Пэт Кэдиган - Ночные видения [сборник litres]

В таких случаях Ланс выбирал дорогу, количество горгулий вдоль которой он знал заранее. Последнее обстоятельство, впрочем, ничего в Кейнзвилле не гарантировало, где можно было проходить мимо банка четыре дня подряд и видеть горгульи… а на следующий день от них не оставалось и следа. Через два дня они появлялись снова, смеясь над ним, как будто все это время оставались на месте, и только он, дурак, думал, что это не так.

Сегодня пять горгулий, которых он рассчитывал увидеть, находились на своих местах, и, увидев последнюю, он содрогнулся от облегчения. Вопрос был решен. Нет нужды давать Сеанне еще один шанс. Затем, подходя к остановке автобуса, он услышал ее голос:

– Я своим глазком вижу одну скрытую горгулью.

– Где? – сказал Кейф, оглядываясь. – Я ничего не вижу.

– За десять баксов увидишь.

– Да пошла ты, Сеанна.

– Сейчас, пятнистая рожа.

Другие дети засмеялись. Они всегда смеялись, независимо от того, насколько изобретательны были ее оскорбления, независимо от того, сколько раз она их повторяла. Как будто все в автобусе ей подчинялись. Но никто не подчинялся до такой степени, как Ланс.

– Даю тебе пять за это, Сеанна, – сказала Эбби.

– Давай шесть и с тебя «Туинкиз» [26] Товарный знак печенья с кремовой начинкой производства компании «Интерстейт бейкериз». .

Эбби вручила ей купюры и печенье, Сеанна прошептала указания. Эбби медленно огляделась, стараясь, чтобы по выражению лица другие не поняли, что она за-думала.

– Все ясно, – фыркнула она. – Еще один в мой список на Первое мая.

Ланс отчаянно старался не искать глазами еще одну горгулью. Но сердце заколотилось, во рту пересохло, и он знал, что если не посмотрит, то весь день будет из-за этого мучиться. Он только быстро взглянет, и если сразу не заметит…

Он заметил горгулью, выглядывавшую из-за края крыши. Она была такого же цвета, как кирпичная кладка, и он мог сказать себе, что именно поэтому и не замечал ее прежде. Это был удобный ответ, но не истина. В чем заключалась истина? Он не знал. Никто не знал. О ней никто не беспокоился. Для них это было то же, что и радуга, магическое явление в повседневности. Для него эта последняя горгулья стала неприятным напоминанием о том, чем он не мог управлять, что не мог предсказать. Как обычно, странный мальчик, не как все.

Эта неожиданная шестая горгулья означала, что он должен дать Сеанне еще один, последний, шанс. Следующие пять минут он лихорадочно искал еще одну горгулью, чтобы изменить ответ. Когда подошел автобус, он неохотно зашел в салон вслед за другими ребятами, по-прежнему оглядываясь по сторонам.

Горгульи, которая спасла бы его, не было. Они дали свой ответ. Один последний шанс.

Он подошел к Сеанне и хотел сесть на соседнее место. Она сбросила на сиденье рюкзачок и посмотрела на Ланса, усмехаясь.

– Сейчас! – сказал Сеанна. – На последний ряд, не-удачник Ланс.

Он сел за нею. Кто-то из ребят захихикал. Эбби вздернула подбородок. Это было предостережение на случай, если он не образумится.

– Извини, пожалуйста, – сказала Сеанна. – В судебном предписании сказано «не ближе пятнадцати метров».

– А у тебя есть судебное предписание? – сказал Кейф.

– Я определила судебное предписание. Либо этот неудачник оставит меня в покое, либо я ему дам пинка под зад. Снова.

Послышались еще смешки.

– Я пересяду, – сказал Ланс, – как только ты вернешь мне деньги.

Смешки сменились хохотом.

– Тебе больше повезет с добыванием крови из горгулий, – сказал Кейф. – Если Сеанна выманила у тебя деньги на мелкие расходы, считай, что это плата за выученный урок: не задевай валлийцев.

Сеанна опустилась на сиденье с чопорной улыбкой. Другие ребята поднимали руки и хлопали друг друга по ладоням. Все они валлийцы. Из старейших семей в Кейнзвилле. И среди них ни одного честного горожанина.

Сеанна и ее родня гордились предками-мошенниками, пиратами, ворами, а в Кейнзвилле к валлийцам относились с таким же уважением, как к врачам, юристам и священникам. Ты их не трогай, и они не тронут тебя. Таков был общепринятый моральный кодекс, и почему-то это всех устраивало.

– Она не выманила, – сказал Ланс. – Выудила из кармана.

– Потому что ты снова меня выслеживал, – сказала Сеанна. – Нарушил условие моего судебного предписания. Считай это штрафом. Не хочешь платить – не подходи близко.

Даже Эбби кивнула, услышав это, и посмотрела на Ланса враждебно, но с сочувствием. Она считала, что парень сует пальцы в электрическую розетку, всякий раз ожидая нового результата.

– Так не вернешь деньги? – сказал он.

– Да нет же, и пошел к черту. Утаскивай свою костлявую задницу на последний ряд, пока не получил по ней.

Ланс встал и пошел в заднюю часть автобуса. Лишь раз, проходя мимо других ребят, он позволил себе едва заметную улыбку удовлетворения.

Он дал ей шанс, как приговорили горгульи. И она этим шансом не воспользовалась.

Сегодня он вытащит ее камень из костра.

Для других детей и некоторых жителей Кейнзвилля наступил день Хэллоуина. Некоторые из желавших отмечать 31 октября набивались в машины, чтобы навестить родственников в Чикаго, или собирались ходить ряжеными от двери к двери, требуя угощения. Для других городские старшины нанимали автобус, который должен был отвезти детей из Кейнзвилля в ближайший город, согласившийся принять всех, кто желал отмечать более привычный праздник. Автобус, заполненный детьми в костюмах, отправлялся перед ужином. Сопровождающие приносили целые мешки с леденцами для угощения жителей принимающего города.

Ланс смотрел на отъезжающий автобус и ни секунды не жалел о том, что остается. Он даже в детстве не хотел отмечать Хэллоуин. В этом он не был одинок. Он хотел остаться и отмечать Нос-Галан-Гиф. Глядя на удалявшийся автобус, он если что-то и чувствовал, то только жалость к находившимся в нем детям, которые, прижавшись носами с стеклам, мрачно смотрели на родной город.

Вообще говоря, на праздновании Нос-Галан-Гифа рады были всем, но Ланс слышал – об этом говорили шепотом, – что участие в праздновании семей, недавно прибывших в город, не поощрялось. Правда, отмечать этот праздник среди них хотели лишь немногие взрослые. То, что большую часть года делало Кейнзвилль восхитительно эксцентричным, на праздники менялось. Языческие праздники, шептали чужаки. Первое мая. Солнцестояние. И, что вызывало наибольшее смущение, Нос-Галан-Гиф. Нет, они, конечно же, любят отмечать современный Хэллоуин, не обращая внимания на его языческие корни и делая вид, что все дело в платьях принцессы и жевательной карамели в форме кукурузных зерен.

Первого ноября отмечался Калан-Гиф. Начало зимы. Ее границей служил Нос-Галан-Гиф, Ночь духа, когда завеса между миром людей и другим миром делается тоньше всего. Это ночь, которую не следует проводить на открытом воздухе. Но до этого, в начале вечера, – время праздновать.