Александр А. - Шатун [СИ]

Вернувшись на кухню, Алеша сел снова за стол напротив своей бабушки. Взяв в руку предварительно скрученный в трубочку блин, ложкой нанёс на него варёную сгущёнку. С большим блаженством вкусив блин, он запил его чаем. Спустя несколько минут в замочную скважину входной двери кто-то вставил ключ, тихо его поворачивая, замок начал производить характерные щелчки, работающие на открывание.

— Бабушка! Кто там пришёл? — спросил Алёша у бабушки.

— Не знаю. А ты сходи посмотри.

Алёша, положив откусанный блин на тарелку, вышел в коридор. Он замер на месте, смотря вперёд. Человек зашёл и устремил свой взгляд на Алёшу. Они стояли неподвижно, смотря друг на друга. У обоих по щекам потекли слёзы. Спустя ещё мгновение Алёша ринулся вперёд, бегом он прыгнул в объятия этому человеку и, всхлипывая, произнёс:

— Мамочка, мамуля! Немного помолчав, он вновь произнёс. Я тебя никогда больше никуда не отпущу! Ты поняла меня? Никогда!

— Я знаю это, сыночек, знаю, — прошептала ему на ухо Люба.

Светлана наблюдала за ними, облокотившись плечом о дверной проём кухни. Она улыбалась, и слёзы скатывались по её щекам. Она пока что не смирилась с потерей сына и с случившимся, целый месяц она размышляла над произошедшим. Светлана была счастлива, что Люба в итоге осталась жива, когда ей вновь позвонили из полиции и сообщили, что Люба и Потап находятся в больнице, а её сын вообще в крайне тяжёлом состоянии, она чуть не сошла с ума в первую очередь от непонимания и во вторую от шока, после того как ей объяснили всю произошедшую ситуацию. Ей пришлось съездить в Псков на один день, пообщаться со следователем и навестить своих детей в больнице. Потап находился в тяжёлом состоянии и не приходил в себя, а, увидев Любу и то, насколько она пострадала от всего, ведь шрам на её шее навряд ли заживёт очень быстро, она не смогла найти слов, а только вновь упала на колени перед ней, произнеся слова: «Прости. Прошу тебя, прости, доченька, я не могла и предположить». В течение всего месяца она вспоминала свою жизнь и все свои ошибки, связанные с воспитанием детей, и тем, насколько она летала в облаках, думая, что всё делает правильно, и не замечая роковых ошибок и того, что происходит на душе у её собственных детей. Прошёл всего месяц, но она поняла, что очень любит обоих своих детей в любом случае, но, несмотря на произошедшее, ещё потребуется какое-то время, чтобы полностью адаптироваться к новой жизни.

— Ну что! — произнесла Светлана с улыбкой, — давай раздевайся! А то блины стынут! Сказав это, она отпрянула от проёма и последовала внутрь кухни для того, чтобы налить ещё одну чашку чая.

Люба сняла верхнюю одежду и обувь, затем прошла для начала в ванную комнату, для того чтобы помыть руки, прежде чем зайти на кухню. Всё это время Алёша находился рядом с ней, не отходя ни на шаг. Он столько всего хотел ей рассказать, что не знал, с чего начать, будто боялся, что не успеет, и мама вновь пропадёт. Вместе они прошли в кухню и сели за стол, Люба почувствовала приятный аромат бергамота, и в её желудке немного заурчало.

Светлана заметила, что Люба намеренно не стала снимать с шеи шёлковый шарф, по-видимому, для того чтобы не травмировать психику Алёши. Да, это ещё много лет будет напоминать им всем о том, что произошло.

— Мама, а почему ты не сняла свой шарф? — произнёс Алёша, сделав глоток чая.

Люба и Светлана понимающе переглянулись.

— Ой, он такой красивый и удобный, что мне захотелось его оставить, — ответила Люба, придумав это на ходу. — А что, разве не красивый?

— Красивый, красивый. Мама, ты кушай блинчики, они очень вкусные, бабушка очень старалась, когда готовила их.

— Да, очень старалась! — подтвердила Светлана, улыбаясь.

Люба, сложила блин в треугольник и, положив на него ложку варёной сгущёнки, откусила кусок. У неё всё ещё оставался страх от боли, которую причиняла ей любая еда месяц назад и которая сопровождалась примерно две недели. Месяц назад её гортань была очень сильно повреждена от того, что она мечтала забыть так же, как и забыла о том, что происходило, когда она находилась в лесу. Прожевав кусок, она его проглотила, затем сделала глоток из чашки, она поняла, что переживала напрасно, боли не было.

Месяц назад, находясь ещё, как оказалось, в старой заброшенной военной части, Люба лежала, уперевшись о батарею на четвёртом этаже казармы. Пребывая в шоковом состоянии, она смутно помнила, как врачи скорой помощи вместе с Василием Игнатовичем и другими полицейскими спустили её и Володю вниз. Их посадили в разные автомобили скорых, поэтому она не знала, куда отправили Вову, она знала лишь, что её привезли в ту же самую больницу, где она находилась ещё утром того же дня. Оказав ей всю необходимую первую помощь, её вновь разместили в палате терапевтического отделения. Уснуть в первую ночь ей помогло лишь обезболивающее и успокоительное, о которых ей пришлось попросить медсестру. На утро её навестили сотрудники полиции, для того чтобы разобраться в произошедшем, на все её встречные вопросы о Вове, которые ей приходилось задавать шёпотом сквозь резкую боль в гортани, они не отвечали, их интересовало другое, всё то, что происходило там, в старой заброшенной казарме на четвёртом этаже. Через какое-то время приехала мама, она много плакала и говорила что-то не вразумительное, и это было понятно, Люба попыталась представить себя на её месте, но сразу же прогоняла эти мысли. Осознание того, что сотворил её брат, заставлял и её не спать ночами, ведь они да, ругались до этого, но это нормальная практика между братьями и сестрами, но она и представить не могла, что он настолько её ненавидел. У неё из головы не выходил один момент, о котором она забыла, но сейчас вспомнила и решила, что это было отправной точкой для того, чтобы задуматься о его ненависти, которая росла с годами и в данный момент стала находиться на предельной точке. В далёком две тысячи десятом году он приехал со службы домой и в какой-то момент, повздорив, он схватил её за шею и начал душить. Отца тогда не было дома, но была мама, и это как раз-таки и спасло Любу от гибели, так как мама, схватив Потапа, крикнула, что лучше пусть он задушит её. В тот момент он отступил, папе никто ничего не рассказал о том инциденте, поэтому Потап ушёл от этой ситуации безнаказанным. Со временем все начали забывать о произошедшем, так как брат с сестрой разъехались в итоге по разным сторонам, и каждый занимался своими личными делами самостоятельно, не касаясь друг друга, изредка видясь в кругу семьи. Любе казалось, что ситуация с папой должна была сплотить их всех вместе, но в итоге после его ухода они практически совсем потеряли друг с другом связь, несмотря на все попытки Любы наладить взаимоотношения. А Саша, её бывший муж, в конечном итоге был прав, посещала иногда её такая мысль, ведь он говорил, что от Потапа можно было ждать лишь беды, но Люба не верила в это, ведь, несмотря ни на что, она любила его как старшего брата.