Альбина Нури - Погребенные за мостом [litres]

«В сущности, мы не замечаем очень многого. И многое видим не таким, каково оно на самом деле», – пришло ему на ум.

Шкаф был невысокий, скорее, даже не шкаф, а комод. Илья выдвинул один из ящиков, посветил внутрь и увидел стопки бумаг: пожелтевшие от времени счета, квитанции, служебные записки.

– Видимо, архив, – сказал Арсений. – Минувших лет свидетели немые.

Похоже, это была цитата – Илья не узнал автора, но уточнять не стал.

Дима с Арсением отодвинули шкаф от двери, что не потребовало больших усилий. Судя по следам на пыльном полу, делалось это далеко не в первый раз. Возле двери мерзкий запах усилился.

– Как Сомов там замуровывается? – протянул Дима. – Он же внутри.

– Это не самое удивительное, на что он способен, – заметил Арсений.

Дверь была низкая, в половину человеческого роста. Чтобы попасть внутрь, пришлось бы согнуться в три погибели. Замка не было, дверь оказалась просто притворена. Должно быть, Вриколакос чувствовал себя защищенным и не опасался вторжения.

Нужно было открыть дверь, но никто не решался. Вася стояла поодаль, рядом с Димой. Они держались за руки, как перепуганные, потерявшиеся дети. В сущности, они и есть дети. И Арсений тоже совсем мальчишка.

«Я должен это сделать», – подумал Илья, но, когда он потянулся к дверце, Арсений, опередив его, толкнул ее.

Издав скрип, похожий на старческое кряхтение, дверь отворилась, и Илья посветил внутрь. Узкое и тесное помещение было похоже на гроб. Вонь гниющей плоти ударила в нос с такой силой, что Илья с Арсением отшатнулись, прикрывая лица.

Сомов лежал прямо на голом полу, ногами к выходу. На вид – обычный подросток, в джинсах и мятой грязной футболке. Но это было лишь первое впечатление.

Парнишка был мертв, но мертвым не выглядел. Смерть не обезобразила его лица, а, напротив, сделала его прекрасным. Кожа существа была безупречной, сливочно-гладкой, как у младенца, никаких неровностей или прыщей. По щекам разлился румянец: под кожей, казалось, бурлили живительные соки, оно словно светилось изнутри.

Илья почувствовал исходящую от спящего вампира силу: эти импульсы были подобны волнам прилива, они накатывали раз за разом, подступали к самому горлу, парализовывали.

«Не смей, жалкий человечишка! Уйди прочь и оставь меня в покое!» – прозвучало не то в голове Ильи, не то в темноте подвала.

«Он ведь жив! Это никакой не Вриколакос, а просто мальчик – прекрасный маленький принц…»

Илья резко выпрямился, отгоняя наваждение.

Арсений смотрел на вампира, не отрывая зачарованного взгляда, и лицо его было пустым и сонным. Илья схватил его за плечи и развернул к себе:

– Не смотри на него!

На долю секунды показалось, что Арсений вцепится ему в глотку – такая злоба отразилась на его лице, но все тут же прошло.

– Я слышал, как он… Вы слышали? – растерянно спросил он.

– Не важно. Он морочит тебя и всех нас. – Илья посмотрел на Васю и Диму, которые стояли рядом. – Надо вытащить его из каморки. Мы с Арсением сделаем это, а ты возьми гвоздодер и убери с окна доски. Солнечный свет его ослабит.

Дима немедленно бросился к рюкзаку, и вскоре они услышали, как он сражается с досками. Вася пошла помочь ему.

– Готов?

Арсений сжал челюсти и коротко мотнул головой.

Илья, стараясь побороть отвращение, взял Сомова за худенькие костлявые лодыжки и стал тянуть наружу. Сомов был тощий, но его тело словно налилось свинцом. Он не сопротивлялся, но сдвинуть его с места не получалось.

– Ты за одну ногу, я за другую, – предложил Арсений.

«Тянут-потянут – вытянуть не могут», – пришло Илье в голову.

Вместе они вытащили вампира из его укрытия. Как выяснилось, Дима с Васей тоже сделали свою часть работы: доски больше не загораживали окно, и фонари были не нужны.

– Он шевелится! – вскрикнул Дима.

Свет, даже такой слабый, определенно причинял вампиру неудобство. Глаза бешено ворочались в орбитах, пальцы хватали воздух, ноги дергались. Верхняя губа задралась, как у бешеной собаки, обнажив массивные клыки.

Вася закричала, отпрянула к стене.

– Пора приступать! – громко сказал Илья, и Арсений тут же метнулся к рюкзаку. Просто бесценный помощник, подумалось ему: собранный, не задающий лишних вопросов.

Дима тоже подошел к рюкзаку и достал молитвослов. Роли они распределили заранее: ему выпало читать священные тексты. Никто из них не был набожен и не знал наизусть молитв, как, например, погибший Дарко, поэтому они понятия не имели, что именно следует выбрать. В итоге решили, что подойдет «Отче наш» и молитвы, защищающие от нечистой силы.

Вытащив книгу, Дима, запинаясь и путаясь, забубнил малопонятные слова. В смысл никто не вникал, но звучало, как ни странно, успокаивающе. Под это монотонное бормотание Арсений и Илья достали семь ножей – один старинный, с серебряным лезвием, остальные обычные, кухонные, – и бутыли с соленой святой водой. Святой воды оставалось совсем немного, но Илья надеялся, что дело все же не в количестве, а в качестве.

Сначала нужно было вонзить ножи, потом полить тело водой.

– Первый – в сердце, – сказала Вася заторможенным, как во сне, голосом.

Сделать это предстояло Илье: кто еще мог взять на себя такое? Несчастные дети и без того натерпелись. Внутри у Ильи все переворачивалось, но он не мог выказать слабости и страха.

«Не делай этого! Иначе станешь убийцей! Перед тобой всего лишь ребенок!»

Илья потряс головой, отгоняя непрошеные лукавые мысли.

Более не раздумывая, он склонился над вампиром, старательно отводя взгляд от его лица, примерился и вонзил серебряный нож в сердце адского создания.

Лезвие вошло легко – тело было студенистым, как у Марины. Кровь брызнула ярким фонтаном, заливая грудь вампира, обагряя руки и лицо Ильи. Запах, наполнивший подвал, был острым, металлическим, густым. Вампир забился, задергался, колотя пятками и кулаками о деревянный пол.

«Оставь меня, ты, жалкий неудачник! Не смей! Не смей!» – завывал чей-то голос, сводя с ума, разрывая мозг.

– Убирайся прочь из моей головы! – закричал Илья, чувствуя, как внутри него поднимается красная, горячая волна безумия.

«Еще шесть ножей! Как я смогу?»

Дима читал все громче и громче, голос его постепенно окреп, словно у настоящего священника. Он перестал путаться в словах, как будто точно зная, о чем идет речь в молитве.

– Следующий, быстро! – крикнул Илья, намереваясь пронзить горло вампира, и Арсений вложил нож ему в руку.

Когда Илья снова воткнул свое оружие, огромные, налитые кровью глаза существа широко распахнулись. Рот тоже раскрылся: челюсти разошлись широко, как у пираньи, и оттуда хлынул поток крови. Вампир пронзительно верещал, и этот звук ввинчивался внутрь, как сверло, проникал под кожу, заставляя плоть отделяться от костей.