Пэт Кэдиган - Ночные видения [сборник litres]

Это король Миктлантекутли, человек в цилиндре, и когда он щелкает своими огромными золотыми зубами, трясется земля.

Король Миктлана обводит наши лица с улыбкой, способной сдвинуть с места вагон, делает глубокий поклон, его цилиндр касается земли, и в этом месте из нее начинают расти ноготки.

Король Миктлана поворачивается к Чиво и протягивает ему длинную костистую руку, приглашая начать танец, и я вижу аппликации на обшлагах его куртки – паутину кристаллов.

Чиво не принимает протянутой ему руки.

Главарь банды «Белый забор» обмочился, если призраки вообще способны на такое, он смотрит на свои штаны, поворачивается и пускается бежать так, будто под ним земля горит.

Только из преисподней не убежишь.

Бегущий Чиво начинает вращаться вокруг себя и так, кружась, возвращается к руке короля, и с каждым шагом лицо Чиво приобретает что-то новое: то мазок фиолетового, то пятно оранжевого, то зеленовато-синего.

Миктлантекутли щелкает каблуками и кружит Чиво, их пальцы едва соприкасаются, одна нога скользит вперед, другая назад, затем наоборот, пятка ударяется о носок, что напоминает мне ballet folklórico , народный танец, который я видел еще в детстве, его танцевала Абу-элита.

Вокруг нас на кладбище собираются тени призраков-музыкантов, трубачи, гитаристы и скрипачи, звенят шпоры и колокольчики, есть даже басовая гитара размером почти с Миктлантекутли.

Король делает поворот в три шага и сгибает колени как раз так, как следует, делает прыжок и беззвучно приземляется. Слышно, как аплодирует его тень.

Я подхожу к Сейнту и Абуэлите, которые сопровождают танец свистом.

На лбу Чиво появляются сверкающие почки роз, он вскрикивает, взмахивает руками, между тем стежки, образующие причудливые завитушки, распространяются по его щекам, он выставляет вперед ногу, приставляет к ней сзади другую и начинает кружиться на месте, как балерина, между тем как в глазах у него горит зеленый огонь. Миктлантекутли, поддерживая его, склоняется над лицом чоло [65] Бандита ( исп. ). .

Чиво снова вскрикивает, выкрикивает замысловатые ругательства и, замахнувшись прямой рукой, наносит сильный удар. Наклонившийся Миктлантекутли поддерживал в это время спину Чиво, и удар последнего сбил с короля высокий цилиндр.

А что там под этим цилиндром, вам лучше не видеть…

Под ним не макушка черепа, не отбеленные кости. Это дверь, дыра с крошащимися краями в не имеющей возраста стене, и благодаря ей мы заглянули в сам Миктлан – Миктлан, где вечно танцуют черепа и ноготки. Миктлан, где из сахара получается пламя…

Крики Чиво затихают, и мне кажется, что он сейчас уйдет. Как бы то ни было, Миктлантекутли с ним разделался. Король поднимает Чиво большой костистой рукой и забрасывает его, как мяч в бейсболе, в отверстие своего черепа.

Затем Миктлантекутли надевает цилиндр, делает нам прощальный поклон и спиралью уходит в облака тумана и листвы.

Только тут я перевожу дыхание.

Абуэлита издает удовлетворенное «клак-клак-клак», а Папины кости собираются в скелет, который поднимается на ноги.

Папа обращается с «клак-клак-клак» к Абуэлите, его глазницы опущены вниз, он – сама кротость.

Затем Абуэлита обращается с «клак-клак-клак» к Сейнту. Он подмигивает и говорит мне:

– До свидания, бато, было здорово, но прошло.

Затем он уходит, и сахарный череп умолкает.

Напоследок Абуэлита грозит мне костями пальца.

– Клак-клак-клак.

Я, как и Папа, стою уставившись глазами в землю.

– Да, мэм, буду вести себя хорошо, мэм.

Она почти ласково еще раз повторяет свое «клак-клак-клак» и вручает мне книгу черной магии.

Абуэлита оглядывается по сторонам, делает жест, значение которого, вероятно, общеизвестно в преисподней, и вместе с Папой исчезает. Другие призраки вокруг меня тоже начинают растворяться в воздухе, луна в небе снова делается обычной, и я понимаю, что времени осталось немного.

Я поворачиваюсь к Сэнти, он уже едва виден, но я еще не помирился с ним…

– Подожди! – говорю я, но он лишь печально качает головой, как будто я не прошел испытание, и без следа растворяется в воздухе.

Я смотрю на камень в головах его могилы, на кусок холодного мрамора, торчащий из темной земли. Эхо повторяет мое имя, его уносит ветер вместе с тем, что можно принять за «клак-клак-клак», только это и напоминает мне, почему я оказался здесь.

– Подожди меня, подожди, – умоляю я. Не для того же я прошел все это, чтобы снова потерять его.

Нахожу на земле нож с выкидным лезвием, и, хотя у меня болит предплечье, я стираю им имя «Сейнт» с сахарного черепа.

Возможно, толку от этого никакого и ничего не случится. Может быть, уже слишком поздно, волшебные чары перестают действовать на рассвете, и все это того не стоит, но я должен попробовать то, ради чего оказался здесь. Я не хочу начинать новый день на кладбище в одиночестве, если не считать сахарного черепа.

И даже если у меня получится, не знаю, надолго ли он сможет остаться, насколько ли сильны чары Абуэлиты, но надеюсь, их хватит на всю жизнь. Надеюсь, он сможет услышать, как я каждый день повторяю то, что мне так давно следовало ему сказать.

Я открываю Brujería Magia Negra на определенной странице и читаю вслух, вырезая новое имя на лбу черепа, и на этот раз слежу за тем, чтобы все было написано без ошибок.

Пол Кейн – автор бестселлеров, удостоенный многочисленных премий, а также редактор более семидесяти книг, включая трилогию Hooded Man (в которой действие разворачивается вокруг постапокалиптической фигуры Робина Гуда), антологии Hellbound Hearts и Monsters .

Среди его публицистических книг The Hellraiser: Films and Their Legacy и Voices in the Dark; его статьи выходили в таких изданиях, как SFX, Rue Morgue и Death Ray. К числу его последних романов относятся Lunar, The Rainbow Man (как П. Б. Кейн), Blood RED, Sherlock Holmes and the Servants of Hell (кроссовер между «Шерлоком Холмсом» и «Воставшим из ада») и Before. Ряд его произведений экранизирован. Пол Кейн живет в Дербишире, Соединенное Королевство, с женой Мэраей О’Реган, со своей семьей и с черной кошкой по имени Майна. Узнать о нем больше можно на сайте по адресу www.shadow-writer.co.uk.

«The Turn» by Paul Kane, copyright © 2017 by Paul Kane. Used by permission of the author.

Вечно одно и то же. Сами они не могут.

Услышав шаги, услышав меня, они поворачиваются. Это – главное. Это то, что приведет их к падению. Винить их, разумеется, нельзя. Это естественно, это инстинкт. Нечто такое, что уберегало людей в череде поколений. Необходимость посмотреть, кто может быть за спиной, кто может преследовать. Это сохраняло людям жизнь, хотя, если задуматься, нелепо, потому что то же самое действие теперь, сегодня вечером, повлечет за собой их смерть.