Татьяна Филатова - Всего лишь сон

Если бы ей были позволены такие роскоши, как чтение готических книг или просмотр фильмов похожей стилистики, она бы поняла, откуда к ней пришли эти образы, но образ этого дома был навеян ей тем, кто на нее охотился. Двор порос травой, скрыв давно утраченные тропинки и дорожки, сухие ветки, которые занесло сюда ветром, спутались с разросшимися кустарниками, выполнявшими когда-то декоративную функцию, а ныне были окутаны вездесущей лозой, которая, как удав, обвивала свои жертвы и сдавливала их. Пробираясь через всю эту растительность, Меган пару раз оцарапала кожу рук и ног и даже порвала край длинной рубашки, которая зацепилась за сухую ветку.

Меган подняла взгляд на дом, и управление тут же переняла та ее часть, которая так долго молчала:

– Теряешь сноровку, дорогуша, – сказала она, рассматривая особняк, – декорации, надо заметить, так себе… И на какой свалке истории ты отыскал это старье? Ты бы еще передо мной представил египетские пирамиды в период расцвета тех, для кого они строились.

Зашумел ветер, зашелестела пожелтевшая трава, где-то об стену дома застучала ставня, что держалась всего на одной петле, привлекши внимание Меган. У дома было два или три этажа – с улицы было не разобрать, так как под очень высокой крышей мог располагаться как массивный чердак (дай Бог без чернокожих изувеченных рабов), чьи маленькие окна выглядывали над высокими рамами окон второго этажа, так и третий этаж с невысокими потолками и небольшими комнатами, построенными, скорее всего, для прислуги. Окна первого и второго этажей местами были разбиты, но увидеть, что в них не представлялось возможным: внутри было темно, а подойти ближе не позволяли густые заросли кустарников. Над широкими двойными дверями, выполненными в виде арки, располагалось два небольших окна с ромбовидными решетками на них. Некогда светлая краска на облицовке дома осыпалась, оголяя каменный скелет старого особняка, черепица на крыше потрескалась и кое-где уже отпала.

Дом умирал. В нем давно уже не теплилась жизнь. И тем не менее, он не хотел умирать в одиночестве.

Меган ступила на каменное крыльцо, усыпанное листьями, и ее ноги обдул ветер. Странно, но ветер дул со стороны массивный дверей.

– Ты еще дышишь? – ехидно спросила Меган и потянула на себя ручку двери.

Запах затхлости ударил в нос, но уже знакомого Меган запаха смерти – его запаха – она не почувствовала. Это и обрадовало ее, и разочаровало. Она вошла вовнутрь.

Перед ней открылась большая, пустая, пыльная площадка с лестницей, ведущей наверх. Влево и вправо вели коридоры, с изучения которых Меган и решила приступить. Слева располагалась столовая, в которой уже давно никто не собирался. Большой стол был покрыт таким толстым слоем пыли, что, если бы на нем лежали вилки или ложки, их, пожалуй, было бы не разглядеть. В этой комнате, как ни странно, стекла в окнах были целы, но из других комнат, в которых оконные рамы пустовали, сюда все же принесло сухие листья. И не за один год.

Меган уже выходила из этой комнаты, когда увидела у стенки мертвое животное: то ли енота, то ли небольшую собаку – уже было не разобрать. Трупик высох и превратился в мумию, а о том, что это был зверек, напоминали только торчащие из-под шерсти на тонких лапах когти и оскалившиеся на морде желтые зубы. Меган решила, что несчастное животное, возможно, болело или было ранено, забралось в дом много лет назад и тихо умерло. Но потом Меган вспомнила, что все хоть и выглядело до невозможности реальным, все же происходило лишь в ее голове. И зверек этот, выходит, издох в ее сознании.

– Когда это уже прекратится, – пробормотала она себе под нос, понимая, как устала от постоянного и уже неконтролируемого осмысления того, что с ней происходит.

Она прошла в коридор, что был напротив. Гостиная с камином, книжным шкафом, двумя небольшими столиками, диваном и многочисленными стульями искусной работы. Только все портил вид ужасного запустения и заброшенности: ободранные стены, грязь и листья на вздувшемся полу, дыры в потолке, обнажающие старые деревянные перекрытия; полки в книжном шкафу и серванте, что стоял рядом, долгое время впитывающие в себя влагу, проникающую в дом в сырую погоду, набухли и деформировались настолько, что книжки и посуда, стоявшие на них, упали, став частью инсталляции тотального разрушения.

Меган подошла ближе к одному из трех высоких окон в гостиной, на две трети лишенному стекла, и выглянула в него. Она не знала, как жутко ее собственная фигура выглядит со стороны: посмотри кто в этот момент, стоя около ворот, в сторону этого мрачного особняка, от страха задрожал бы всем телом: готический, заброшенный дом, в разбитом окне которого стоит фигура женщины, смотрящая вдаль, словно призрак, охраняющий свои кошмарные владения. Свои кошмары.

– Кошмары, – шепнула Меган, еще раз окинув взглядом старую гостиную, – этот дом – это мои кошмары. Не один кошмар, а все сразу, их начало, их колыбель…

Над головой у Меган послышались шаги: ровные и четкие. Кто-то прошел по комнате, что была над ней, от окна, по всей видимости, к двери. Меган подошла к камину, в котором уже давно не было огня, взяла тяжелый серебряный подсвечник для трех свечей, что стоял на нем, смахнула с него паутину и пыль и направилась к лестнице. Бежать ей было некуда, да и Николас ее не спасет: он сейчас не спит, а сидит на работе, смотрит в монитор компьютера, медленно попивая кофе из автомата и мысленно выбирая имя дочери, ведь этим вечером ими было решено принять окончательное решение по этому поводу. Меган понимала, что против демона с подсвечником она не пойдет, но вот очередную «декорацию», им подосланную, остановить этой занятной и тяжелой вещицей можно. Поднимаясь по лестнице на второй этаж, она подумала, что было бы неплохо проснуться в этот момент, держа серебряный подсвечник в руке: он бы неплохо смотрелся в доме Николаса, когда они туда переедут…

Но это потом. А сейчас она шла по скрипучим старым ступеням, оставляя следы на слое пыли, что покрывала каждый сантиметр как ступеней, так и перил, а это значило, что до Меган здесь никто уже очень давно не проходил. Однако на втором этаже кто-то был, и в этом у нее сомнений не было.

Поднявшись, Меган оказалась в центре узкого, длинного коридора, с каждой стороны которого были расположены двери комнат. В коридоре был полумрак, ведь окон было всего два: в торцах дома с каждой стороны. Меган свернула влево и на мгновение пожалела о том, что ее подсвечник служит ей только оружием для защиты, а не выполняет свою прямую функцию: от хотя бы пары зажженных свечей она бы сейчас не отказалась.

Она медленно передвигалась по коридору, прислушиваясь к каждой двери, и обратила внимание, что почти во всех замочных скважинах торчат ключи. От одной двери вдруг повеяло теплом, почти так же, как это было в том страшном сне в подземелье замка Елизаветы Батори. Только на этот раз тепло было куда сильнее, и оно словно тянуло Меган к себе. Она уже хотела открыть дверь, когда решила сперва вытащить ключ, опасаясь, чтобы ее не закрыли, пока она будет внутри.