Александр Альба - Ненужная крепость [СИ]

— Если нехсиу и маджаи поклоняются Хору, владыке Бехдета, и Хору, владыке Кубана, и Хору, владыке Миама, и Анукис в Сиене, и Амону в Миаме и еще многим иным богам во многих храмах — то почему мне не почесть Апедемака? Я не отрину ради него почитаемых мной богов, но лишь добавлю к ним нового…

— И тут я скажу тебе снова — не знаю. Те маджаи, которые пошли к новым, вашим богам — верят в них, но не забыли богов и духов родов и кланов и общих богов и духов этих земель. Ты же не веришь в Апедемака, а веришь в Монту своего. Не совсем это один бог. И все боги — один бог. Он, как кристал гранями, предстает то в виде Тота-мудреца, то соколом, то змеей, то Львиноголовым, то скорпионом-Селкет. А все они — лишь то лицо, что неназываемый высший дух пожелал явить. Но лицо от лица отличается, и, явившись в виде Апедемака, он может рассердиться, увидев, что воистину ты не его чтишь, а Монту. Да и, как ты понимаешь, я верю немного по-иному и в иных. Тем более, что и сам Львиноголовый — не женский бог и уж не мой в особенности. В мире духов я избегаю встречаться с ним. А вот поговори с десятником своим — он про бога воинов и знает, и понимает больше, чем я. Прости, мой господин. Но эту головоломку я не помогу тебе решить… Но еще одну подсказку я дам тебе. Ты сам помянул небесную корову Херу [183] Хатхор . Эта земля, Куш и Вават, дважды земля Владычицы Сикомор. Дважды — потому что весной в лике Тефнут она понесет глаз Солнца вниз [184] т. е., на север . И еще потому, что это львиная земля, земля мощной Сехмет, владыки львов и хозяйки болезней, истребительницы врагов богам. Теперь подумай вот о чем. Ты, как и водится у мужчин, услышав про неуязвимость от Проклятых Душ детей Апедемака, подумал лишь о льве. А львица? Они не боятся Проклятых душ, этой грязи под взглядом богов. Сохмет, как и Монту, как и Апедемак — богиня войны и убийства. И еще она — владычица пустыни, земли ее и Сета. И еще она — защитница царей, покровительница лекарей. А вот сама Хатхор, в качестве владычицы Прекрасного запада Аментет — утешительница и спасительница душ мертвых, как и Исида, Нефтис, Нейт и охранительница мертвых Селкет-Хету. И вот — Золотая дважды владычица Куша и Вавата, где случилось эта мерзость — запретное колдовство. Она же — охранительница душ мертвых, как владычица стран Прекрасного запада. Она же — дважды львица и богиня воинов и войны. Сколько у нее причин ненавидеть колдуна того и помочь тебе? Львица не хуже льва, и все львиные боги — помощь и защита твоя, но не до всех легко дозваться. Это не земля Баст. Она или ее сын, Маахес, и Акер, покровитель умерших, тоже мог бы помочь тебе, но они не хозяева тут, как и иные. Разве что Шезму, палач Осириса и союзник Сета… Но моли Хатхор — хозяйка Бирюзы еще должна быть оскорблена похищением своего камня, и это — четвертая причина воззвать к ней за помощью. Подумай об этом, молодой начальник воинов, я же буду просить помочь тебе тех, к кому имею право обратиться в иных мирах. И на этом я покину тебя до совета — и обратиться к этим помощникам за подмогой, и продолжить волшебство о твоем сне. Да и писец уже дважды выглядывал сюда, не хотелось бы давать ему слишком много пищи для раздумий.

Маджайка повернулась и пошла к хижинам, в которых вчера разместили диких негров. За ней — второй ее охранник, чьего имени Хори не запомнил и чье появление пропустил, так тихо тот подобрался и незаметно встал у стены, охраняя свою госпожу. Молодой неджес поправил булаву и, уперев руки в бока, бездумно засунул большие пальцы за толстый пояс с боевой перевязью — телу под ней было жарко, да и стеганый передник добавлял излишнего тепла, и хотелось пропустить между поясом и кожей хоть намек на дуновение ветра. Светлоглазая колдунья была права — стоило ей отойти, как в дверном проеме своей хижины появился писец со свитком в руке, который он, подойдя к юноше, вежливо и с пристойным поклоном и вручил. Папирус был отмыт от старых надписей, но местами смутный намек на них проступал, затрудняя прочтение. В целом все было написано так, как его это устраивало, и по делу — обстоятельно, с объяснениями, но без излишнего. Не был даже забыт вопрос о месте похорон погибших, с их именами и обстоятельствами смерти, и запрос на соль-натрон, ибо все их запасы не покроют потребного для погребальных целей. Единственное, что он распорядился добавить — просьба к коменданту Кубана, господину конюшен Пернеферу о срочной отправке подкрепления для охраны и дополнительных припасов, включая масло и топливо, обосновывая это необходимостью сжечь Измененных.

— Вы долго с ней говорили, господин мой. Осторожней, колдунам из Куша надо доверять с опаской, — как бы вскользь заметил Минмесу.

— Госпожа толковала мне мой сон, — коротко ответил, не покривив душой, но и не говоря лишнего, юноша.

Как раз в это время из пролома появился кряхтящий и закопченый жрец в сопровождении Богомола. Иштек внимательно осмотрел горизонт — небо темнело все сильней. Их прибытие несколько оживило беседу, и можно было избежать лишних вопросов дотошного писца. Хори сразу приказал Иштеку направить человека в домик Минмесу — на охрану мешков с хесемен — и подобрать сразу охраннику смену. Осталось дождаться десятника-нехсиу, и довести, наконец, их совет до конца, а Хори все так и не мог себе ответить на главный вопрос. Оставаться всем в крепости или отправить отряд во главе с самим собой в погоню за колдуном? Все доводы Нехти были верны, и умирать до срока юноше тоже вовсе не хотелось, хотя в близкую смерть и не верилось. Да и маджайка говорила, что в этот раз он точно вернется домой. Но отправиться в пустыню, зная, что жизнь его от этого сократится… С другой стороны, маджайка ясно дала ему понять, что остаться в крепости будет прегрешением, из-за которого Аммут пожрет его сердце на суде Богов и низвергнет души… И опять-таки, откуда ей, поклоняющейся иным силам это знать? Но — всем известна сила нубийских колдунов. И в своем затеряном крае Ибхут она знала и упоминала о таких богах, про которых он и сам едва слышал, с уверенностью рассуждая, кто из них может ей помочь и почему. Надо бы поговорить с жрецом — кто из богов Та-Кем мог бы стать его охранителем и заступником, и что потребно для этого сделать. И можно ли во истину исправить его сон или хотя бы ослабить его злые предначертания? Пожалуй, именно это и стоит сделать прямо сейчас, пока Нехти не вернулся и есть время для совета. Пригласив всех троих — жреца, Минмесу и Богомола — следовать за собой, он направился в штабной дом. Войдя, и омыв руки в тазу для умывания, он пригласил всех усаживаться. Осколки разбитого Нехти горшка уже были убраны, очевидно, Тутмос постарался, равно как и вновь, убрав на столике посуду, расставил на нем бутыли с питьем и чистые глиняные чаши для него. Все, также омыв руки (первым, и дольше и тщательней всех прочих, это сделал Саи-Херу, прокоптившийся в башне, затем — писец, едва омочивший пальцы из вежливости, и последним, тоже долго и старательно — Иштек), расселись, причем жрец подождал писца, но Богомола, плескавшегося в тазу, они ждать не стали. Хори сразу взял быка за рога: