Михаил Широкий - Куколка

Денис некоторое время хмуро смотрел на мёртвую красавицу, по лицу которой понемногу разливались спокойствие и безмятежность, так не свойственные ей при жизни. Потом перевёл взгляд на обезображенный Валерин труп, по-прежнему развалившийся на унитазе, в центре залитого кровью туалета. А затем просто уставился в тёмный угол, в котором прятался не так давно, и словно впал в анабиоз, то ли смертельно уставший от всего пережитого, то ли так глубоко задумавшийся над чем-то, что полностью отрешился от окружающего и, казалось, не слышал даже раскатов грома, доносившихся извне всё более отчётливо и гулко.

Его вывели из этого состояния едва уловимые, придушенные стенания и плач, раздавшиеся где-то совсем рядом. Денис немного ошеломлённо огляделся, поначалу не сообразив, откуда доносятся эти звуки и кто их производит. И лишь чуть погодя, прислушавшись к ним внимательнее, понял, кто это был. Прикованная к инвалидному креслу мать оплакивала своих детей! Она не могла знать, что именно с ними стряслось. До неё донеслись лишь отголоски происходящего. Пугающие отзвуки внешнего мира, давно ставшего для неё чужим, непонятным и враждебным. Ворвавшиеся, как смертоносный вихрь, в её крошечный замкнутый мирок и перевернувшие в нём всё вверх дном. Она, как предполагал Денис, даже не догадывалась, чем занимаются её отпрыски. Это, как и многое другое, было для неё где-то там, в другом мире, из которого она выпала навсегда. И уж тем более не подозревала она о том, какую судьбу готовили ей Лиза и Толян, для которых после случившегося сегодня она стала обузой. Им не хватило лишь нескольких минут, чтобы осуществить задуманное…

Ничего этого она не знала. Она лишь увидела случайно заглянувшего в её комнату окровавленного, оборванного незнакомца и сразу же почувствовала, зачем он пришёл сюда. А потом услышала крики, беготню, грохот, внезапно сменившиеся гробовой тишиной. И, по-видимому, всё поняла. Угадала, уловила каким-то необъяснимым, сверхчеловеческим чутьём. И столько непередаваемой, неизбывной тоски и боли было в её плаче и стонах, что Денис не выдержал и поспешил уйти.

Выйдя из дому, он остановился на крыльце и привалился плечом к одному из деревянных столбов, ограждавших вход. И несколько секунд вдыхал в себя густой прохладный воздух, насыщенный влагой и электричеством. Он словно хотел отдышаться и прийти в себя после тяжёлой, удушливой атмосферы дома, в котором он побывал.

Не было больше видно и проблеска луны. Всё небо было затянуто тёмной дымчатой пеленой, озаряемой яркими вспышками молнии и сотрясаемой треском грома. Сеялся мелкий дождик, шуршавший в листве и барабанивший по жестяному верху крыльца. Синеватые грозовые всполохи то и дело заливали безжизненным сумеречным светом двор и то, что в нём находилось. Две блестящие от дождя машины, два чёрных безголовых трупа, мёртвую собаку. Это смахивало на кошмарный сон. Как и весь сегодняшний день. Так обыденно начавшийся и так дико и страшно закончившийся.

Из полицейского автомобиля снова донеслись голоса, переговаривавшиеся по громкой связи. Резкие, отрывистые, говорившие что-то малопонятное, из чего можно было разобрать лишь отдельные слова и фразы. А может быть, дело было в том, что из-за возобновившегося шума в ушах Денис просто плохо слышал долетавшие до него звуки.

Спустившись с крыльца, он медленно, еле волоча ноги и чуть пошатываясь, пересёк двор. Не глядя вокруг, уткнувшись глазами себе под ноги. Дойдя до машины Влада, положил руку на холодное, забрызганное дождём переднее крыло, склонил голову и замер, точно задумался. Прохладные струйки бежали по его лицу, мешаясь с запёкшейся кровью и падая на капот розоватыми каплями.

Взглянув вправо, в сторону сарая, он заметил тусклый желтоватый свет, струившийся из-за приотворённой двери. Тут же нахлынули жуткие воспоминания, по телу пробежала дрожь. Он невольно уронил взгляд вниз и увидел лежавшего прямо у его ног, под колёсами авто, обезглавленного мертвеца. Минуту смотрел на него угрюмым, непроницаемым взором, по-прежнему будто раздумывая о чём-то. Потом взял труп за ледяные, окостенелые руки и оттащил его в сторону. Затем направился к воротам и распахнул их настежь. После чего вернулся к «тойоте», открыл дверцу и сел на водительское место.

В салоне было тихо и темно. Голоса, не смолкавшие в полицейской машине, почти не были здесь слышны. Громовые раскаты раздавались приглушённо, точно вдалеке. Шум дождя тоже как будто отстранился на значительное расстояние. Слышался лишь дробный стук капель по крыше автомобиля.

Денис положил руки на руль и опёрся на них головой. Она казалась ему слишком тяжёлой и всё время клонилась вниз. Рассеянный взгляд усталых, покрасневших глаз устремился вперёд. Лобовое стекло было залито водой, всё виделось размыто и неопределённо. Но он всё же различил боковым зрением выбивавшийся из сарая бледный клочок света, а прямо перед собой – чёрную громаду дома с растёкшимся светлым пятном на втором этаже. Он догадался, что это окно комнаты, в которой он убил Толяна…

Денис шумно выдохнул, откинулся на спинку кресла и, пошарив в темноте рукой, нащупал ключ зажигания. Машина, будто очнувшись после долгого сна, чуть вздрогнула, тронулась с места и с негромким мерным гудением покатилась по двору. Денис вырулил к выходу и через несколько секунд выехал за ворота.

Свет фар озарял узкую, неровную грунтовую дорогу, выхватывая из мрака деревья и заросли кустарника. Машину слегка потряхивало на ухабах. Скосив глаза, Денис разглядел в зеркале заднего вида удалявшуюся усадьбу, вскоре растворившуюся во тьме. И одновременно отчётливо, как наяву, услышал голос Влада. Не слабый, невнятный, задыхающийся, как в последние минуты его жизни, а звучный, энергичный, весёлый. Он оживлённо, взахлёб говорил о жизни, о счастье, о любви…

Силы изменили Денису, и так долго копившаяся в душе боль вырвалась наружу. Горло сдавило, будто спазмом, глаза заволокло пеленой слёз, тело затряслось от едва сдерживаемых рыданий.