Дэвид Шоу - Черные крылья Ктулху [Истории из вселенной Лавкрафта]

Тоуд-Плейс, 1

Беркли

Глостершир

Великобритания

12 октября 1936 г.

Лавкрыс!

Вижу, Бобик Гордый бросил изображать храброго варвара. Верно, сны его были такими же жиденькими, как Ваши. Или, может, он задумал подать Вам пример, избавив от себя мир? Долго ли Вы еще будете всем надоедать там, где Вы не нужны? Читатели журнала научной фантастики яснее ясного дали понять, насколько Вы тут нежеланный гость [33] После публикации повести «За гранью времен» на страницах журнала «Поразительные истории» было напечатано еще несколько ругательных писем от читателей. ( Р К. ) . Что за одержимость заставляет Вас публиковать свою ахинею, если Вы отлично знаете, что вызовете только отвращение? Даже Фартингспёр не в настолько отчаянном положении, чтобы вынужденно распространять Ваши последние ляпсусы. Лавкрыс, Вы — жалкая карикатура на того человека, которым я когда-то пытался стать. Вы обременяете собою литературу — и Ваше бездуховное присутствие отягощает меня и приковывает к земле. Мой мозг ноет при мысли о том, что Вы по-прежнему оскверняете собою мир, и от заявления этого сводит челюсть.

Фотоаппарат при мне, но не думаю, что лаборант, проявляя фотографию, выдержит то, что увидит. Когда мать дома, я не выхожу из комнаты. Я приучил ее оставлять мне еду под дверью, потому что, если она в ужасе сбежит, это доставит мне определенные неудобства. Задернутые шторы отгораживают меня от любопытства грубой черни. В зеркалах я не нуждаюсь — я знаю, что преобразился благодаря снам. Возможно, я начинаю походить на первоисточник, или, осознавая меня, он меня постепенно и поглощает. Возможно, через меня он губами проговаривает себя в мир. Теперь уже рот, зияющий внутри меня, кажется огромным, как космос. Ваша крохотная черепушка не вместит даже представления о нем.

Тоуд-Плейс, 1

Беркли

Глостершир

Великобритания

18 января 1937 г.

Лавхрюк!

Итак, я Вам снюсь, да? — или Вы настолько обделены снами, что вынуждены писать обо мне. Стало быть, я — скиталец тьмы, я — оболочка, сохраняющая жизнеспособность лишь благодаря присутствию женщины [34] Нэш ссылается на рассказы «Скиталец тьмы» и «Тварь на пороге», опубликованные в последних выпусках «Странных историй». ( Р. К. ) . Пора Вам посмотреть в лицо истине. От моего откровения не сумеет заслониться даже Ваш разум. Клянусь, что Вам недолго осталось закрывать глаза на собственное невежество.

Я вкладываю свою фотографию. Безусловно, отправлять мою мать в фотолабораторию нет никакой нужды: пленку проявить Вы и сами вполне способны. Достанет ли у Вас храбрости посмотреть на лицо из сна или все Ваши сновидения — это фальшивка? Возможно, Вам больше не суждено уснуть в этой жизни, но, если Вам что и приснится, в снах Ваших буду я. И не воображайте, что смерть позволит Вам от меня ускользнуть. Смерть — это только сон, от которого Вы не сумеете пробудиться, потому что он возвратит Вас к первоисточнику. Смерть не меньше, чем жизнь, отразит Ваше ничтожество.

Это письмо Нэша, по-видимому, было последним. К переписке приложено еще два документа. Во-первых, вырванная из книги страница. В колонтитуле нет названия, и отыскать книгу мне не удалось: это либо сборник якобы правдивых рассказов о Глостершире, либо какая-то общая антология странных историй, в том числе и посвященных данному региону Англии. Того, кто приложил этот лист, по-видимому, заинтересовал нижеследующий абзац на странице 232.

Жители Беркли до сих пор вспоминают ночь великого вопля. 15 марта 1937 года, незадолго до рассвета, многих разбудил звук, который поначалу не удалось опознать. Кто-то решил, что кричит раненое животное; другие сочли его каким-то новым сигналом тревоги. Некоторые признали в нем человеческий голос — но только потому, что расслышали в нем слова или их подобие. И хотя все сходились на том, что крик раздавался от реки, на некотором расстоянии от города, те, что его запомнили, описывают звук как невыносимо громкий и пронзительный. Местной полиции, по-видимому, на месте не случилось, а жители городка выяснять, в чем дело, не решились. В течение всего утра звук якобы набирал силу и мощность. Одна из горожанок вспоминает фразу своей матери, слышавшей тот шум: «Такое было чувство, словно кто-то пытался проорать дыру в самом себе». Спустя несколько часов звук сделался каким-то более рассеянным, будто источник его бесконтрольно увеличился в размерах, а незадолго до полудня окончательно смолк. Впоследствии обыскали и реку, и прилегающие берега, но не нашли никаких следов жертвы.

Во-вторых, в пачке писем обнаружилась фотография. Снимок поблек от времени; да и копирование ему на пользу не пошло. Оригинал настолько тусклый, что кажется смазанным, рассмотреть можно только голову и плечи мужчины в слабо освещенной комнате. Глаза его неестественно расширены, взгляд неподвижен. Я не в состоянии понять, в силу какого изъяна нижняя часть лица так плохо просматривается. Поскольку фотография очень нечеткая, кажется, будто челюсть перекошена и разинута шире, чем такое вообще возможно. Может даже показаться, будто зияющая дыра, размером по меньшей мере с половину лица, ведет в кромешную тьму. Порою это лицо является мне в снах.

Майкл Циско — автор сборника рассказов «Тайные часы» (Secret Hours, 2007), а также романов «Студент богословия» (The Divinity Student, 1999; удостоен премии Международной гильдии ужаса за лучший дебютный роман), «Тиран» (Tyrant, 2004), «Канон Сан-Венефисио» (The San Veneficio Canon, 2005) и «Предатель» (The Traitor, 2007).

Я наблюдаю.

Муха полирует лапки. Она прилетела из колодца. Колодец кишит мухами. Как всегда после этого. Джулиусу незачем было отвязывать ведро и прятать его в подвале. Я и так помню, что пить оттуда нельзя. После того как там развелись мухи, мне разонравился вкус воды. Теперь там только веревка с петлей болтается.

Я привык пить из колодца, потому что отец не давал мне воды в доме. Они вечно обо мне забывали — я был тихоней даже до того, как совсем перестал разговаривать. Джулиус установил насос, и больше нам не нужна вода из колодца. После папиного ухода.

Трава. Колышется до самого леса. Солнце бьет в глаза. Серый и шершавый сруб колодца. Мухи гудят внизу. Одна садится на мою руку. Сгоняю ее. Тодд сказал, уже скоро. Но мы ведь только что сделали это. Еще одну. Джулиус злится. Лучше бы Тодд просто присматривал за женщинами и не лез к Джулиусу, а то Джулиус сразу начинает орать. И лупит меня без всякого повода.

День обещает быть славным. Возможно, это случится сегодня.

— А ты не торопишься, — сказал я, когда Тодд вошел.