Елена Обухова - Ночной смотритель [СИ litres]

Смотритель? Мог ли это быть Смотритель, который пришел за ним и теперь ждет?

Из кухни позвала мать. Один раз, другой – уже более нетерпеливо. Вадику пришлось оставить наблюдение и откликнуться.

– Чего? – буркнул он, заходя на кухню, пропахшую жареным луком. От его паров сразу защипало глаза.

– Мусор, говорю, выбрось, – велела мать, сосредоточенно переворачивая на сковороде котлеты. – Ведро полное, аж вываливается.

– Сейчас? – обреченно уточнил Вадик. – До утра не подождет?

Мать обернулась к нему и посмотрела как на дурачка. То есть как обычно.

– Ты переломишься, что ли, если до мусоропровода дойдешь? Давай, без разговоров. Ужинать скоро будем.

Вадик вздохнул и взял помойное ведро, вышел с ним в прихожую. Прежде, чем открыть дверь, вернулся ненадолго в свою комнату, чтобы выглянуть в окно и проверить, как там мужик.

– Черт, – прошипел он, когда понял, что мужчина исчез.

Дождался того, кого ждал? Не дождался и пошел за ним сам? За Вадиком?

Стало не по себе. Очень не по себе. Буквально затошнило от страха.

– Я долго ждать буду? – рыкнула из кухни мать.

Вадик вернулся в прихожую, выглянул в глазок: пусто. Приоткрыл дверь, высунулся в коридор, прислушиваясь. Тихо.

Мусоропровод находился за лифтами, напротив двери на лестницу. Всего каких-то пять шагов от двери в общий коридор. Туда-обратно – это секунд десять. Плюс ведро опрокинуть.

Вадик решился: вставил ноги в тапочки и торопливо зашаркал к лифтам. Непроизвольно дернулся, когда один из них ожил и поехал вниз: вероятно, его вызвали на первом этаже. Хорошо бы успеть все сделать до того, как он поедет обратно.

Он так торопился, что, конечно, промахнулся: картонка из-под сметаны вывалилась на пол, за ней упал еще какой-то мелкий мусор. Вадик нагнулся, чтобы побыстрее его поднять. И в то же время за его спиной скрипнула дверь, ведущая на лестницу.

Галка сегодня тоже не планировала никуда идти, но жизнь заставила: отец опять пришел с работы нетрезвый, мать опять решила не давать ему спуска. За полчаса Галка наслушалась их препирательств выше крыши, не спасли даже наушники-затычки, поэтому быстро собралась и, крикнув с порога, что будет поздно, скрылась за дверью.

В клуб после пары встреч со Смотрителем идти не хотелось, и она отчаянно пожалела, что сегодня не пятница. Тогда можно было бы завалиться к Юльке, пока ее мать на свидании. Но была только среда, поэтому этот вариант отпадал. К тому же у них там мелкий болеет.

Первые пару минут Галка просто шла, куда глаза глядят. Потом поняла, что вообще-то давно проголодалась, а ужина дома так и не дождалась, и повернула в сторону своей любимой забегаловки, на ходу проверяя, сколько у нее денег. Получилось не так мало: на какой-нибудь комбо-набор по купону со скидкой хватит.

Съела она все достаточно быстро, листая ленты соцсетей и читая малоинтересные перепалки в комментариях к бессмысленным постам, но торопиться домой не стала: благо со стаканом безлимитного лимонада можно было сидеть за столиком хоть вечность, поглядывая в окошко, поскольку в интернете ничего интересного не осталось.

За окошком время от времени мелькали редкие прохожие, чуть подальше светился огнями фонарей и фар главный городской проспект. Он притягивал к себе взгляд и гипнотизировал, странным образом успокаивая. Галка «залипла» на его созерцание надолго: лимонад в ее стаканчике давно закончился.

А вот мужчину, неторопливо курившего в темноте напротив входа в забегаловку, она не заметила.

Он никогда не испытывал страха перед темнотой, напротив, та с детства была его другом. В темноте шкафа или кладовки всегда можно было спрятаться, когда у матери было скверное настроение и от нее несло алкоголем. Сначала он прятался один, потом пытался прятать и сестренку, но она пугалась, начинала плакать, и мать их находила. Пришлось оставлять ее снаружи.

С годами он понял, что в темноте чувствует себя гораздо лучше, чем на свету. В темноте и одиночестве: люди быстро начинали раздражать своими тупыми разговорами. И только мертвые его совсем не раздражали. Они не говорили. Только слушали.

Поэтому он любил ночное кладбище. Поселился рядом, бродил между могилами чуть ли не через ночь, заряжаясь тихой энергией вечного покоя. Там и дышалось хорошо, и чувствовал он себя почти королем. Или даже богом. Богом мертвецов. Аидом.

Образ Ночного Смотрителя ему тоже понравился, хотя и не сразу. Но он втянулся. Когда его руки сомкнулись на шее того парня, который слова доброго не стоил, понял, что именно к этому шел всю свою жизнь. В этом его настоящее призвание. Странно, что он не понял этого раньше, еще тогда… Ведь жизнь ему намекала давно. Но это не важно. Главное – он наконец услышал настойчивый шепот судьбы. Ночной Смотритель. Да, это определенно про него.

Только он не какой-нибудь мифический болванчик, дожидающийся приказов. Нет, он сам знает, кого карать, кого миловать. Поэтому сейчас и стоит в темноте, дожидаясь. Поджидая.

Намеченная жертва появилась на свету, шагая медленно, как будто обессиленно. Плечи поникли, ссутулившись, как будто на них лежала бетонная плита. Или другой вес. Вес загубленной жизни, например. Ничего, это временно. Смерть стирает все грехи, скоро этот вес исчезнет, а душа воспарит… Прежде чем низвергнуться в ад, конечно. Потому что никакого рая нет. Там никого не ждут.

Жертва нырнула в темноту, не подозревая, что там ее ждет Ночной Смотритель, а он размял пальцы, готовясь к нападению. Дождался, когда к нему повернутся спиной, чтобы открыть дверь калитки, а потом схватил за плечи и резко дернул назад, стараясь повалить на спину.

Женщина вскрикнула. Или даже взвизгнула. Как свинья, понимающая, что ее сейчас будут резать. Равновесие не удержала и завалилась назад всей своей огромной мерзкой тушей, как он и рассчитывал.

Он сразу прыгнул сверху, сомкнул пальцы на горле и сдавил. Резко, сильно, так что визг сразу захлебнулся. Ее лицо наверняка покраснело, но в темноте было не разглядеть. Она махала в воздухе руками, пыталась дотянуться до его лица, но не могла. Он смотрел на нее из глубины капюшона, понимая, что сейчас она видит над собой только темноту. Никогда так и не узнает, кто это был, кто освободил ее от грехов тяжких.

Шум мотора и свет фар ворвались в блаженную темноту, нарушая таинство, быстро и резко, он не сразу понял, что происходит. Только когда услышал окрик полицейского – он помнил его и сразу узнал, – обернулся, ослабив хватку и неосторожно подставив лицо свету. Жертва жадно вдохнула воздух, закашлялась и снова закопошилась, пытаясь скинуть его с себя, но это уже не имело значения. Значение имел только мужик с пистолетом, нацеленным на него, который стоял в свете фар и велел лечь на землю и заложить руки за голову.