Иван Булавин - Грешник [СИ]

Несколько солдат принесли вязанки дров, большой кувшин с горючей жидкостью и бухту верёвки. Стали постепенно собираться зрители, время шло к полудню. Эванс, наконец, отстал от Архонта и подошёл ко мне. По лицу его было видно, что настроение балансирует на грани между депрессией и бешенством.

— Идиоты! — прорычал он, стиснув зубы, — нам конец, а они думают о новых знаниях.

— Знаю, — спокойно ответил я, — уже говорил с ним. Бесполезно. Да, думаю, это и не его решение, кто-то над ним стоящий приказал.

— Я уже думаю, что нам самим стоит его выкрасть и уничтожить.

— А получится? — подозрительно спросил я.

— Не знаю, но делать что-то нужно. Сидеть на месте и ждать — путь к смерти.

— Парни, зайдите к коменданту. У него для вас дело, — раздался сзади голос одного из офицеров.

Мы вздохнули облегчённо. Топтаться на одном месте надоело. Хоть какое-то дело, куда лучше, чем пустое ожидание. Развернувшись, мы направились в штаб.

Комендант был не один, в кабинете сидел один из штурмовиков, крепкий мужик лет сорока, с суровым лицом и коротко стриженой головой, надо полагать, командир.

— Доброго дня, господа, — начал комендант, — у меня есть для вас дело. Сегодня, после мероприятия на плацу, вы в любом составе отправляетесь на болота.

Он подошёл к карте, что висела на стене, и показал нужное место короткой указкой.

— Вот здесь находится полуразрушенная деревня, каких там много. Мне недосуг было выяснять её название. Сейчас там проходят непонятные перемещения непонятно кого. Ваша задача — узнать подробности. Больше ничего не требуется. Только увидеть, ничего более. В бой без необходимости не вступайте.

— Понятно, есть у вас идеи, кто это? — Эванс попытался уточнить.

— Ничего сказать не могу, — комендант развёл руками. — Или подготовка наступления, или очередной обряд, оргия, пиршество. И ещё, — он кивнул в сторону штурмовика, — знакомьтесь.

— Дирк Гофман, — офицер протянул руку, — командир штурмового отряда, рад познакомиться.

Мы поочерёдно представились.

— Мне много говорили о вас, ваш отряд — легенда.

— От той легенды уже никого не осталось, только я, да ещё пара человек, — хмуро проговорил Эванс.

— Как бы то ни было, — продолжал штурмовик, — я и мои люди направлены вам на помощь, любые операции за пределами крепости — наша работа. Можете располагать нами.

— Сейчас ваша помощь не нужна, — задумчиво проговорил Эванс, — но в будущем мы обязательно к ней прибегнем. Есть у меня замыслы операций на болотах, которые долго приходилось откладывать из-за нехватки людей.

— А теперь, — подвёл итог комендант, — отправляйтесь на плац, мероприятие вот-вот начнётся.

Мероприятие, и впрямь, уже почти началось. Двое солдат притащили ведьму, которая окончательно пришла в себя и вполне адекватно оценивала ситуацию. Глаза её ненавидяще шарили по толпе, выискивая кого-то. На разбитом лице застыла гримаса ненависти.

Отмотав нужное количество верёвки, солдаты смочили её водой и привязали ведьму к столбу. Ещё двое начали обкладывать её дровами. Когда связки тонких поленьев доставали ведьме до пояса, один из солдат взял кувшин и полил их чем-то напоминающим нефть.

Когда всё было готово, к завалу из дров подошёл офицер, взявший на себя функцию палача, и начал разжигать факел. А сзади от костра стояли Эванс и Курт. Они тоже держали в руках обрывок мокрой верёвки длиной метра полтора. Архонт, вставший справа, коротко зачитал приговор, после чего палач поднёс факел к дровам. Несмотря на то, что дрова пропитали горючим, разгорались они плохо, обильно валил чёрный дым. А ведьму, наконец, проняло. Перспектива сгореть заживо здорово прочищает сознание. Она громким голосом стала выкрикивать проклятия, но это быстро прекратилось. Эванс и Курт перетянули ей горло обрывком верёвки, концы которой связали узлом, продели в неё стальной прут и начали его вращать в четыре руки, затягивая петлю на шее ведьмы. Уже через несколько оборотов выкрики перешли в хрип, а потом и вовсе смолкли. Они остановили вращение, ведьма, задыхаясь, отчаянно вырывалась, пламя уже поднялось до уровня шеи, вспыхнули растрёпанные волосы, но она уже не чувствовала боли, глаза её постепенно гасли, а движения стали судорогами. Надо полагать, умерла она ещё раньше, чем огненный вихрь скрыл её от глаз публики.

Курт и Эванс отпустили ненужную уже верёвку и отступили подальше, жар костра становился невыносимым. Так же поступили и зрители, отступили подальше и стали понемногу расходиться. А мы отправились вооружаться.

В казарме сидел Эрнесто, которому казнь казалась мероприятием скучным. Лев тоже никуда не выходил, он, как оказалось, даже в развлечениях с ведьмой вчера не участвовал. Ну, да и пусть сидит. Решено было идти вчетвером. Я, Эванс, Курт и Эрнесто. Билл по-прежнему не отходил от постели брата. На то, чтобы полностью экипироваться у нас ушло меньше десяти минут. Ничего лишнего брать не стали, паёк нам не нужен, максимум, на полдня идём. Оружие, патроны и фляги с водой. Эванс где-то добыл тот самый «полицейский значок», артефакт, блокирующий магию. Пригодится, если будем брать языка.

Обходя толпившихся солдат пополнения (где их, интересно, размещать будут?), мы быстро продвинулись к воротам, там, не тратя время, нас выпустили наружу. Теперь быстрым шагом вниз по склону. Шли в молчании, обсуждать нам было нечего, даже я, самый неопытный, знаю, куда идём, и что там будем делать. Под подошвами сапог камень привычно сменился сочной травой, а та, в свою очередь, толстым ковром из прошлогодних листьев. И запах серы в воздухе ненадолго уступил место свежему воздуху полей, чтобы вскоре стать гнилостным запахом болота.

Мы планомерно углублялись в лес. Под ногами была старая тропинка, протоптанная когда-то человеком, а теперь почти полностью заросшая травой и подлеском. Иногда уровень тропы понижался, и сапоги наши начинали хлюпать по болотной жиже. Эванс сказал соблюдать тишину, но сделать это было куда сложнее, чем сказать. Вы пробовали красться в кованых сапогах? Да и кольчуга при ходьбе постоянно звенит. Пусть негромко, но звук этот ни с чем не спутаешь.

Со стоявшего неподалёку дерева вспорхнула птица, Эванс насторожился.

— Это не птица, — сказал он, не оборачиваясь, — нас видят. Приготовиться.

Приготовились мы быстро. Я взял дробовик наизготовку, Эрнесто достал револьвер, а Курт, согнувшись, двумя руками натягивал тетиву арбалета. Только Эванс сделал ставку на ближний бой, крепко сжав в руке шпагу и отводя руку для удара. Напряжение висело в воздухе, никого не было видно вокруг, но посторонние взгляды, казалось, вот-вот прожгут на нас дыру. В воздухе повисла тишина, которую так и хотелось назвать мёртвой.