-то в таком духе.

Инженер присел на корточки, перегнулся через край раскопа как можно ниже и дотянулся рукой до гладкого лица исполина.

— А вы уверены, что погребен он был не лицом вниз?

— Совершенно уверены, — подтвердил Ласки. — Положение рук и ладоней, не говоря уже о фаллосе, явственно показывают, что лежит он на спине и смотрит в небо. Как бы то ни было, мы раскопали землю под его головой. На той стороне никакого лица нет.

— Кажется, я вижу следы зубила, — пробормотал Амундсон, легонько касаясь черного камня подушечками пальцев.

— Лучше всего их видно рано поутру. Когда солнце светит под низким углом.

Амундсон внимательно разглядывал загадочную безликую маску; археолог молча ждал. Наконец инженер встал на ноги и обернулся. В светло-серых глазах заплясали нетерпеливые искорки.

— Все получится, я уверен.

Ласки хлопнул его по плечу:

— Превосходно! Завтра и начнем.

Обед, точнее, ужин превзошел все ожидания. Стряпней занимался Сайкс, причем по собственному желанию, объяснила Амундсону Анна Ласки. По части готовки коротышка-кокни оказался настоящим мастером. На археологических раскопках обычно едят местную кухню, но в Кел-тепу здешним землекопам посчастливилось отведать экзотическую для них пищу — ростбиф, пудинг, клецки, рыбу с жареным картофелем, пирожки с мясом, рагу, сосиски с картофельным пюре.

— В первый же вечер на раскопе повар из местных, назначенный Гани, приготовил хорхог и хушур {76} 76 Хорхог — традиционное монгольское блюдо, мясо, тушенное в закрытом котле вместе с нагретыми в огне камнями. Хушур — традиционное монгольское блюдо из теста с мясной начинкой, аналогичное чебурекам. ( Примеч. перев. ) — козлятину и обжаренные клецки, — рассказала Анна. — На мой вкус, вышло не так уж и плохо, но Сайкс себя не помнил от возмущения. Чуть не на коленях умолил Джо приставить его к кухне.

Разговор вокруг длинного обеденного стола в общем шатре тек живо и непринужденно, безо всякой напряженности, зачастую присущей собраниям людей науки. Отчасти благодаря яркой личности профессора Ласки — его энтузиазм и благодушие оказались просто-таки заразительны. А отчасти — благодаря его любезной супруге, которая исполняла за столом обязанности хозяйки. Но главным образом — благодаря общему ощущению триумфа, что распространялось на всю группу. Участники раскопок знали: они творят историю и в то же время содействуют будущему успеху собственной академической карьеры. Так что жаловаться было не на что.

Через стол одновременно велось сразу два разговора, один — на английском, среди американцев, второй — на монгольском, среди местных землекопов. Гани, так Анна Ласки называла Цахиа Ганцорига, работал переводчиком в те редкие моменты, когда представителю одной группы хотелось сказать что-то представителю другой.

Амундсон заметил, что некоторые монголы вертят в руках маленькие резные каменные диски размером с серебряный доллар. Когда представилась возможность, он повернулся к девушке, сидящей справа, — светловолосой аспирантке из Университета Южной Калифорнии по имени Люс Хендерс.

— Вы не скажете, что это за штуки такие? — шепнул он.

Задержав вилку у губ, девушка проследила за направлением его взгляда и улыбнулась.

— А, вы про наши талисманы? Так их профессор Ласки называет. Мы их здесь в могилах повсюду находим.

— В могилах?

Люс одновременно жевала и кивала.

— Весь этот участок на самом деле — одно большое кладбище. Повсюду вокруг колосса — так мы статую называем — сплошь могилы. Сотни могил, может, даже тысячи. Кости не сохранились, но при раскопках мы находим каменные костницы, а внутри — вот эти резные диски.

— А с костями что случилось?

— Их поглотило время. Много тысяч лет назад здесь была влажная речная долина. Кости в таких условиях не сохраняются — если не окаменеют.

— А амулеты сделаны из того же камня, что и колосс?

— Мы в этом практически уверены, — отозвалась девушка. — Камень не местный.

— А можно мне один такой? — сконфуженно спросил Амундсон. — Я с его помощью настрою проектор, прежде чем его устанавливать.

— Почему бы и нет; у нас их тут десятки. У каждого такой есть. Одну минутку.

Она встала и вышла из палатки. Амундсон налег на еду.

Спустя несколько минут девушка вернулась и, улыбаясь, вложила ему в руку нечто холодное и твердое. Инженер внимательно рассмотрел подарок.

Черный камень оказался на удивление тяжелым и не то чтобы идеально круглым, но скорее овальным, дюйма два в длину и примерно в полдюйма толщиной. Края обкатанные, как у гальки на пляже. С одной стороны была глубоко врезана примитивная геометрическая фигура. Что-то вроде спирали с четырьмя отходящими от нее лучами. Амундсон понял, что перед ним — первобытный вариант солнечного колеса или свастики.

— Спасибо, — поблагодарил он Люс Хендерс. — Мне оно очень пригодится.

Один из аспирантов, рыжий ирландец из Бостонского колледжа по имени Джимми Долан, заметил черный камень и указал на него вилкой через весь стол.

— Вижу, и вы примкнули к культу Око-боко, — откомментировал он.

Несколько студентов рассмеялись, включая Люс.

— Когда мы впервые стали находить эти камни, мы заметили, что они то и дело пропадают, — объяснила девушка инженеру. — Профессор Ласки очень расстроился: он решил, что в лагере завелся вор. Они с Гани допросили всех и каждого, и оказалось, что землекопы-монголы берут их как талисманы на удачу. По местным поверьям, эта долина приносит несчастье или что-то в этом роде, и монголы верят, будто камни защитят их от зла, уж в чем бы оно ни заключалось. Когда профессор попытался отобрать у них камни, они здорово разволновались, так что он решил оставить монголам их амулеты, а не то, чего доброго, вспыхнет бунт и работа встанет. Как бы то ни было, Гани заставил всех местных землекопов пообещать, что по окончании раскопок они вернут камни. К вам это тоже относится.