Валерия Спасская - Время светлячков

Потом были долгие разговоры, обмен подарками, праздничный ужин под красное вино, всё, что она так любила. Дэн не выпускал из рук ганлин — ему не терпелось попробовать сделать с ним практику, но дуть просто так он не решался. Лара говорила, что продавец в непальской антикварной лавке показал ей, как звучит полая кость, но она не была уверена.

Впрочем, она не была уверена теперь ни в чём.

Лара проснулась очень рано, ещё в темноте, накинула тёплые вещи и куртку, в которой приехала из Непала, и вышла на балкон покурить. Она не курила уже давно, но кальян разжигать не стала, чтоб не шуметь, а достала из дальнего угла забытую трубку и остатки сухого табака и теперь жадно вдыхала белый дым, сохранивший следы былого аромата. Вишнёвый трубочный табак был самый забористый, крепкий. Лара и вообще любила ритуалы, романтичную красоту, поэтому она никогда не курила сигареты: во всём, что она делала, девушка ценила процесс. А трубка тоже требовала ухода. Достаточно было эстетики момента закупки аксессуаров: сама подходящая по размеру и фасону трубка, дерево, из которого она была изготовлена, фильтры для неё, разноцветные ёршики, и, наконец, табак, который Лара выбирала по аромату. Она никогда не понимала, как люди курят эти зловонные дешёвые палочки; трубочный табак был приятным на вкус и создавал особое настроение, помогал что-то переосмыслить и принять важное решение, от которого могла зависеть чья-то жизнь.

Жизнь?

Почему так случается, что мы ответственны за чьи-то жизни?

Лара вздрогнула от звука пришедшей смски. Из кармана куртки она выудила мобильник, который включила совсем недавно.

«Доброй ночи, Волшебница. Я слышал, что ты вернулась из дальних странствий. Как и я… Хотелось бы поделиться с тобой откровениями».

Лара не заметила, как начала дрожать.

Она всегда замерзала слишком быстро. Стоило только прохладному воздуху коснуться её тонкой кожи, как всё внутри пробирало холодом насквозь. Куртка, спасавшая от горного ветра, не защищала от русских морозов.

Лара зашла в дом, захватила с собой красный непальский платок из ячьей шерсти, купленный у храма восьми источников и, скинув куртку, пошла на кухню.

Она не зажигала свет. Неровное пламя свечи дрожало от её прерывистого дыхания. Вино ей уже бы не помогло. Она достала из дальнего угла холодильника бутылку текилы — подарок какого-то поклонника её творчества, и налила себе стопку. Отрезала лимон, посыпала солью (эстетика момента, всё-таки), проглотила не глядя. Прислушалась. В доме было тихо. Кот негромко сопел на кухонном шкафчике под потолком (его любимое место). Телефон теперь тоже молчал.

Лара открыла последнюю смску, и экран осветил кухню загадочным неестественным светом.

«Не буду тебе писать, — подумала она, — ведь ты же со своей женой!»

Рука дрожала… Неровно подстриженный ноготь, отвыкший от маникюра, завис над экраном. Чёрт с ней, с женой, при чём тут она, её нет в том мире, в котором есть лишь она и Яр!

«Если я не отвечу, зачем мне жить вообще», — пронеслось в голове.

«Доброй ночи, Волшебник, — написала она, — Что не спишь? Да, вернулась. Где ты? Буду рада поделиться…»

«Завтра в 11 на набережной у церкви, сможешь?»

Свет на экране погас, крохотная свеча роняла неровные тени. Темноволосая девушка сидела, закутавшись в красный шерстяной платок, поджав колени, и смотрела на чёрный экран телефона.

Потом Лара долго думала, кто разрушил её жизнь: этот миг или она сама?

* * *

Стояло морозное утро выходного дня, в тишине лишь снег скрипел под ногами. У церкви был парк, они встретились спокойно и пошли рядом, почти касаясь друг друга плечами. Лара что-то бездумно болтала, стараясь за словами скрыть волнение, и Яр, казалось, не слушал её. Погружённый в свои мысли, он просто был здесь, с ней, и на самом деле никто из них не понимал, зачем.

Она дрожала от холода снаружи, а в сердце её полыхал огонь. Внезапно Яр взял её за руку, и она замолчала.

«У тебя огонь в сердце, — послышались в ушах слова Дэна, — мы активизируем каналы, и он выйдет. Тебе станет легче».

Как он мог выйти, если…

* * *

Камила проснулась одна в своей комнате, задыхаясь от дыма. Она вскочила и увидела, что горят её книги, но очаг был холоден и пуст. Осколки разбитого философского яйца всё также лежали рядом, но «алый лев» — долгожданная тинктура — пропала вместе со своим создателем.

Кашляя, со слезящимися глазами, Камила подползла к окну и попыталась его открыть. Но в это время тяжёлая дверь в её чердачную комнату распахнулась и ворвались псы, которых она боялась больше смерти. Страшные люди-шавки подхватили её под руки и поволокли прочь, невзирая на крики и мольбы, на глазах у любопытных соседей. Какие-то нищие в лохмотьях стояли на лестнице, пока её, растрёпанную и беспомощную, тащили вниз; разукрашенные падшие женщины и тощие большеглазые дети, которых она, не выходя из дома, почти никогда не видела — её соседи — неизвестные безмолвные люди, никто из них не мог ей помочь…

Камила вдруг ощутила беспредельное одиночество, которое было страшнее, холоднее и больнее страха. У неё даже не осталось ни сил, ни влаги для слёз.

«Кристо, — повторяла она одними губами, — я иду к тебе, встречай».

Одна эта фраза утешала её теперь, когда она вдруг поняла, что все её грёзы, наконец, рассеялись, как ядовитый туман.

«Как же я смогу помочь тебе! — вдруг зазвучал в ушах звонкий мальчишеский голос названого брата. — Если ты навеки повязана тайной эликсира с другим!»

Прозвучал и замер в тишине…

В тишине, жаре и треске поленьев, которые начинали гореть под ней, и возгласы из толпы:

— Сжечь ведьму!

— Долой еретичку! — звучали всё яростней и отчётливей.

Тогда она поняла, в чём дело. Не суждено ей было погибнуть в пытках, подобно Кристо, Аристену и другим отважным нищим алхимикам, ставящим истину и честь дороже славы и богатства, никто не принимал её всерьёз… да и не мудрено…. Сама багряная тинктура, главные дневники и книги были похищены, а остальное предано огню… она была найдена одна, простоволосая, в окружении странных склянок, порошков, пузырьков, и обвиняли её в такой чепухе, которой она сроду не занималась. В смутное время собак, алчущих золота, добытого в священном огне, её, владеющую секретом философского камня, обвинили в банальном колдовстве наряду с подзаборными бабками, вместо того, чтобы лежать у неё в ногах, умоляя раскрыть тайну бесконечного богатства и вечной жизни.

Чувствуя, как занимается жар у неё под ногами, странная тощая девушка со смуглой кожей и спутанными волосами вдруг засмеялась нечеловеческим смехом, глядя на толпу перед ней.

— Вы все — нищие отребья! — закричала она злобно и отчаянно. — Всю свою жизнь я искала то, что очистило бы ваши умы от скверны, и готова была делиться всем, что хотела добыть благодаря своим знаниям, но вы — просто жалкие рабы и так и останетесь гнить в мерзком мире, лишённом прекрасного! Увы вам, мелкие умишки, погрязшие в бедности и разврате, я хотя бы познала счастье, пусть на краткий миг, обрела то, что ищу уже не одну жизнь…. Но… у меня украли и это…