Александр Владимиров - Чаровница. Исповедь ведьмы

– Понимаю, но… меня зовут. Надо поговорить вон с той девушкой…

– Раз зовут… даме отказывать нельзя, – зевнула администратор.

Не дослушав ее, выскочил на улицу. Подруга Валерии переходила дорогу, направляясь в сквер, что напротив гостиницы.

– Подождите! – закричал я, однако она не отреагировала. И только (как мне показалось) ускорила шаг.

Я перебежал дорогу и оказался в сквере. Днем он мне так понравился: деревья приветливо шумели, посетители мило переговаривались на скамейках возле фонтанов. Сейчас здесь царило холодное мрачное отчуждение. А шуршание листвы казалось уже другим – неприятным, подозрительным.

Я огляделся. Девушка исчезла, как призрак древнего замка при попытке любопытных туристов коснуться его. Я не сдавался, с маниакальным упорством стал обходить каждое дерево, заглядывать под каждую скамейку.

Внезапно я услышал позади себя смех – обидный, неприятный. Даже не оборачиваясь, я знал, кто поджидает меня здесь.

Легкий свет фонаря позволил рассмотреть ее лицо. Валерия была все так же прекрасна. Но… что-то изменилось в ней. Улыбка уже не чарующая, а злорадная. Возможно, она поняла, что я подозреваю в ней ту самую ведьму, и не желала более скрываться.

– Зачем ты позвала меня? – Я сам не узнавал свой дрожащий голос.

– Еще не понял? Я пришла не только к тебе. Мое появление предвещает хаос и страдания. Пройдет не так много времени, и этот благополучный край взорвется. От прежнего великолепия останутся руины… И никакой безмятежной жизни ждать уже не придется.

– И ты говоришь об этом так… просто?

– Конечно. Моей вины в данном случае нет. Я только предвестник катастроф. Но наступают они из-за людей.

Сначала после этих жутких пророчеств на меня напало оцепенение. Но тут я подумал о прекрасных ландшафтах Донецка, о высоких заработках горняков, о царящей вокруг атмосфере спокойствия. И сразу захотелось крикнуть: «Ты врешь!». Валерия покачала головой:

– Немого усилий – и видимая красота превратится в уродство, а покой – в нескончаемую безумную войну. Любое совершенство легко испортить. Взгляни-ка еще раз на мою изуродованную руку…

Я вздрогнул, отступил на шаг. Слова застревали в горле, но все-таки я вступил с ней в диалог.

– Ты врешь, когда говоришь о своей непричастности к людским трагедиям. Я слышал легенду и знаю, с чего все началось. Была ли твоя месть соразмерна? Сгорела усадьба! Чем провинились дети?

Валерия рассмеялась:

– Легенда врет, как врут почти все легенды. Я ничего не поджигала. Тот барин был слишком недобрый, и крестьяне восстали. Они виновники смерти господ. Кстати, в округе его хозяйство считалось образцовым. Так что чаще всего «совершенство» – обычный миф.

– Крестьяне сожгли?… А ты?…

– Я случайно оказалась там, и барин решил, что в трагедии виновата магия моей бабушки. Я его не разубеждала. Уж очень хотелось мести!.. Однако с тех пор я получила второе наказание: я уже не несчастная девушка, я стала олицетворением зла, духом разрушения. Вечность моего бытия превратилась в самое жуткое проклятье. Что ж, у каждого в этой жизни своя роль. Моя роль – ведьмы.

Я перекрестился, только это не испугало Валерию. Она невозмутимо продолжала:

– Лишь единицам удается распознать ту, что скрывается под личиной простой, обиженной судьбой девчонки. Среди них – ты… Ты все понял, точнее, почувствовал. И теперь перед чередой страшных событий обязательно увидишь меня. Но только ты и никто более… У тебя появится возможность предупредить своих соотечественников о скорых несчастьях. Но не рассчитывай, что они поверят и ты станешь пророком.

– Смотря как предупредишь!

– Попробуй. Может, от твоих доводов их разум возобладает над порочными страстями?

И Валерия вновь рассмеялась, да так жутко! Рядом с ней появились две ее неизменные спутницы. Пожилая сказала:

– Нам пора.

– Да, бабушка, – ответила Валерия. И обратилась к высокой: – Ты готова, сестра?

Та кивнула. Женщины взялись за руки, и в тот же миг перед моими глазами все завертелось, закружилось. Мне показалось, что Валерия и ее окружение… плясали. Плясали своеобразно: с каждым движением они все выше и выше вздымались в воздух. И вот они парили надо мной, точно громадные хищные птицы.

– Летим отсюда! – крикнула Валерия.

Она пронеслась совсем рядом. И вдруг, объятая сатанинским весельем, ударила меня по голове своей изуродованной рукой. Удар оказался такой силы, что перед глазами все погасло…

Я очнулся от резкого запаха. Надо мной склонились несколько человек. Мужчина в милицейской форме поинтересовался у женщины-врача:

– Как он?

Врач спросила, нет ли у меня тошноты, головокружения, проверила зрачки. Потом сообщила:

– Думаю, легкое сотрясение мозга у него есть.

– А где они?… – пробормотал я.

– Те, кто на вас напал? – сказал милиционер. – Их поймали. Мы давно следили за ними. И вот теперь, что называется, взяли с поличным.

– Я имел в виду тех трех ведьм.

– Трех ведьм?

– Ну, да. Чаровница и ее… Одна из них и ударила меня.

– Ему обязательно надо в больницу, – произнесла врач.

Несколько дней мне пришлось провести в больничной палате. Милиционеры «точно рассказали», как было дело. О сквере, куда я зашел, ходила дурная слава. Там нередко случались грабежи. И то, что произошло со мной, было в порядке вещей.

– Прочитайте признания тех, кто на вас напали, – сказал капитан.

Один из преступников сообщил, что они устроили в сквере небольшую попойку. Вдруг заметили парня и решили «почистить» его карманы. На вид парень показался крепким, поэтому напрямую напасть не решились, а подошли незаметно и оглушили его. Да, нападение было. Но не грабеж. У жертвы при себе оказалось меньше пятидесяти копеек.

А потом их окружили представители органов.

Но кое-что в рассказе преступника заинтересовало меня по-настоящему.

«Парень тот вел себя странно. Кружил взад-вперед по одному и тому же месту, с кем-то беседовал, хотя никого поблизости не было».

Я задумался: «Итак, бандиты утверждают, что я был в сквере один. В самом деле, не привиделась ли мне эта чертовщина с ведьмами?… Но уж слишком реальными казались Валерия и две ее спутницы… Я говорил с ними! И пусть сто человек утверждают обратное, я сто раз повторю: говорил!»

Посетителей у меня в палате было хоть отбавляй. И не только мама, но и добрая половина театра. Особенно был важен разговор с Эдиком, я напомнил о рассказанной им легенде.

– Какой легенде? – наморщил он лоб. – Ах, про ведьму с изуродованной рукой?

– Да, про Чаровницу. Откуда ты о ней узнал?

– Ее пересказал старик в местной пивной. Он развлекал посетителей байками, а они за это ему наливали по кружечке. Забудь! Лучше послушай о моей новой театральной находке. Помнишь, в «Летучей мыши», обманывая жену, Генрих называет собаку Эммой, а потом приходит Фальк и восклицает: «Бедный Гектор, я так его любил»? Так вот позже, на балу у князя, я забываюсь и называю Генриха «Гектор». Публика умирает от хохота…