Валерия Спасская - Время светлячков

Поток мыслей и образов мгновенно прекратился, и в его сознании воцарилась внезапная пустота. Он услышал тишину. Тишина эта была объёмная и величественная, как будто она заключала в себе все звуки и образы, всё мироздание: уже проявленное и существующее лишь на уровне идей, все свершившееся прежде, происходящее сейчас и то, что должно случиться в будущем — всё время и пространство от начала до конца, а там, где было начало и конец, пустота как будто закруглялась и встречалась сама с собой.

Это, правда, длилось всего каких-то пару секунд, но ему показалось, что прошла вечность. В эти мгновения он даже как будто не дышал — он не только выпал из потока собственного ограниченного восприятия, но и как будто перестал быть самим собой.

С болезненным вздохом Яр вернулся обратно в тело к своему обычному сознанию, как будто заново родился.

Ветви больше не трещали, но вдали за деревьями кто-то удалялся с глухим топотом по снегу. Яр так и не узнал, было это какое-то животное или таинственные духи леса, в которых он также без сомнения верил, но мужчина не хотел больше оставаться на улице, ему вдруг стало не по себе, и он поспешил домой.

Он затопил печь, придвинул к ней кресло и сидел, грея руки у огня. Вспоминая происшедшее с ним в лесу, Яр удивлялся и радовался, но ему не хотелось слишком много об этом думать — была в этом событии какая-то неземная отрешённость, оторванность от действительности, это немного напрягало, и хотелось закрепиться вновь в своём привычном теле и сознании, в простых образах и фантазиях несовершенного ума.

Он взял телефон и написал:

«Привет, волшебница, как добралась?»

Яр сам не понимал, что делает. Хотя ему казалось, что его жизнь гармонична и правильна, на самом деле он всё время как будто спасался бегством от одной ситуации к другой, из одного мира в новый, и так бесконечно, до изнеможения. Он не решал проблемы, а перемещался по разным комнатам своего подсознания, каждый раз плотно закрывая очередную дверь. Иногда его спонтанно выкидывало в это изначальное место зарождения Вселенной, такое было уже и прежде.

Первый раз это случилось, когда Яр напился и после празднования Нового Года бродил по улицам, а потом заснул в сугробе, и если бы вдруг в ту ночь его не разбудила грохочущая всеми звуками и красками мира тишина, то он вряд ли дожил бы до этого момента. И с тех пор он стремился сознательно вернуться к этому грандиозному состоянию, вмещающему в себя всё, и искал для этого разные способы: физические, ментальные, духовные. Ему нравилось пробовать разные вкусы, запахи, образы, и он как будто бы шёл именно туда — к этой пустоте, включающей в себя Вселенную, но хотел прийти не абстрактным пустым местом, а самим собой — со всеми включёнными органами чувств, чтобы после этого опыта не остаться выкинутым на обочину простым ограниченным человечком, а войти туда целиком и полностью, выдержать невероятную силищу этого переживания и остаться в нём навсегда.

Вот почему спонтанные выпады в пустоту не представляли для него реальной ценности, он понимал, что когда-то, возможно в прежних воплощениях, какими-то практиками заслужил этот опыт, но без реальной осознанности смысла в нём особого не было. К тому же, Яр опасался, что если он, не имея нужных навыков и знаний, попробует задержаться в состоянии безмыслия и каким-то образом его развить, то это будет представлять определённую опасность, граничащую с безумием.

Поэтому каждый раз после очередного вылета из реальности он старался сразу отвлечься на что-то привычное и знакомое, или, может быть, на что-то новое, но всё-таки достаточно отдалённое от столь глубоких духовных переживаний.

Звонок телефона вывел его из задумчивой полудрёмы.

— Ярик, у тебя всё хорошо?

Сбивчивый, немного растерянный голос Маши.

— Приветик, да, а что?

— Не звонишь весь день… — в трубке странные звуки, будто всхлипы, которые она старается заглушить.

— Ну… я делал практики, медитировал, гулял. Молчал.

В голосе Яра прозвучали нотки раздражения.

— Хорошо… прости, что отвлекла. Хоть бы смс написал, я же волнуюсь!

— Всё хорошо, и ты прости.

Он немного смягчился.

— Как ты?

— Спасибо, что спросил… Ничего… вот только… скучаю.

— Завтра приеду, — сказал Яр.

— Но ты же сразу на работу.

— Ну, да.

— Ладно, не отвлекаю, спокойной ночи.

— И тебе. Не скучай.

Она повесила трубку. Зачем вообще позвонила?

В эту комнату Яр сегодня входить не хотел.

Он вздохнул, выбросил из головы раздражающие мысли и полез на печку спать.

Как только дверь за Тамарой захлопнулась, Тая облегчённо вздохнула. Она любила оставаться одна. И хотя маленький старый домик в лесу будто бы обволакивала аура старой колдуньи, всё же Тая ощущала себя спокойно лишь когда та уезжала.

Прошло уже семь лет с тех пор, как девочка жила в этом доме. Она, правда, не считала годы, но давно уже воспринимала происходящее как должное. В каком-то смысле она даже любила Тамару. К тому же, Тая знала, что рано или поздно она унаследует жизнь старухи полностью и бесповоротно, и не противилась своей судьбе.

Порой ей очень хотелось вернуться домой, к полузабытой семье, но она не могла представить себе, как сможет там существовать. Во-первых, девочка не ходила в школу, и ей пришлось бы догонять других детей и учиться всему тому, что они знали, а во-вторых — становиться обычным человеком и жить без магии. Вот это второе уже казалось ей чем-то совершенно невозможным.

Знания о колдовстве: исцелениях, порчах, приворотах — глубоко влились в её подсознание и представляли ясную и незыблемую картину мира. Отовсюду стекались к маленькой избушке в лесу больные люди с разбитой аурой, которую уже научилась видеть девочка, с искалеченными эмоциями. Порой у них болело всё: и тело, и мысли, и желания, и чувства. Каким-то таинственным образом Тая начинала сама ощущать эту боль, и ей хотелось помогать, исцелять, выправлять эти разрушенные энергосистемы, к тому же, обучаемая Тамарой, она уже многое знала, но старуха пока не подпускала её к больным, позволяя лишь ассистировать.

Девочка с нетерпением ждала возможности самой прикоснуться к заповедному колдовству. Бывало, она тайком пробовала делать что-то — например, недавно научилась создавать фантом и пару раз навестила сестру. Это отняло много силы, но гораздо хуже было то, что встречи оказались слишком болезненными. Больше Тая не хотела туда ходить — достаточно было того, что она убедилась: у родных всё хорошо, они особо её не помнят и в целом нет причин беспокоиться о них и напоминать о своём существовании.

Конечно, охваченная водоворотом эмоций от этих путешествий, Тая какое-то время металась от желания всё бросить и сбежать домой обратно к мечтам о карьере ведьмы, порой её одолевала жгучая ненависть к Тамаре, и, учитывая степень её доверия, Тая видела множество возможностей уничтожить старуху так, чтобы её потом не обвинили в убийстве. Да и о каком убийстве могла идти речь, если у них с Тамарой не было даже документов, а лишних людей старуха к домику не подпускала, отпугивая и запутывая их с помощью магии. Тая и сама уже многое умела.