Дэвид Шоу - Черные крылья Ктулху [Истории из вселенной Лавкрафта]

Я не усидел на месте. Вытащил из кузова канистру бензина. Вставил полную обойму в пистолет сорок пятого калибра — оружие моего погибшего помощника, — сунул пару запасных в один из подсумков на поясном ремне. До отказа набил магазин помпового ружья, дослал патрон в патронник.

И пошел прогуляться.

Пять месяцев назад мы с Роем Барнсом, помощником шерифа, стояли на 14-м шоссе. Кроме нас, тут были и другие. По большей части мертвые. Или что-то в этом роде.

В руках я держал то же самое ружье. Ствол нагрелся. Мой помощник сжимал пистолет, из дула ленточкой вился едкий дымок. Вдыхать эту вонь неприятно, но выбора у нас не было.

Барнс перезарядил оружие. Я тоже. Июньское солнце опускалось за деревья, но его косые лучи в просветах между стволами были яркими, как полуденные. Свет пронзал и черный дым, что валил из двигателя «крайслера»-седана, и белый парок, что поднимался от груды горячего асфальта, которую бригада дорожников высыпала из кузова грузовика.

Я перевел взгляд на смятый «крайслер». Похоже, с него все и началось. Минут пятнадцать-двадцать назад черный автомобиль врезался в старый дуб у развилки. Может быть, водитель задремал и очнулся как раз вовремя, чтобы не задеть сигнальщика дорожников. Но слишком сильно крутанул руль и слишком поздно надавил на тормоза. Ну и — привет, дерево! Прощай, жизнь.

Может, все так и случилось. А может, и нет. Это уже потом Барнс пытался вникнуть в подробности аварии, но, в сущности, особого значения они не имели. Имело значение лишь то, что водителем седана был тип, похожий на утопленника со дна стоячего пруда. И то, что после аварии из багажника «крайслера» вырвалось нечто. Размером с гризли, но не медведь. На медведя тварь ничуть не походила. Ну, только если вывернуть медведя наизнанку.

Как бы там ни было, это освежеванное чудище оказалось бойким не на шутку. Монстр раззявил громадную пасть и, ухватив парня весом фунтов за двести, одним движением пропихнул и руки, и ноги, и туловище в глотку, утыканную острыми как бритва зубами. Всосал беднягу прямо в брюхо, перевитое синюшными жилами и болтавшееся под ребрами, будто мешок кладбищенского вора, а потом, волоча это самое брюхо по свежему асфальту, погнался за остальными. Плюясь кровавыми ошметками плоти, монстр расшвыривал рабочих по горячему дорожному полотну — кого оставлял в живых, кого затаптывал, будто кудахчущих кур, живьем брошенных на раскаленную сковороду.

Он убил уже четверых, когда подъехали мы с Роем Барнсом, только-только разобравшись с мелким ДТП на объездной дороге в паре миль от шоссе. Мое ружье и пистолет заместителя оставили от чудовища багровое месиво, посреди которого лежал труп, выскользнувший из простреленного брюха. О дорожниках и говорить было почти нечего. Кто погиб, как тот бедолага, что угодил в брюхо монстра, кто стонал с перемазанным кровью лицом, кто стремглав бежал к городу. Мне тогда было не до них.

— Что это, шериф? — спросил Барнс.

— Не знаю.

— Мы его насмерть пристрелили?

— Тоже не знаю. Но лучше к нему не соваться.

Мы отошли. Остались только солнечные лучи, косо скользившие между стволами, пар от горячего асфальта и дым из разбитого «крайслера». Свет прорезал завитки дыма, низко стелившиеся над трупом чудовища, будто нечто, прикрываясь ими, хотело отгрызть от мира кусок дорожного полотна и все остальное.

— Меня чего-то мутит, — сказал Барнс.

— Терпи, Рой.

Я схватил его за плечо, повернул лицом к себе. Совсем еще молоденький парнишка, до этого случая ни разу не доставал ствол из кобуры во время дежурства. Сам я служу вот уже пятнадцать лет, но, по правде сказать, такого не увидишь и за сто лет службы. И мы оба понимали, что этим не ограничится. Ну, что видели — то видели, что сделано — то сделано, теперь надо разбираться с тем, что осталось.

Значит, надо осмотреть «крайслер». Я навел на автомобиль ружье, целясь в дверь водителя, и мы подошли поближе. От удара водитель впечатался головой в руль. Лицо в потеках черной крови, остро заточенные зубы насквозь прокусили бледные губы, ошметки которых свисали с десен, как рыбьи потроха. А по всему лицу процарапаны слова — где лиловыми рубцами шрамов, где свежими алыми порезами. Ни одного из этих слов я не знал. И не понимал, к чему они.

— Боже мой, — сказал Барнс. — Ты посмотри…

— Рой, проверь заднее сиденье.

Барнс проверил. Там обнаружились вещи. Какие-то лохмотья. Несколько пар наручников. Веревки с вплетенными в них рыболовными крючками. Кованый трезубец. И картонная коробка с книгами.

Мой заместитель вытащил один томик. Старый. В кожаном переплете. Барнс раскрыл книгу, и она развалилась у него в руках. Хрупкие страницы разлетелись по дороге.

В открытом багажнике что-то зашуршало. Я оттолкнул Роя и, не глядя, выстрелил в упор. Рвануло запасное колесо. В дальнем углу багажника, среди лохмотьев, скреблась когтистая лапа. Я снова выстрелил. Когти, клацнув, сложились, и тварь под лохмотьями больше не шевелилась.

Стволом ружья я разгреб лохмотья. Под ними обнаружились два трупа — детские, на куче окровавленного тряпья. Оба в наручниках. Из прогрызенного живота одного и выбралась убитая мной тварь. У нее была длинная морда с волчьим оскалом и хвост, как десяток сплетенных в косички змей. Я закрыл багажник и передернул затвор. Посмотрел на автомобиль, ожидая очередного подвоха, но больше ничего не произошло.

А вот у меня за спиной… Ну, вот там и началось.

Дорожные рабочие пришли в себя.

Ботинки зашаркали по горячему асфальту.

В руках рабочие сжимали ломы и кувалды, а у одного даже было мачете.

Они надвигались на нас с лицами, перемазанными кровью, и смеялись, как дети.

Дети на кладбище больше не смеялись.

Столпившись у раскопанной могилы, они пожирали труп.

Как обычно, меня заметили только через несколько секунд. Мозг запоздало дал сигнал телу, и первый противник двинулся на меня с топором. Я нажал на спусковой крючок, выстрел вдребезги разнес позвоночник, и тело, переломившись, кусками повалилось наземь. Девицу я подстрелил издалека, и разброс дроби вышел изрядный. Платье ус ы пали горошины темной крови, выступившей из сотен ранок. Она взвизгнула и бросилась наутек.

Третий кровомордый использовал этот момент для атаки. Он ринулся на меня с неожиданной прытью и, ловко увернувшись от первого выстрела, быстро сократил дистанцию. Я выстрелил уже почти в упор. Разнес ему голову. На том все и кончилось.

Ну это я так решил. За мной зашелестела высокая трава, не кошенная месяцев пять. Я резко обернулся, но босоногая девчонка уже занесла нож для удара. Клинок, серебристо мелькнув в воздухе, пропорол ткань куртки и рассек мне правое предплечье. Поворот запястья — и она сделала еще один выпад, но тут уж я подсуетился и врезал ей в лоб прикладом. Череп лопнул, как волдырь, и девчонка рухнула на землю, ударившись затылком о могильную плиту.