Эдуард Веркин - Чудовище с улицы Розы [litres]

Волосатый осторожно положил кобру на клетку.

Змея – опасная тварь. Скорость реакции у змеи гораздо выше, чем у собаки, да и вообще у любого другого существа. Иногда в кино показывают, как какой-нибудь герой ловко перехватывает рукой кинувшуюся на него змею. Это смешно. Перехватить бросок кобры невозможно. Особенно если ты заперт в клетке.

Я приготовился. Отодвинулся в угол. Я разгадал замысел их эксперимента. Увидев змею, любая собака начинает нервничать. Она просто сходит с ума от змеиного запаха. Собака начинает психовать, пробует выбраться, а потом пытается напасть. И змея защищается. Для собаки это обычно заканчивается гибелью. В лучшем случае, параличом.

Кобра сползла на дно.

Я лёг в углу клетки и стал смотреть в сторону. Самое главное – не делать резких движений. Не провоцировать. Я догадывался, что у этих экспериментаторов наверняка припасён шприц с противоядием на случай, если кобра меня всё-таки тяпнет. Или вообще, у кобры удалены ядовитые зубы, и она по части яда неопасна. Но доводить дело до укуса я не собирался, лишний укус, пусть даже неядовитый, мне тоже ни к чему.

Кобра свернулась в кольцо в противоположном углу. Из кольца выглядывала небольшая острая мордочка, на которой поблёскивали глазки. Иногда наружу выскакивал маленький раздвоенный язычок. Мною она совершенно не интересовалась, хотя я прекрасно понимал, что кобра следит за всеми моими движениями. И я тоже сделал вид, что совершенно ею не интересуюсь. Поединок нервов, поединок воли.

Змея лежала спокойно. Неудивительно, ведь змея никогда не нападает просто так. Только если вы её разозлите, или если она хочет есть. Как добыча, я слишком велик, а злить её я не собирался. Как-то по телевизору показывали передачу про индийского укротителя, который прожил в комнате, кишащей болотными гадюками, почти два месяца. И ничего, ни одна гадюка его не укусила.

Мы лежали и смотрели друг на друга. Экспериментаторы сидели на стульях вокруг и с интересом за этим наблюдали.

Так продолжалось довольно долго, наверное, с час. Волосатый то и дело посматривал на секундомер.

– Достаточно, – наконец сказал он. – Забирайте змею.

Лысый просунул руку в клетку, вытащил змею и спрятал её в специальную корзинку. Это лишний раз подтвердило мои мысли о том, что змея не простая. Или ручная, или накачанная успокоительными средствами. Она почему-то и из клетки уползти не старалась.

Я поднялся из своего угла и отряхнулся ещё раз. Не потому, что вспотел, собаки не потеют, просто мне хотелось выгнать из клетки неприятный змеиный запах.

– Его поведение вполне осмысленно. – Женщина записала что-то в блокнот. – Во всяком случае, оно очень расходится с поведением обычных собак, это я могу подтвердить.

– Его поведение не осмысленно, – усмехнулся волосатый. – Дело обстоит гораздо хуже, похоже, что его поведение разумно. Жаль, что мы не можем с ним пообщаться…

– Он хитрый, – снова вставил откуда-то сбоку сторож. – Его этими змеями не проймёшь…

– Большинство собак, как, впрочем, и других теплокровных, боятся змей, – продолжил волосатый. – Боятся и нападают первыми. А он… – Волосатый указал на меня карандашом, – он откуда-то знает, как себя вести.

– Да он всё время телевизор смотрит, – бухнул сторож. – А там чего только не показывают…

– Собака смотрит телевизор? – сразу же повернулся к нему волосатый.

– Ещё как смотрит. – Сторож кивнул на меня. – Если телевизор включён, так просто не отходит. Целыми днями может смотреть. И всё подряд. И фильмы, и передачи всякие. Футбол вот не любит…

– Я тоже футбол не люблю… – растерянно сказал лысый.

– Да. – Чеснок обрадовался вниманию. – Футбол не любит. Новости любит. Как новости показывают, он даже поближе подходит…

– Как интересно, – волосатый оживился. – Я об этом раньше не думал… Телевизор, как своеобразный усилитель умственного развития…

– Обычно бывает наоборот, – заметила женщина.

– Это у людей, – сказал волосатый. – Это людей телевидение отупляет…

Волосатый принялся ходить вокруг клетки.

– Собака смотрит телевизор, – говорил он. – Хотя многочисленные опыты показывают, что собака в принципе не может этого делать…

– Это не так, – поправила женщина. – Последние эксперименты обнаружили отклонения…

– Да-да, – согласился волосатый. – Некоторые собаки различают движущиеся фигурки, слышат звуки, но всё это на уровне зрительного рефлекса, не более… Осмысленно смотреть телевизор способны далеко…

– Он и газеты читает, – брякнул Чеснок. – Я ему даже специально подкладываю…

И лысый, и волосатый, и женщина с карандашом уставились на меня как… Будто я не был собакой, а был существом с восемью глазами и антеннами на голове. Я сделал глупую морду и высунул язык.

– И всё-таки это не подтверждение, – сказал лысый. – Ваша теория так необычна…

– Вы же прекрасно видели, видели своими глазами, что интеллект этого животного на несколько порядков выше, чем у других представителей вида.

– И что?

– И то. Собранные мною данные позволяют с точностью утверждать, что более девяноста процентов животных, напавших на своих хозяев, обладали высоким интеллектом.

– Это натяжка, – улыбнулся лысый. – Прямой зависимости нет…

– И всё-таки я утверждаю, – ответил волосатый. – Я утверждаю, что эта зависимость есть! Чем выше интеллект – тем выше агрессия. И эта агрессия направляется на естественного угнетателя. То есть на нас с вами, на людей. Наши четвероногие друзья пребывали в униженном положении десятки тысяч лет, и сейчас, похоже, они начинают с этим бороться. В обозримом будущем человечество может столкнуться…

– Ерунда, – перебила женщина. – Размер популяции несопоставим. Одно-два животных… пусть даже и разумных, ничего не смогут нам противопоставить.

Женщина внимательно так на меня смотрела.

– Это уж как-то слишком сказочно… – покачал головой лысый.

– В начале двадцатого века не помышляли о полётах в космос. А ведь мы летаем…

– Он всё понимает, – вдруг сказала она. – Понимает, но изображает из себя дурачка. Я думаю, что мы и в самом деле столкнёмся с проблемами.

Они все замолчали и дружно уставились на меня.

– Если человек справился с чумой, – ухмыльнулся лысый, – то он справится и со своими морскими свинками. А подобные случаи будут оставаться единичными.

Женщина снова приблизилась к моей клетке.

– Я буду добиваться разрешения на продолжение исследований, – сказал волосатый. – Это явление надо изучать в более приспособленных условиях. Вы подпишете заявку?

Лысый и женщина подумали и заявку подписать согласились.

Я представил себя, утыканного всевозможными датчиками, приборчиками и другими научными иглами. Что-то вроде современной собаки Павлова. Мне стало грустно, я отвернулся к стене и снова стал вспоминать.