Михаил Широкий - Куколка

И он тронулся с места и решительно вмешался в двигавшуюся мимо многоголовую толпу.

Денис медлил. На лице у него было написано сомнение. Но спустя какое-то время, чуть кривясь и покачивая головой, будто по-прежнему колеблясь, но не находя иного выхода, он потянулся вслед за товарищем.

Первую «жертву» не пришлось ждать слишком долго. Уже через минуту, пронзая цепким, пронзительным взглядом окружающую толчею и перескакивая с одного лица на другое, Влад высмотрел подходящую, по его мнению, кандидатуру и, довольно крякнув, устремился вперёд. Денис, являвший собой полную противоположность своему деятельному, исполненному сил и огня приятелю, по-прежнему чуть рассеянный и не скрывавший своего скепсиса в отношении предстоящей затеи, медленно, точно против воли, поплёлся за ним.

Но и Денис не мог не отметить, что девушка, избранная его ретивым напарником в качестве объекта охоты, заслуживала внимания. Стройная, фигуристая, просто, но со вкусом одетая, с тонкими, живыми, чертовски привлекательными чертами и блестящими небесно-синими глазами, которыми она с некоторым удивлением, но одновременно и интересом воззрилась на двух незнакомых парней, заступивших ей дорогу.

– Девушка, здравствуйте! – не давая ей опомниться, заговорил Влад, подступая к ней вплотную и ощупывая её блудливым масляным взглядом. – Простите за беспокойство. Помогите нам, пожалуйста, разобраться в одном важном вопросе. А то вот мы с товарищем спорим, спорим и всё никак не придём к соглашению.

– Что за вопрос? – мягким, грудным голосом произнесла красотка, взмахнув длинными ресницами и с ещё большим интересом взглядывая на нежданно-негаданно представших перед ней незнакомцев.

– Такая вот ситуация. Прямо скажу, непростая, – принялся на ходу сочинять Влад, глядя девушке в глаза и лучезарно улыбаясь. – Мой приятель, вот этот, Денис его зовут, – я, кстати, Влад, – поссорился недавно со своей подругой. Из-за ерунды какой-то, на которую и внимания обращать не стоило бы. Поссорились, значит, затаили обиду, прервали отношения. И даже не думают мириться. Ни он не желает делать первый шаг, ни она. Оба слишком гордые для этого! Вот я ему и советую: спрячь свою гордость в карман, переступи через себя и извинись. Просто извинись, это ж совсем нетрудно. А он ни в какую…

– Ну, как сказать, – прервала его девушка, тряхнув недлинными, но густыми русыми волосами и чуть сузив глаза. – Иногда бывает и трудно. Мне, во всяком случае, было бы непросто.

– А вы бывали в такой ситуации? – тут же спросил Влад, стараясь не терять её взгляда, буквально вонзившись в неё взором.

Она повела тонкими загорелыми плечами и, не вдаваясь в подробности, заметила:

– Ситуации бывают разными. У меня одна, у вашего приятеля другая. И каждый должен разрешать её по-своему, в зависимости от конкретных обстоятельств. Тут первый встречный вряд ли поможет. Так что ваш друг должен решить свою проблему сам.

«Ну ты, мать, и умная! Это ж надо», – подумал Влад, неприятно поражённый чересчур рассудительными и суховатыми, как ему показалось, сентенциями незнакомки, которых он никак не ожидал от неё.

Желание кадрить синеглазую красавицу у него тут же пропало. Сказалось давнее, укоренившееся недоверие и неприязнь, даже определённая опаска по отношению к слишком, на его взгляд, умным девушкам. На лице у него появилась довольно кислая мина, которую он, правда, тут же вытеснил нарочито любезной, даже чересчур, улыбкой и, уступая красотке дорогу, медоточивым голосом произнёс:

– Большое спасибо, девушка! Вы нам очень помогли. Особенно моему другу. Уверен, благодаря вашему бесценному совету он решит свою проблему в два счёта.

Незнакомка, естественно, распознала прозвучавшую в его словах иронию, – которая была так очевидна, что её крайне сложно было не заметить, – но не подала вида и, пожав плечом, равнодушно обронила:

– Не за что.

И, чуть покачивая обтянутыми джинсами бёдрами, проследовала дальше.

Влад проводил её сумрачным взглядом, а затем, переведя его на приятеля, боднул головой.

– Не, ну ты видел, а? Вот то, о чём мы только что говорили. Как на заказ. Яркий образчик заумной тёлки, напрочь лишённой понимания и чувства юмора. Которая корчит из себя бог знает что и с которой просто невозможно говорить по-человечески.

– Да уж, явно не пэтэушница, – съязвил Денис, несмотря на расстроенные чувства, в которых он пребывал, получивший некоторое удовольствие при виде неудачи, постигшей его не в меру самоуверенного и нахрапистого товарища.

Который, не обратив внимания на замечание напарника, продолжал сокрушаться по поводу происшедшего и возмущаться незнакомкой, оказавшейся совершенно непригодной для его целей:

– Вот же угораздило, блин! А такая приличная с виду. И симпатичная, кстати… Не-ет, с такими лучше не связываться. Боже сохрани! Таких умничек, которые с ходу лезут учить тебя уму-разуму и наставлять на путь истинный, надо обходить десятой дорогой. Видали мы таких. Намучился я с ними в своё время. Больше не хочу…

И, словно вдруг резко исчерпав эту тему или просто не желая развивать её, он оборвал себя и, насильно усмехнувшись, с деланной непринуждённостью проговорил:

– Ну что ж, первый блин, как и положено, комом. Но трудности лишь раззадоривают и возбуждают меня, но никогда не останавливают и не заставляют свернуть с избранного пути. Так что продолжаем!

И он внова устремил пристальный, ничего не упускающий, пылавший нетерпением взор в глубь двигавшейся по тротуару людской массы.

Денис промолчал. Лишь хмыкнул и с безучастным видом кивнул. Затея приятеля никакого сочувствия и интереса у него не вызывала, но чуть-чуть развлекала его, хоть немного отвлекая от копошившихся в нём угрюмых, безрадостных мыслей, в минуты уединения погружавших его в пучину самой чёрной, беспросветной тоски и безнадёжности.

Немного порыскав глазами туда-сюда, Влад, очевидно вновь приметив нужный объект, удовлетворённо оскалился и, петляя между прохожими, засеменил к намеченной цели.

Цели на этот раз оказалось сразу две. Впрочем, одну, приблизившись, Влад тут же мысленно забраковал – девушка была, на его вкус, так себе, ниже среднего, да к тому же в очках, что было для него совершенно неприемлемо. А вот с другой стоило, по его мнению, поработать – она была довольно мила, свежа, обладала правильными, мягкими чертами лица и красивыми, развитыми формами, прекрасно различимыми под лёгкой летней одеждой. К ней он и обратился прежде всего, выражаясь, правда, так, словно говорил с обеими:

– Привет, девчонки! Можно вас немножко побеспокоить?

Девушки, поневоле замедлив шаг, вскинули на него глаза, потом переглянулись, будто советуясь друг с дружкой, а затем опять перевели взгляд на него и разом кивнули, выражая своё согласие.