Владимир Алеников - Очень тихий городок

– Клёво, Пузырь! – одобряет Тощий. – У тебя котелок варит! Так и сделаем!

– А то! – с гордостью отзывается тот. – У меня не голова, а целая Госдума!

– Пацаны, может, не стоит? – вмешивается молчавший до этой минуты Немец. – Что, если мы весь дом взорвём?

– Ну, и чего ты забздел? – презрительно бросает Тощий. – Прикольно же будет! А потом его всё равно будут сносить. Нам только спасибо скажут.

– Может, даже наградят чем-то, – поддакивает Жопен. – Медаль дадут. Классно было бы, а?

Тощий восторженно хлопает его по плечу:

– Медаль – это нехило! Я лично хочу награду! Без вопросов! А вы, пацаны?

– Я обойдусь! – заявляет Немец. – Мне это всё не нравится.

– Ты чего, не врубаешься? Такая пруха редко бывает! – поворачивается к нему Пузырь. – Это будет полный писец!

– У тебя что, очко заиграло, Немец? – насмешливо спрашивает Тощий. – Не ссы, всё пройдёт мазяво! И воще, один за всех и все за одного, так, пацаны?

– А то, – поддерживают его остальные. – Ты чего, Немец? Мы ж тут все корешки.

Немец вздыхает, дальше спорить не решается.

– Так, значит, я главный по сносу, – тут же назначает себя Тощий. – Когда я скажу: «Фаза номер один!», Пузырь и Жопен берут шашки, готовятся. Когда говорю: «Фаза номер два!», бросаете их в огонь. «Фаза номер три!» – мы все делаем ноги. Всем всё ясно?

– Ага, – кивает за всех Пузырь.

– На, держи!

Тощий отдаёт ему динамит, сам отходит, запасливо подбирает брошеный номер «Плейбоя».

– Фаза номер один! – объявляет он.

Мальчики беспокойно переглядываются.

Жопен нагибается над ящиком, начинает доставать вторую шашку. Когда вытаскивает её, не замечает, что она зацепилась ещё за одну. Та, третья шашка на какое-то мгновение зависает в воздухе, потом отрывается, но падает не обратно в ящик, а рядом, прямо в костёр.

– Ты чего делаешь, мудак? – орёт Пузырь. – Рванёт же!

Жопен растерянно смотрит на огонь, лижущий динамит.

– Бежим! Фаза номер три! – вопит Тощий и несётся к дыре в прогнившей двери дома.

Жопен приходит в себя, бросает в костёр первую шашку и мчится вслед за Тощим. Пузырь ударом ноги переворачивает весь ящик и кидается следом. Шашки катятся в огонь.

Немец ещё секунду расширенными глазами разглядывает пляшущее на динамите пламя, потом тоже бросается бежать.

По обе стороны входа в дом стоят две покосившиеся гипсовые колонны грязного цвета, с облупленной краской. Правую из них поддерживает ржавый железный прут.

Тощий появляется в дверной дыре. Извиваясь, как червяк, отчаянно лезет сквозь неё. Жопен толкает его сзади.

Тощий вываливается прямо на ступеньки, вскакивает на ноги, быстро отбегает в сторону.

В дыру тут же высовывается Жопен, который повторяет те же манипуляции. Его нетерпеливо проталкивает вперёд Пузырь.

Как только лаз становится свободен, Пузырь сам с трудом протискивается в него. Выкатывается наружу, начинает вставать на ноги, но зацепляется за что-то, теряет равновесие и падает прямо на железный прут, поддерживающий колонну.

Пузырь весит немало. Прут от его падения прогибается, сдвигается с места, и колонна начинает медленно заваливаться набок; сильно ударивший колено Пузырь воет от боли, но всё же проворно встаёт и, хромая, отбегает в сторону.

В дыре тем временем уже появился Немец, в свою очередь изо всех сил лезет наружу. Он падает на ступеньки и только начинает приподниматься, как колонна окончательно рушится и прижимает его правую руку.

Немец истошно орёт. Его жжёт незнакомая, сумасшедшая боль, рука полностью раздроблена.

Сзади громыхает – взорвалась первая динамитная шашка.

Немец пытается выдернуть руку, но ничего не выходит – гипсовая колонна придавила её всей своей тяжестью.

Раздаётся ещё один взрыв. Немец, почти теряя сознание от чудовищной боли, с ожесточением пытается освободиться.

– Ребята, помогите! – кричит он слабеющим голосом. – Помогите!

Ребята, все трое, неподвижно стоят у покосившейся ограды, в полусотне метров от входа, смотрят на него расширенными глазами.

– Да помогите же! – из последних сил продолжает орать Немец. Новый взрыв заставляет его опять рвануться. – Ребята-а-а!..

Но ребята по-прежнему не двигаются. В ужасе смотрят, как на этот раз взрывается всё.

Огромный огненный шар раздирает на части старый дом и поглощает несчастного Немца.

В полутёмной задней комнате на Лесной улице внезапно стало очень тихо. Даже было слышно, как на кухне шипят жарящиеся на сковородке котлеты.

– Вот так я превратился в того, кто я есть сейчас, – скрипуче заключил Рудик. – Это всё, что от меня осталось.

Света смотрела на него не отрываясь. Миловидное лицо исказилось мучительной гримасой, в глазах застыли слёзы. Рассказ по-настоящему потряс её.

Она достала платок, вытерла глаза. Некоторое время сидела опустив голову.

Потом с болью спросила:

– И что же, твои друзья не могли тебя спасти?

Тут же поняла, что вопрос дурацкий, отвечать на него не надо.

Но Рудик ответил. Равнодушно пожал плечами:

– Могли, конечно. Времени было достаточно. Они вполне могли столкнуть эту колонну с меня. Но не захотели. Я стараюсь об этом не думать. Что было, то было.

– А что тогда случилось с ними? После взрыва.

– Они погибли, – коротко сказал он.

– Как это? – не поняла Света.

– Взрыв был такой сильный, что убил их.

– Что, всех? – поразилась она.

– В радиусе двухсот метров ничего не осталось, – спокойно пояснил он.

– А ты…

Она не договорила, но он понял.

– Как я спасся? Мне просто повезло. Из-за этой колонны я потерял свою руку и ноги. Но знаешь, что забавно? В то же время она сохранила мне жизнь. – Он усмехнулся: – Как-то всё это немножко через жопу, правда?

Света молчала, пыталась осознать всё, что услышала.

Через какой кошмар ему пришлось пройти! Как он только это всё выдержал!

Бедный парень!

– Значит, ты оказался самым удачливым из всех? – тихо сказала она.

Скорее утверждала, чем спрашивала.

Рудик с горечью ухмыльнулся.

– Конечно, я самый удачливый, – ответил он. – Разве не видно?

Слова эти окончательно добили её, она почувствовала, как по телу прокатилась боль, холодом осела где-то в ногах. Жалость к нему заполнила всё её существо.

Слёзы уже нельзя было удержать, они хлынули потоком. Она хотела сказать ему, что теперь он не один, что она будет рядом, что он может опереться на неё.

Но ничего не сказала, слова не складывались. Только вдруг судорожно всхлипнула и инстинктивно схватила его за руку, крепко сжала её.

Рудик почувствовал горячие, жгущие пальцы, с изумлением посмотрел на её белеющее в полутьме лицо.

Удивительное прикосновение!