Владимир Алеников - Очень тихий городок

– Да я даже не курил! – возмутился Ромка. – Чего ты наезжаешь! Я тебе говорю, если б я не спрятался, мне бы кранты были!

Саня только пожал плечами, зашагал дальше.

Ромка озадаченно посмотрел ему вслед, потом быстро догнал, пошёл рядом.

– Ну, хорошо, не залупайся, – миролюбиво сказал он. – Может, это просто совпало так… Но тогда, – он снова понизил голос, – только один человек может всё это мочилово устраивать… Ты сам знаешь…

– Ал-лина? – покосился на него Саня.

– Да ты что, Сань, ошизел! Алина не при делах. Сам раскинь мозгой, куда ей, она ж знает, что за ней всё время следят после Дикаря. Нет, тут дела другие, позаковыристей.

– Н-ну? – заинтересованно уставился на него Саня.

Ромка выдержал паузу и потом с гордостью прошептал одно слово:

– Погребной!

– Д-директор? – поразился Саня. – П-пошёл ты!

И, отмахнувшись, зашагал прочь, к автомобильной стоянке, устроенной рядом с кладбищем.

Ромка опять догнал его, горячо затараторил:

– А я тебе говорю, это он. Он Седу на дух не переносил. Уволить её хотел! Я точно знаю, что он её на работу принял, потому что его из области заставили, надавили как следует, а так он ни за что не хотел. Он воще хачиков не переносит! Я тебе говорю, он нас всех ненавидит!

– Т-ты-то не хачик, м-мудак! – бросил Саня.

Его уже стал сильно раздражать разговор с придурком Заблудой. К тому же он заметил, как в нескольких метрах от них Арам Асланян, стоя рядом с Тамарой, ненароком обнял её за талию.

– Вот с-сука! – пробормотал он.

И, уже ни о чём больше не думая, в два прыжка одолел разделявшее их расстояние и одним резким толчком отшвырнул Арама в сторону.

– Ты чего, сбрендил? – заорал возмущённый Арам.

– Д-держись от неё п-п-подальше! – яростно крикнул Саня.

– Ты б-б-больной! – передразнил его Арам. – Тебе лечиться надо!

Это окончательно вывело Саню из себя. Намёков на своё заикание он просто не переносил, никому не прощал.

– Я т-тебе сейчас п-покажу, кто б-больной! – взбеленился он. – Чурка черножоп-пая!

Сжал кулаки и бросился вперёд. Подбежавший Ромка еле успел перехватить его.

– Остынь! – уговаривал он, с трудом удерживая тяжело дышавшего Саню. – Не ищи себе на жопу приключений! Хрен с ним!

– Ты чего, Саня, сбрендил? – вмешалась Тамара. – Совсем офонарел? Ты чего тут распоряжаешься? Ты что, мой хозяин, что ли? Подумаешь, распсиховался здесь! Или, может, тебе Олега мало? Может, вообще это ты его зарезал, а, псих? С тебя станется! Иди сюда, Арам, садись в машину! Пусть он только попробует что-нибудь…

В эту минуту мимо на своём инвалидном кресле проезжал Рудик. С любопытством повернул голову, остановился посмотреть на свару.

Тамара тут же переключилась на него.

– А ты что уставился? – заорала она. – Это вообще не твоё собачье дело! Давай двигай отсюда на своей каталке! Катись, говорю! Весь этот бардак начался, когда ты тут у нас появился, придурок недоделанный!

– А он-то здесь при чём? – усмехнулся Ромка. – Чего ты развыступалась!

– Тебя не спросили! – отрезала Тамара. – Как-нибудь без сопливых обойдусь!

И, не давая Ромке ответить, повернулась к нему спиной.

Он презрительно сплюнул ей вслед, повернулся к Рудику:

– Не бери в голову, понтуется она.

Но тот уже не слушал, сам поспешно катился прочь, к стоянке.

Мать на кладбище не пошла, ждала около рафика. Нервно курила, озабоченно поглядывала в его сторону, тревожилась из-за сына.

На другом краю стоянки Артём распрощался со Светой, сел в «Жигули» и поехал в отделение.

Она тоскливо смотрела ему вслед.

Как только машина скрылась за поворотом, ожил её мобильник. Света неприязненно посмотрела на него, медленно поднесла к уху.

– Аллё! – с опаской сказала она. – Аллё!..

Телефон молчал.

Так и знала!

– Какого хрена тебе надо? Ублюдок! – злобно выкрикнула она и отключила мобильник.

Арам гордо уселся рядом с Тамарой в её «тойоту», и они укатили.

Саня, позеленевший от злости, не отрываясь, смотрел, как серебристая машина выруливает со стоянки.

– Ч-чурка хренов! – прорычал он. – Чтоб ты п-провалился!

Эдуард Николаевич Погребной, наблюдавший всю сцену из окна своей чёрной «Волги», открыл дверцу, подозвал его к себе:

– Колосков, подойди сюда!

Саня понуро приблизился.

– Я всё видел, – сочувственно сказал Эдуард Николаевич. – Не переживай. Они сильно распустились за последнее время, эти хачики, но скоро они своё получат, поверь мне. Уже недолго осталось ждать.

– Да я что, я – н-ничего, н-нормально, – растерялся Саня.

Он совершенно не понимал, о чём толкует директор.

– Молодец! – похвалил его Погребной. – Так и надо. Главное, не прогибайся, Колосков, не унижайся перед ними. Если что, приходи ко мне, не стесняйся. Я тебя всегда поддержу.

Он дружески похлопал Саню по плечу и уехал.

Саня побрёл к своей машине.

– Ну, видишь, – подскочил к нему Ромка. – Что я тебе сказал! Теперь ты мне веришь? Он расист, не выносит черножопых. Я его заложу! Пока он ещё кого-нибудь не замочил, этот сучара!

Саня вздохнул.

Голова у него шла кругом. Лично ему было глубоко плевать, кто какой нации, лишь бы к Тамаре не приставали. А так, в принципе, ничего против хачиков там, евреев или ещё кого-то он не имел.

Тем более что с братом Арама, Геворком Асланяном, они уже давно корешили, были у них всякие свои общие дела.

Вообще, с его, Саниной, точки зрения, весь этот мутный городишко окончательно съехал с рельсов.

Вот уже битый час Артём допрашивал Алину Трушину. Балабин даже уступил ему свой кабинет для такой важной миссии. Сам же и настоял на этом немедленном допросе после того, как Артём доложил ему об инциденте между Трушиной и убитой Костоевой. Вроде пустяшная история с этим листком, но Балабин в неё тут же вцепился мёртвой хваткой, велел во что бы то ни стало вытрясти из Алины всю правду.

Артём в успех этой затеи изначально не верил, слишком уж всё казалось притянутым за уши. Однако же спорить не стал, понимал, что начальник сильно нервничает, что ему позарез нужно раскрыть эти жуткие преступления. И как можно скорее, желательно сегодня, в крайнем случае завтра. Иначе им не поздоровится. По головке за то, что сразу не забил тревогу, не доложил кому следует, не обратился за помощью к профессионалам, Балабина не погладят, это уж точно. А тот, разумеется, всё начнёт валить на него, на московского стажёра. На этом ещё не начавшаяся карьера следователя Раскатова и закончится.

И вправду развил самодеятельность!

Знал ведь, что совершает незаконные действия, одно за другим, но уж больно хотел отличиться, поймать убийцу. Если всё это в Академию сообщат, он тогда и диплом не получит, никакой Вольных не поможет.