Дэвид Шоу - Черные крылья Ктулху [Истории из вселенной Лавкрафта]

— И что ты предлагаешь?

— Пригласить его в качестве художника-постановщика. Я говорил об этом с Восом. Знаешь, что он ответил? «Художник-постановщик должен быть прежде всего постановщиком, а не художником».

Мейнз, похоже, решил сменить тему:

— Если не ошибаюсь, Вос приобрел права на экранизацию твоего романа?

Джо кивнул.

— Ты же понимаешь, что успешная экранизация Лавкрафта увеличит шансы на экранизацию твоей книги?

Джо еще раз кивнул.

— По ней можно снять отличный фильм, — добавил Мейнз.

— Ты ее читал? — не удержавшись, спросил Джо.

— Вос дал почитать.

Джо переполняли противоречивые чувства. Если Вос дал Мейнзу почитать его книгу, возможно, он хочет, чтобы тот адаптировал ее для кино, и хотя Джо предпочел бы написать сценарий самостоятельно, в конечном счете главное — увидеть фильм на большом экране, чье бы имя ни значилось в титрах.

Неожиданно для самого себя Джо взял еще пару пива. Какого черта, он уже и так мертвецки пьян! Он повернулся, чтобы передать стакан Мейнзу, но сценариста рядом не оказалось. Спина его куртки мелькала в толпе — он пробирался на танцпол.

Джо уставился на стаканы в своих руках.

Остаток вечера засосало в водоворот грохочущей музыки, пульсации в висках, мигающих огней. Джо пожимал кому-то руки, что-то кричал, видел какие-то силуэты. Время стало резиновым, ощущения отрывочными, восприятие — обманчивым. Бредя обратно в гостиницу, он ощущал такую обособленность от остального мира, что казался себе то непомерно огромным, то крошечным по сравнению с окружающими предметами. Но в основном он ничего толком не сознавал. Бывали, впрочем, и мгновения ясности, словно кадры из забытого фильма. Гигантский белый лебедь моста Эразма, сияющий на фоне ночного неба. Каблук, застрявший между трамвайных рельсов именно в тот миг, когда первый утренний трамвай со скрежетом вывернул из-за поворота. Гостиничный номер. Джо прислонился к закрытой двери, не понимая, как здесь оказался. Он смотрел на свое отражение в зеркале туалета, не вполне уверенный, что это действительно его отражение. Он напомнил себе, что именно так должен выглядеть пьяница, и принялся пить воду из-под крана. Наконец он лег в кровать, глядя на дверь, и ему привиделась очередная чугунная фигура Энтони Гормли. Истукан стоял в его комнате спиной к двери.

Джо медленно просыпался в липкой паутине страха и отрицания. В его голове мелькали образы прошлой ночи. Татуированная плоть, стробоскопы, алые вспышки. Кто-то схватил его за пах. Полный рот зубов. Пульсирующие светодиодные огни кинетического танцпола. Мост Эразма. Фигура Гормли в гостиничном номере.

Через открытое окно доносился гул машин и катеров. Город просыпался.

Зная, что скоро предстоит искупать свои грехи в обнимку с унитазом, Джо посмотрел на дверь. Фигуры, которая привиделась ему перед сном, там не было, и все же в том углу комнаты что-то было неладно. Он закрыл глаза, но тут же открыл их, чтобы голова перестала кружиться. На стене было что-то, чего там не должно было быть. К горлу подкатило, и Джо выбрался из кровати, совершенно голый. Чтобы попасть в туалет, нужно было протиснуться между изножьем кровати и противоположной стеной. Дверь была дальше, слева. На полу что-то лежало, не то манекен, не то кукла в человеческий рост, не то детский рисунок ржаво-красной краской. Пол, стены и изножье кровати были сплошь забрызганы красной краской, но Джо было нужно в туалет. Он склонился над унитазом, против воли вспоминая, что лежало на полу. Ему хотелось одного — выблевать все лишнее, прочистив организм. Когда его вывернуло во второй раз, в лобной части сгустился маленький комочек боли. Через несколько мгновений боль набрала силу. Джо знал, что должен выйти из туалета и еще раз посмотреть на пол между стеной и изножьем кровати, но ему не хотелось этого делать. Он был испуган и не понимал, что происходит. Должно быть, это просто рисунок, а может, там и вовсе ничего нет, обычная галлюцинация, как та фигура перед сном.

Джо повернулся и выглянул за дверь туалета. Среди фиолетовых и синих ромбов пестрого постельного покрывала ясно виднелись потеки и брызги грязно-коричневого цвета.

С колотящимся сердцем Джо подполз к двери и заглянул за угол. Он несколько секунд смотрел на то, что лежало на ковре, после чего вернулся в туалет и его вывернуло еще раз.

Он вспомнил, как Мейнз в начале вечера говорил, что пока не заселился в гостиницу. Они вернулись вместе? Или Мейнз пошел следом и он — Джо — впустил его? Или Мейнз вломился в его номер? Фигура, которая привиделась Джо, была сценаристом, а не очередной чугунной копией Гормли? Или Мейнз уже валялся на полу, когда Джо лег спать, и это сделал тот чугунный истукан?

Нелепая идея, но не более нелепая, чем предполагать, будто это Джо исполосовал тело сценариста ножом. В нем было сложно узнать не только Мейнза, но человеческое существо вообще. В жилах почти не осталось крови, вся она впиталась в ковер и покрывало или забрызгала стены артериальным узором.

Джо осмотрел свои руки. Чистые. Возможно, слишком чистые. На теле не было никаких следов.

Джо тщательно оделся. Осторожно обошел тело, вышел из номера и спустился на первый этаж. Выходя из гостиницы, он взглянул на администраторов за стойкой, но они даже не посмотрели в его сторону.

Он шел на запад по Ньиве-Бинненвег, пока не отыскал нужные магазины, и вернулся в гостиницу с рюкзаком, в котором лежали крепкая ножовка, зазубренный нож, чистящие средства, обтягивающие резиновые перчатки и большой рулон герметизируемых пакетов для заморозки. Стоя перед зеркалом в лифте гостиницы, он представлял, каким его видели парни в баре, когда он кричал на Мейнза. Вспомнил официантку в ресторане, которая подошла к их столику, как раз когда Джо задал Мейнзу жару, и девушку у барной стойки в «WATT». Что было дальше, Джо не помнил. Он мог натворить что угодно, и кто угодно мог это видеть.

Лифт прибыл на четвертый этаж с металлическим звоном. Джо вышел и прошел несколько шагов до своего номера. Оказавшись внутри, он вывалил содержимое рюкзака и разделся до трусов. Он засунул свой айпод под резинку трусов и вставил наушники в уши. Закольцованный «Роттердам» группы Githead. Если он больше никогда не сможет слушать Githead — так тому и быть. Точно так же он не может больше слушать «Astral Weeks» — после болезненного расставания с Мэри из Донегола — или Cranes. Он был на концерте Cranes в Клэпеме перед смертью отца и с тех пор, какой бы их альбом ни ставил, мгновенно возвращался в то утро, когда мать позвонила, чтобы сообщить ужасную новость.

Джо убрал с дороги полотенце и коврик для ванной, затащил тело в туалет и засунул в ванну, не слишком беспокоясь о потеках крови на полу и стенке ванны. Он встал над ванной с ножовкой в руке и внезапно представил, как Вос мог бы снять его сейчас с точки зрения трупа. Джо помедлил, взял полотенце и закрыл им голову и верхнюю половину туловища Мейнза.