Ричард Лаймон - Дом Зверя

Он убрал фонарик в карман ветровки и сунул револьвер в передний карман джинсов.

В комнате было два окна: первое выходило на городскую улицу, второе - на задний двор и холмы. Перешагнув через восковые фигуры убитых сыновей Лили Торн, Эйб поспешил к дальнему и посмотрел на крыши домов по Фронт-Стрит. Одинокий автомобиль ехал на север. Он развернул одеяло и прикрыл окно.

- Отлично, - сказал он и закрыл глаза.

Даже сквозь веки он почувствовал яркую вспышку и услышал гул автоматической смены кадра.

- Улыбочку, мальчики, - прошептал Джек и сделал еще один снимок. Затем еще один. - Готово, - сказал он.

Эйб закинул одеяло на плечо, вытащил свой револьвер и подошел к двери, в то время, как Джек закрывал шторы. Поняв, что сейчас ему придется открывать дверь, он пожалел о том, что закрыл ее. Ладонь, которой он держался за ручку, задрожала.

Успокойся, - сказал он себе.

Затем крепче сжал револьвер и дернул ручку.

Когда из коридора на него никто не кинулся, он с дрожью выдохнул. Поднял взведенный револьвер и вышел в коридор.

- Отпечатки пальцев! - послышался сзади жизнерадостный голос Джека - как показалось Эйбу, чересчур громкий. - Пойду сотру.

Эйб услышал, как загремела ручка. Затем Джек прошел мимо него, пересек холл и подошел к запертой двери в детскую. Подергал ручку.

- Как у тебя со взломом замков? - спросил он.

- Забудь об этом, - ответил ему Эйб.

- Я мог бы ее выбить.

- Да сфоткай закрытую дверь. А Харди какую-нибудь таинственную подпись придумает. Погоди, окно прикрою, - он вновь убрал револьвер в карман и направился в конец коридора.

Прижав к окну одеяло, он зажмурился и подождал, пока Джек сделает снимок. Затем снова накинул одеяло на плечо и обернулся.

Джека не было.

Занавес вокруг экспозиции с Дженсоном слегка покачивался.

У Эйба свело желудок.

- Джек? - позвал он.

Ответа не последовало.

Он вслушивался, пытаясь уловить звуки борьбы, но слышал лишь стук собственного сердца.

Он быстрыми шагами подошел к занавесу. Стараясь не выдавать голосом тревоги, спросил:

- Джек, ты где?

Взметнулся нижний край шторы. Эйб судорожно взвел курок. Высокая темная фигура поднялась из-за занавеса.

- Что случилось? - спросил Джек.

- Ты что, специально решил меня напугать?

Джек рассмеялся:

- Вот не думал, что ты такой пугливый.

Он поднял занавес, пропуская внутрь Эйба.

- Давай просто будем держаться вместе. Я не смогу прикрыть твою задницу, если не буду ее видеть.

Джек отпустил занавес.

Эйб достал фонарик и включил его. Со всех сторон их окружала красная ткань. Воздух казался тяжелым и теплым, и в этой отгороженной части коридора Эйб почему-то чувствовал себя особенно уязвимым.

Джек шагнул назад, задев спиной занавес, и поднес фотоаппарат к глазам.

- Секундочку.

- Что?

Эйб направил луч на восковую фигуру Дэна Дженсона. Тело лежало на спине возле фигур Зиглера с сыном, горло разворочено, глаза блестят на свету.

- Он не должен попасть в кадр, - сказал Эйб.

Джек кивнул:

- Да. Я должен был об этом подумать.

Нагнувшись, Эйб схватил фигуру за лодыжку и выволок сквозь щель между занавесками. Выключил фонарик, выпрямился, посмотрел в темную глубину коридора. Глубоко вздохнул. Прохладный воздух показался ему невероятно свежим.

У него за спиной сверкнула вспышка. Щелчок. Он услышал гул камеры. Затем шаги Джека, выбирающего новый ракурс, и еще один щелчок.

Он вспомнил, как ахнула Тайлер, как все краски схлынули с ее лица, как закатились ее глаза и подломились колени. Он вновь ощутил ее вес, когда подхватил ее. Он вспомнил ее отсутствующий взгляд потом, как спустившись по лестнице, она бросилась на улицу, и ее вырвало.

Он занес ногу. Он с силой обрушил ее на лицо манекена, чувствуя, как проминается и крошится под ногой воск.

Тут подоспел Джек:

- Боже правый! Ты что?

- Что нужно, - сказал Эйб, и еще раз припечатал голову ногой. - Пускай проклятые туристы глазеют на кого-нибудь другого.

Закончив, он посветил вниз. От головы практически ничего не осталось, кроме каши из воска, искусственных волос и двух разбитых стеклянных глаз.

Он выключил фонарик.

- Давай поскорее закончим со всем этим, - сказал он. - Девочки уже заждались.

Воля Дженис оказалась бессильна против банки газировки. Она залпом проглотила половину. Оставшуюся часть пила медленными глотками, смакуя прохладную сладость. Пила, чувствуя себя виноватой. Полная банка могла бы послужить неплохим оружием. Но она нашла себе оправдание: жажда сводила с ума, а питье придало сил, необходимых для побега, да и рук у нее всего две. Одну она использует для ударов лампочкой, а другой - пихнет в лицо вошедшему штаны Сэнди.

Кем бы этот вошедший не оказался.

Конечно, она могла бы использовать вместо штанов и банку. Ею можно было бы здорово треснуть вошедшего по башке. Но штаны казались надежнее. С их помощью она сможет выиграть какое-то время, ослепив и ошарашив противника.

Когда в рот упала последняя капля, она задумалась, правильный ли сделала выбор. Впрочем, беспокоиться об этом уже поздно.

Она крепко сжала в руке банку, и та с треском смялась, оцарапав ладонь. Она ощупала ее поверхность кончиками пальцев и обнаружила, что в одном из уголков алюминий сломался, образовав острые края. Схватив банку обеими руками за верхний и нижний концы, она принялась сгибать ее взад-вперед, пока та не переломилась пополам. Она прижала края каждой половинки к обнаженным бедрам. Острющие!

Едва она задумалась, как использовать это новое оружие, в коридоре послышался тихий скрип. Сердце бешено заколотилось. Ей захотелось проверить Сэнди, убедиться, что девочка по-прежнему лежит связанная с кляпом во рту, но времени уже не было.

Она зажала патрон лампочки между губ. На вкус тот оказался горьковатым. Присев на колени, она закинула штаны на спину так, чтобы штанины лежали на правом плече, после чего сжала в каждой руке по половине банки, острыми краями наружу.

Из коридора доносились медленные шаги. Стук обуви по деревянному полу. Обуви.

Значит, идет человек. Слава тебе, Господи.

Она прижалась к стене. Сердце неистово колотилось. Она отступила от двери на пару шагов.

Шаги остановились. Она услышала тихое «Хм?», а следом - шорох сминаемой бумаги.

Пакет с едой, который выронила Сэнди.

С тихим скрежетом ключ вошел в замок. Загремела ручка. Дверь приоткрылась. В льющемся из коридора голубом свете Дженис увидела на ручке руку. Предплечье. Через мгновение грузная тетка протиснулась в проем и принялась вглядываться в темноту.

- Сэнди? - спросила она.

Это прозвучало скорее, как «Зэнди». Голос был хриплый, незнакомый. Кем бы ни была вошедшая - это точно не Мэгги Катч. Сэнди упоминала еще одну женщину, Агнес.