Валерия Спасская - Время светлячков

— Каждый мой шаг — это шаг Любви.

Каждый мой взгляд — это взгляд Любви.

Каждое моё слово — это слово Любви! — почти пела Злата.

В какой-то миг в танце, замечтавшись, Лара коснулась плечом плеча Яра, и сердце вдруг начало биться сильнее. Её воображение заполнил образ друга, сияющий в лучах солнца, и, не в силах ничего поделать с этим внезапным переживанием, она отдалась волнам наслаждения, с каждым движением будто бы становясь всё ближе к нему. А когда все, уставшие, в изнеможении лежали на полу головами в центр и Злата включила спокойную расслабляющую музыку, то перед глазами Лары, как светлячки, замелькали блики солнца на зелёных листьях в летнем саду. Пространство было наполнено светом и теплом, и там был Яр, одновременно чужой и близкий, такой родной, будто она знала его всю жизнь… Их тела слились в объятиях, и девушку накрыло ощущение абсолютного счастья.

После тренинга Лара сидела в недоумении молча и одна не делилась своими впечатлениями с другими, как было принято в конце занятия. Она не понимала, что с ней творится, опускала глаза при взгляде на Яра, но ей было интересно, чувствовал ли он тоже что-нибудь или это были лишь её фантазии. Прежде она никогда не думала о нём ТАК.

— Ты знаешь, — таинственным, чуть приглушённым голосом говорила по телефону Злата, — на следующей неделе начинается женский семинар. Приедет сама Афродита, она будет учить особенным вещам.

— Афродита? — переспросила Лара.

Она была дома, в обтягивающей красной тунике, чёрные волосы мягкими волнами падали на нежное открытое плечо, оттеняя бледную кожу. Лара не любила жару так же, как не любила холод, она не загорала и ненавидела снег. Ей бывало хорошо вечером и ночами, когда ласковая прохлада открывала свои объятия, но шумные дни, наполненные солнцем, смущали её, а зима пугала морозами, и девушка пряталась от них в теплоте своих красок. Если она покрывала холст оранжево-красными огненными мазками, это означало не любовь к солнечному свету, а бегство от снежного холода и беспредельного белого одиночества.

— Ну да, я про неё рассказывала, помнишь? Тебе надо обязательно пойти!

— Конечно, — улыбнулась Лара, закусив губу, — это мне сейчас особенно нужно.

Она начинала всё больше привыкать и даже испытывать потребность в этих занятиях, которые раскрывали спящие силы души, помогали преодолеть препятствия в жизни, шагнуть выше обыденности и получить доступ к удивительным знаниям и способностям, лежавшим за пределами обычного восприятия. Тренинги представляли собой чередование йоги и спонтанных танцев при свечах под громкую медитативную музыку, творчества и динамической медитации, очищения от предрассудков гневной активностью — движениями, позаимствованными из боевых искусств, и наполнения пространства сияющей энергией, а завершались полным расслаблением.

Отпуская и отбрасывая всё, что мешало быть счастливыми, участники притягивали в свою жизнь самые важные и необходимые вещи, учились мечтать, проявляться свободно и творчески, исполнять желания — свои и чужие. На тренингах они обретали способность слышать себя, понимать, чего жаждет душа, вне зависимости от требований других людей и общества, от предрассудков и сомнений, от страхов и препятствий, от всего, что затмевает внутренний свет.

В основном занятия посещали девушки, хотя бывали и парни. В этом удивительном кругу доверия, силы и любви каждый чувствовал себя особенным и нужным, чего порой так не хватает в мире одиночества, зависти и злобы. На тренингах возникало ощущение единого целого с людьми, создающими круг, и можно было поделиться с другими своими желаниями, страхами, переживаниями и надеждами.

Иногда приезжали наставники и наставницы из других городов и проводили семинары, длящиеся несколько дней.

Реальная жизнь всегда значила для художницы Лары куда меньше, чем мир красочных фантазий, постоянно наполнявших её голову. Ей нравилось загадывать желание, заряжать его силой на тренинге и представлять, как оно сбывается.

Положив трубку, девушка в задумчивости замерла перед зеркалом, разглядывая себя, и руки её непроизвольно заскользили по нежному алому шёлку, лаская изгибы стройной фигуры.

Заблудившись в абстрактных смыслах, пытаясь найти удовлетворение в творчестве, она совсем забыла о себе, о своих тайных женских желаниях, которые иногда отражались мимолётно в её картинах, но почти никогда не воплощались в реальности. Те быстротечные романы, которые заканчивались так же неожиданно, как и начинались, были основаны на лёгкой влюблённости и сексуальном влечении. Да она и сама прежде мало интересовалась мужчинами.

Но вдруг из глубины её существа начала подниматься вверх одна сильная всепоглощающая потребность — отчаянная жажда взаимной любви, которую она всю жизнь подавляла в себе, не видя возможности её утоления.

Лара задышала прерывисто и часто, задержав потеплевшие ладони на области сердца.

— Хочу любви, — прошептала она, — такой, которая заставит меня измениться, разбудит спящие желания и способности, подарит совершенное вдохновение! Я знаю, что могу испытывать глубокие чувства, способные изменить этот мир. По крайней мере, мой мир — точно. Хочу взаимной и сильной любви, всепоглощающей, страстной, красивой! Ведь мы приходим в этот мир для наслаждения, так пусть же это, наконец, случится и со мной… Я больше не желаю жить одна в своих красках, образах, фантазиях, мне необходимо разделить всё это с кем-то близким, родным, с тем, кто ищет меня так же, как и я его ищу. Пусть же мы, наконец, встретимся, чтобы создать вместе нечто превосходящее возможности одного человека, но зато доступное в плодотворном союзе! И я жду тебя, Афродита, чтобы ты научила меня любить!

* * *

Лара владела одним сокровищем: ключом от двери, ведущей на крышу. Нужно было преодолеть всего лишь два лестничных пролёта от её квартиры на девятом этаже до волшебного тайного места.

Она взяла бутылку, штопор и бокал, и, шурша бархатными складками длинной чёрной юбки, поднялась наверх, чтобы новый чудесный вечер провести наедине с собой и с красками, наполняющими мир.

— Пусть пока я одна, — шептала она себе, — но это уже ненадолго. Теперь я знаю, чего хочу.

Заходящее солнце вдали над лесом переливалось бликами, отражаясь и смешиваясь в палитре бокала с пьянящим напитком. Сидя на самом краю крыши, Лара пила в одиночестве насыщенный красный с оттенками заката, и выше неё были только небо и птицы. А ещё — самолёты, летящие к дальним странам. Художница никогда никуда не летала. Она любила придумывать места, в которых могла бы побывать.

Девушка представила себе море.

Вдруг стало легко на сердце, все переживания растворились, а перед внутренним взором задрожала полоса прибоя. Солнечные блики нежились в лазурных волнах… Лара ступала босыми ногами по тёплому песку, улыбаясь, приближалась к воде. Море было таким реальным, оно шумело совсем рядом, оставалось сделать лишь шаг, чтобы ощутить на теле солёные брызги и пойти навстречу волнам, которые, казалось, вот-вот обнимут ступни шипящей пеной, как от шампанского, и отступят, оставив кожу блестеть на солнце… если она успеет высохнуть до следующей волны.