Александр Белов - Пленники рубиновой реки [litres]

– Я тебя поняла. – Она улыбалась дежурной улыбкой редактора, который печется о своем подопечном. – Тогда нужно будет уладить некоторые формальности, и выезжаем. Съемки рассчитаны на семь полных дней, погоду обещали хорошую, ночи уже довольно теплые. Я пришлю на почту точную дату и время. Всего доброго.

Она снова превратилась в чужую, отстраненную женщину, с которой его связывали исключительно рабочие отношения. Было это хорошо или плохо, не понятно. Но на душе у Марка скребли когтистые кошки.

Даже если все так, как она говорит, если происходящее на заброшенном кладбище просто разыгравшаяся фантазия, он не мог понять причин, по которым туда нужно ехать. Все уже сказано во время прямого эфира, где он понял, что ощущают те, кто приходит на шоу за помощью. Было странно слышать от посторонних людей его историю. В определенный момент он поймал себя на мысли, что ждет от них объяснений, хочет, чтобы и ему помогли . Но «колдуны» и «шаманы» тараторили заученный текст, совершенно не задумываясь о реакции того, кому их слова могли нанести ущерб.

Неужели со стороны он выглядит так же? Актерский талант не списывает грехи, напротив, множит их, потому как Марк Воронов может быть куда убедительнее кучки недоучек. Почти забытое чувство брезгливости липкими пальцами сдавило горло. Он зажал рот ладонью и побежал вдоль коридора, надеясь успеть.

Его рвало, выворачивало наизнанку внутренности, и все казалось мало. Хотелось прополоскать себя с отбеливателем изнутри. Но, скорее всего, ничего не изменилось бы. Слишком сильно пристала к нему грязь.

Когда-то он всерьез думал, будто позорит профессию, участвуя в подобном балагане. Позже принял все как должное, убеждая себя, что все происходит не на самом деле и люди просто принимают условия игры. Теперь же он ненавидел себя и все, что делает. Ненавидел всех, кто хоть как-то причастен к вертепу под названием «шоу-бизнес».

Вечером он разыскал Веру, чтобы сообщить о своем желании разорвать контракт досрочно. Он не откажется поехать в этот раз, но пусть эта поездка станет последней в карьере великого и ужасного Марка Воронова.

– Хорошо. Принимаю твое решение. Будет сложно, но я постараюсь что-нибудь сделать. В крайнем случае отработаешь оставшиеся до сентября три с половиной месяца.

Вера не знала или не хотела знать, что стала частью кошмара, влилась в него, превратившись в кусочек пазла. Несколько часов назад уговаривала не ехать, теперь в голосе звучит разочарование. Наверное, он все же ошибался в ней. Ей все нравится, и она не собирается покидать судно, даже если оно начнет тонуть.

– В ближайшие три дня от тебя почти ничего не потребуется, можешь отдыхать. Завтра днем снимем «проходку» к заставке специальных выпусков и все. В два часа жду на проходной. Пожалуйста, не опаздывай.

Погода все же подвела. Еще с ночи зарядил ливень, и съемочная группа грузилась в машины, облачившись в разноцветные дождевики.

Атмосфера общей нервозности, подогретая ранним подъемом, не располагала к разговорам. Люди копошились как муравьи в горящем муравейнике. И шум дождя, прерываемый мощными раскатами грома, служил лучшим аккомпанементом к ожившей безмолвной инсталляции.

В день отъезда оказалось, что оборудование не помещается в арендованные грузовые автомобили, пришлось в срочном порядке искать фирму по заказу транспорта, что, само собой, заняло время.

Потом не досчитались ведущей и пары редакторов. Последние так и не появились, сообщив о внезапной болезни. И если с редакторами все решилось быстро, их обязанности распределили среди оставшихся сотрудников, то до Дианы Соул никак не могли дозвониться. Выезд находился под угрозой срыва, чего никак нельзя было допустить. Сорванные съемки грозили серьезными финансовыми и репутационными потерями.

Ведущая приехала на три часа позже назначенного времени: растрепанная и злая. Она никак не ожидала попасть в пробку там, где ее никогда не случалось. Тем более ранним утром. Наконец выбравшись на свободную трассу, она с ужасом поняла, что забыла дома телефон и планшет со сценарием. Пришлось возвращаться и попасть в ту же пробку второй раз. Телефон, подключенный к розетке на всю ночь, мигал еле живым значком аккумулятора и окончательно разрядился при попытке совершить звонок, дабы предупредить об опоздании.

В итоге, запланированное на раннее утро мероприятие удалось лишь ближе к полудню.

Актеры ехали в отдельном микроавтобусе. Люди, работающие бок о бок на протяжении многих недель, вели себя будто случайные попутчики в маршрутке. Кто-то пялился в окно, кто-то елозил пальцем по экрану телефона, не обращая внимания ни на кого вокруг. И только когда автобус тряхнуло на особенно крупной кочке, народ зароптал, заозирался по сторонам. Но и это быстро прошло. Каждый вернулся к прерванному занятию.

На их лицах застыли маски вселенской печали. Никто не желал покидать уютные студии ради сомнительного эксперимента. К тому же жить предстояло в обычных палатках. Брать собственные автомобили участникам запретили, объяснив особенностями места, куда все теперь направлялись.

– Там даже моста нет, – перешептывались те, кто обладал информацией. – Русло давно пересохло, поедем через него.

Разгулявшаяся стихия могла спутать все планы, но поворачивать назад поздно. К тому же в прогнозе не было и слова про осадки на ближайшую неделю, поэтому оставалась надежда на кратковременный дождь.

Марк не понимал, что с ним происходит. Он пытался отыскать в себе страх, волнение, да хотя бы любопытство и ничего не чувствовал. Отстраненность остальных участников была как раз понятна, для них предстоящая вылазка лишь временное неудобство и не более. Они даже не задумывались о том, что говорили в прямом эфире, называя место проклятым и зловещим. Просто написанный кем-то сценарий. Выдумка.

Не к месту вспомнилось, что в ту роковую ночь точно так же шел дождь, который стал для четверых друзей неожиданностью, ведь весь день светило солнце и на небе не было не единой тучки.

Неужели теперь все может повториться? Зачем он вообще согласился и не попытался сделать все для того, чтобы отговорить от этой затеи Веру? Если бы она не стала слушать, можно было бы пойти сразу к руководству канала. Ему ничего не стоило воспользоваться собственным авторитетом и предупредить организаторов шоу об ошибочности принятого решения. Может быть, его даже послушались. Пусть бы раздули очередную сенсацию, к коммерциализации каждого произнесенного в телевизоре звука он давно привык.

Когда из-за очередного поворота показалось широкое поле, Воронову стало страшно. За себя, за тех, кто ехал с ним в душном микроавтобусе, и за каждого, кто не подозревает о том, во что могут ввязаться.