Александр Владимиров - Чаровница. Исповедь ведьмы

После разговора с Эдиком я стал меньше верить в существование ведьмы Валерии. Поправлялся я быстро. Когда давал показания в милиции, то ни словом не обмолвился о моем ночном кошмаре. Сказал, что не спалось, решил погулять в парке. И… погулял.

Постепенно тот странный случай вспоминался все реже и реже, и, наконец, вовсе стерся из памяти. Даже последующие катастрофические события перестройки, а потом и войну на Донбассе я не желал хоть каким-то образом связывать с грозным предупреждением ведьмы с клешней вместо руки. Мистика и реальная жизнь – вещи несовместимые.

Валерия исчезла из моего сознания, как вызванный стрессом нелепый сон…»

Врач с волнением перелистнул страницу, понимая, что главное впереди. И он не ошибся.

«…Теперь я перехожу к недавним событиям, из-за которых я оказался в лечебнице.

Как вы знаете, они произошли девятнадцатого июля. Но уже вечером восемнадцатого меня охватила непонятная тревога. Я долго не мог заснуть, крутился на постели как волчок, воздух казался душным и спертым. Когда моя жена Маша недовольно заворчала, я ушел от нее на диван.

Нет, сон по-прежнему не шел ко мне, хоть принимай снотворное. Голова разбухла от дум: в одно целое соединились и личные проблемы, и мировые. Я размышлял о непростых отношениях с издателями, о падении доходов – и своих, и жены. Так, под нескончаемую симфонию лжи о процветании нации, мы быстро докатимся до нищеты. А тут еще постоянные военные конфликты, в которые мы пытаемся сунуть нос… Добром это не кончится!

И вдруг я подумал, что нужно заглянуть в корень проблемы. Идет новая технологическая революция, люди станут не нужны, в отличие от ресурсов, которыми они обладают. Но тогда… в самой сути ничего хорошего ждать не приходится. Под благовидным предлогом уничтожат целые страны и континенты…

Меня бросило в дрожь. Я пошел на кухню, накапал тридцать капель валокордина. Выпил. И только после этого немного успокоился и задремал.

Ранним утром меня разбудили. Приехала моя дочь Анфиса. Она была в истерике, поскольку „навсегда поссорилась с мужем“. И тогда Маша предложила отправиться на дачу, развеяться несколько дней на природе.

Вырвавшись из московских пробок, мы ехали по относительно спокойной трассе. Я сидел на заднем сиденье, закрыв глаза и опять думая о своем. Анфиса подбирала музыку и вскоре воскликнула:

– Как раз для тебя, папа.

Это был Штраус, его знаменитая „Летучая мышь“. Звучала ария Розалинды, голос певицы так сильно напоминал голос покойной матери, что меня будто током ударило: уж не она ли явилась с того света, чтобы ободрить сына своим хрустальным голосом?! Или… о чем-то предупредить?

Все как тогда – в Донецке. Будто не было между этими событиями перерыва в несколько десятков лет!.. И тут, словно из бездны, встала Чаровница с клешней вместо правой кисти!

Я был уверен, что она навсегда покинула мою жизнь и сознание. Так почему снова вижу ее?…

Валерия стояла посреди дороги, не обращая внимания на мчащуюся прямо на нее машину. А что же моя жена?… Она будто бы ничего не видела. Казалось, столкновения не избежать…

– Стой! – невольно закричал я, а затем, перегнувшись через сиденье, вцепился в руль.

Автомобиль занесло, Маша еле успела затормозить. Но с трассы мы все равно съехали и врезались в дерево.

– С ума сошел?! – кричали Маша и Анфиса.

– Но там же… женщина!

– Какая женщина?! – еще более разъярилась Маша. – Ты пьян?!

Мы вылезли из машины. К счастью, никто не пострадал, но капот помяло хорошо.

– Влетит в копеечку! – не прекращала бесноваться жена. – Платить будешь из своих гонораров!

Я не ответил, поскольку опять… заметил Валерию. Похоже, только я один здесь вижу ее.

Сразу вспомнилось пророчество о том, когда мы с ней снова встретимся… И сегодня жизнь – не сахар Но, выходит, что все это лишь прелюдия к чему-то более страшному?!

„Предупредить всех! Предупредить!“

Но вновь, как проклятие, звучит ее голос: „…не рассчитывай, что они поверят и ты станешь пророком“.

Что же получается: молчать нельзя, а говорить бесполезно?!

Мне еще никогда не было так жутко. В каком мире я живу? Мире, который блуждает в полном мраке и скатывается в сумеречное царство антихриста?… Бежать, бежать!

– Куда? – беззвучно спросила ведьма. – Все дороги соединяются в одну. Но это, увы, не Рим [2] Имеется в виду известное выражение «Все дороги ведут в Рим». – Прим. авт. .

Лес зашумел, деревья казались временным убежищем от апокалипсиса. Временное убежище… Смешно! Однако я поддался иллюзии спасения и ринулся в чащу. Я убеждал себя, что в полной глуши, среди деревьев, пней и сорной травы, не встречу ведьму с изуродованной рукой.

Однако очень скоро осознал свою наивность. Впереди, у развесистого дуба раздался знакомый язвительный смех, и навстречу мне вышла Чаровница, протягивая свою страшную правую руку.

– Я твоя судьба, – сказала она…»

Окончив чтение, врач некоторое время был в растерянности. Или Фирсов написал блестящее фантастическое произведение, или он действительно бредит? И тогда его правильно держат в лечебнице.

Однако этот бред терзал сознание и выматывал душу. Когда в коридоре послышались шаги, Павел чуть не закричал, не позвал на помощь. Ему вдруг представилось, что это приближается та самая Чаровница.

Вошла медсестра Зиночка с каким-то срочным вопросом. У Павла отлегло от сердца. Он вспомнил предупреждение своих родителей, тоже психиатров, о том, как сложно работать здесь. «Главное, сынок, чтобы страхи твоих пациентов не вселились и в тебя».

Да, да, нельзя давать волю страхам овладеть собой. Любимый писатель превратился в обычного больного со слишком буйной фантазией. Бывает…

Павел успокоился, даже вздремнул, хотя сон оказался недолгим: к утру у некоторых больных опять начались проблемы.

Елена Петровна смотрела на него снисходительно и немного сочувственно:

– Дежурство выдалось сложным?

– Были проблемы.

– Вид у вас усталый. Ничего, сейчас пойдете домой, отдохнете. Кстати, с вашим писателем беседовали?

– Да.

– И?…

– Пока конкретного вывода не делаю. Возможно, вы правы, он серьезно болен.

– Я вам говорила, – ухмыльнулась заведующая отделением.

Павел вышел на улицу, немного постоял, вдохнул полной грудью. Даже этот загазованный московский воздух казался ему воздухом свободы. Слишком уж тяжело в больнице.

Он вспомнил, что следует зайти в универсам за продуктами. Брал, как обычно, самое необходимое; и опять задумался над прочитанной рукописью Фирсова.

«А если только предположить, что Андрей Николаевич и впрямь повстречал ведьму с изуродованной рукой? Но никто, кроме него, ее не видел. И что? Писателям открывается многое, они предсказывают судьбы своих народов на столетия вперед. Вон Пушкин и его „Пророк“. Но если так… неужели Россию вновь ждут испытания? Не довольно ли их?»