Владимир Алеников - Очень тихий городок

Ромка, одетый в свою лучшую бирюзовую рубашку и новенькие джинсы Levi’s, сидел, вперившись в экран телевизора, смотрел порнуху. Знал её наизусть, каждый кадр, но всё равно смотрел с неизменным интересом. В данный момент терзался, никак не мог решить, то ли начать онанировать, то ли всё-таки дождаться Светку.

А вдруг всё же сегодня обломится?

Ромка проглотил слюну. Страсть как хотелось ему кого-то трахнуть, а после смерти физички Света Коновалова, безусловно, возглавляла секретный список потенциальных секс-партнёрш Романа Заблудшего.

А если нет?

Сомнения его прервал звонок в дверь.

Он быстро выключил видюшник и побежал открывать.

Света стояла на пороге в нарядном платье, выглядела шикарно.

– Привет! Ну ты конкретная! – восхитился Ромка. – Заходи!

– Привет! С днём рождения! Это тебе!

Она чмокнула его в щёку, сунула в руки коробку, потом повернулась, махнула кому-то рукой, давая знать, что всё в порядке. Ромка тоже не удержался, изобразил на лице улыбку, помахал.

Валите, валите побыстрей!

Одновременно небрежно спросил у Светы:

– Это кто там, скелеты твои?

– Ага. Папахен.

Машина, стоявшая около дома с заведённым мотором, отъехала. Света зашла внутрь.

Ромка пропустил её, огляделся.

На всякий пожарный!

Никого на улице не увидел и тщательно закрыл за собой дверь.

Павло сплюнул, бросил окурок.

Тот покатился, подхваченный лёгким ветерком, рассыпался искрами, потух.

Надо же так обломаться…

Он нагнулся, вынул из-под сиденья железную палку. Ту самую, которой орудовал в кинотеатре.

Открыл дверцу машины и, размахнувшись, забросил опасную железяку подальше в воду. Она исчезла с тихим плеском.

Ромка Заблудший ещё раз с удовольствием осмотрел гостью.

– Клёвый прикид! – оценил он и помахал полученной коробкой. – Чего там?

– Увидишь, Заблуда, – улыбнулась Света. – Ничего такого. Галстук. И ещё кое-что.

– О! – отреагировал Ромка. – Галстук – это прикольно. Крутой какой-то?

– Кристиан Диор. Тебе понравится.

– Нехило. Ну, спасибо. Ты не стой, проходи.

Он подошёл к бару, достал рюмки, бокалы:

– Чего плеснуть? Выбор неслабый, сама видишь.

Света равнодушно оглядела строй бутылок:

– Я пока не хочу. А чё, ещё никого нет? Я думала, я опоздала.

– Не а, – усмехнулся Ромка, – ты первая. Давай вот вискаря плесну! Я только дэцел, не стремайся. Отпадная вещь, попробуй. Бери вот конфеты. Или, может, фрукты хочешь? Вон я грейпфруты купил. Любишь грейпфруты? Самый конкретный закусон для вискаря. И полезный. Сплошной витамин. Ну чего, я налью?

Света пожала плечами. Никакого веселья, на которое она рассчитывала, здесь пока не было и в помине.

А через два часа уже уходить!

– Ладно, – вздохнула она, – наливай!

Солнце окончательно село. С озера сразу потянуло сыростью и прохладой.

Павло поёжился, захлопнул дверцу, закрыл окно.

Бабки, только бабки! Без них труба!

Алина Трушина в своей камере уже не стояла, сидела на полу. Раскачивалась взад-вперёд, монотонно выла тонким, высоким голосом.

Вдруг она перестала выть, прислушалась.

До неё донёсся какой-то необычный шум, пыхтение, лёгкий беззлобный матерок.

Алина вскочила, прильнула к окошку в двери. Показался Сеня Храпченко, тяжело дыша, тащил вниз по ступенькам инвалидное кресло с сидящим в нём Рудиком. С другой стороны ему помогал ещё один полиционер, Серёга Агапов.

Общими усилиями они спустили кресло с лестницы, поставили на пол.

– Тяжёлое, зараза! – отдуваясь, произнёс Сеня. – Ты мне, Серёга, чуть ноги не отдавил, мудила! Представляешь, если бы эта махина на меня наехала! Я бы точно тоже калекой стал.

– Да оно вдруг вниз как потянуло, чуть не выскользнуло, – оправдывался Серёга. – Я не думал, что такое тяжёлое.

– Не думал! – передразнил Храпченко. – Именно что не думал. А надо думать, у тебя ж башка-то есть, иначе на хрена она тебе – только, чтоб пить и жрать, что ли?

– Не, ещё чтоб фуражку носить! – заржал Серёга.

Рудик никак на всю эту возню и диалог не реагировал, сидел неподвижно, прямо. Будто какой-то восточный божок, которого носят на носилках под балдахином.

Кресло подкатили к камере.

Храпченко достал ключи, открыл дверь.

– Вот, Трушина, одноклассника тебе привезли! – объявил он. – Так что тебе уже не скучно будет.

– Только он теперь не одноклассник, а однокамерник! – хихикнул Серёга, у которого оказалось повышенное чувство юмора.

– Мне надо срочно поговорить с Артёмом! – тихо произнесла Алина.

– С кем, с кем? – прикинулся валенком Храпченко.

Развлекался, делал вид, что не расслышал.

– Со следователем! – разозлилась Алина. – Вы же обещали!..

– Обещанного три года ждут! – внушительно объяснил Сеня. – Правда, Серёга?

– Иногда и дольше бывает, – опять заржал тот.

– Суки! – заорала взбешённая Алина. – Менты грёбаные!

– Ладно, не возникай! Поговоришь, поговоришь с ним, – примирительно сказал Сеня. – Он сейчас отъехал ненадолго. Вот вернётся, и побеседуете. Помоги, Серёга.

Они впихнули в камеру Рудика на его кресле, захлопнули дверь и ушли, весело переговариваясь.

Рудик некоторое время сидел всё так же неподвижно, не поворачивал головы. Потом шевельнул единственной рукой, нажал на какую-то кнопку в подлокотнике. Кресло ожило, тихо зажужжало.

Рудик отъехал в дальний угол камеры, там развернулся и снова замер. По-прежнему не произносил ни слова.

Алина с внезапным, непонятно откуда взявшимся страхом смотрела на него, не отрываясь. Зрачки у неё были сильно расширены, занимали почти всю сетчатку глаз.

Ромка выключил люстру, оставил только один источник света – торшер, состоящий из длинной ножки, заканчивающейся чёрной металлической тарелкой, внутри которой находилась маленькая галлогеновая лампочка. Теперь освещение стало приглушённым, кайфовым.

Он включил музыку – что-то тягучее, восточное.

– Крутизна! – объяснил Ромка. – Сейчас заторчишь!

Но Света вовсе не заторчала.

Правда, от выпитого немного кружилась голова, но никакого кайфа не было. Время шло, а другие гости почему-то по-прежнему не показывались, она всё ещё была первой и единственной. Ситуация складывалась крезовая , то бишь идиотическая.

Света сидела на диване, листала старый журнал «Карнавал историй» с дурацкими фотографиями известных людей, преимущественно артистов, имитирующими старинные картины. Всё это её раздражало донельзя.

Она чувствовала, что постепенно впадает в неадекват. Ей было откровенно скучно.

Ромка крутился рядом, нёс какую-то ахинею, иначе говоря, гнал по-чёрному. Регулярно нахваливал и подливал виски.