Татьяна Корсакова - Снежить

Гальяно нажал на паузу, но поймать тень так и не смог. По его разочарованному выражению лица было понятно, что попытку остановить мгновение и разглядеть тень в деталях он предпринимал не единожды и всякий раз безуспешно.

– Видели? – спросил он, переводя взгляд с Веселова на Чернова. – Стоп! – Он поднял вверх руку, словно предвосхищая их вопросы, и спросил сам: – Вы мне сейчас ответьте, как на духу, что вы только что видели?

– Тень, – сказали они с Черновым в один голос.

– Звериную, – добавил Веселов не слишком уверенно.

– Может, артефакт? – осторожно спросил Чернов. – На рентгеновских снимках иногда бывает…

– Артефакт с хвостом? – переспросил Гальяно. – С ушами и, мать его, хвостом?! Я бы мог предположить, что это тень от медведя. Ну, мало ли что… игра света и тени. Но хвост! У медведей разве есть хвосты?!

– Есть, – без колебаний ответил Чернов.

– Такие длинные?!

– Короткие…

– Вот! А тут длинный! – Он снова вернулся к началу записи.

– А дальше что? – спросил Веселов, чувствуя, как по спине бежит табун мурашек. То ли от холода, то ли от нетривиальности ситуации. – Что там дальше на записи?

Дальше было эпично, но неинтересно. Триумфальный выезд Чернова, позорный побег медведя, куча-мала с избиением младенцев и мажоров. Никаких теней. Никаких хвостов…

– И псиной от него пахло, – сказал Гальяно задумчиво. – У меня нюх… ну, вы поняли. А там пахло.

– От медведя. – Чернов помотал головой. – От болонки иногда того… пахнет, а тут такая махина.

– Не знаю. – Гальяно выглядел растерянным. – Но, согласитесь, есть в этом что-то… необъяснимое?

– Игра света и тени. – Веселову было проще согласиться с Черновым, чем с Гальяно.

– И колбасит его… – Гальяно не сдавался.

– Колбасит его от дури. – Веселов тоже не хотел сдаваться. Не в этом случае! – Или ты что, думаешь, что этот малолетний урод, помимо всего прочего, еще и оборотень?!

Сказал и самому стало смешно. Взрослые ведь дядьки, а почти на полном серьезе обсуждают такую дичь!

– Ну, не знаю, не знаю! – Гальяно словно бы только и ждал, чтобы ему подкинули еще одну идиотскую версию. – Глаза у него точно звериные. Бывают… Иногда. И Блэк на него… – Он осекся, мотнул рукой, наверное, признавая абсурдность своих измышлений, а когда собрался было снова что-то возразить, входная дверь распахнулась и в комнату решительным шагом вошла Лилия Станиславовна, их гостеприимная хозяйка и здешняя управительница. За ее широкой спиной маячили Эрхан и Волков.

– Доброе утро, ребята! – сказала она неестественно бодрым голосом. – Слышала, получили вы этой ночью боевое крещение?!

Они все разом закивали, одновременно и здороваясь, и соглашаясь с ее утверждением.

– Они к нам захаживают… медведи. Не часто, но бывает. Это ж Крайний Север, тут всякое случается. А вот вы, ребятушки, зачем посреди ночи на двор поперлись?! – Лилия Станиславовна обвела их неодобрительным взглядом. – Как дети малые, честное слово! Уж вы-то, Эрхан, точно должны знать, как оно бывает.

Эрхан дернул головой, не понять, то ли в знак согласия, то ли в знак протеста.

– А если бы он кого из вас покалечил? Или, не приведи господь, насмерть задрал? Что тогда, а?! – Она волновалась, искренне переживала за них, непутевых, точно они были ее детьми.

– Северное сияние, – сказал вдруг Гальяно и сам просиял.

– Северное сияние?.. – Смоляные брови Лилии Станиславовны поползли вверх.

– Мы вдруг поняли, что до сих пор не увидели северное сияние, вот и решили… посмотреть.

– Посреди ночи? – Она не понимала, шутит он или говорит правду.

– Не спалось. – Гальяно виновато пожал плечами. – Иногда так бывает, когда сильно устаешь, не можешь расслабиться. Вы должны нас понять.

Она долго молчала, обводила их гоп-компанию недоверчивым взглядом, а потом, кажется, поверила.

– Дурачье, – вздохнула она беззлобно. – А вам, Эрхан, выговор за недосмотр. Городские мальчики, что с них взять? Но вы-то…

Городские мальчики переглянулись. Так их, крутых путешественников и берсерков, еще никто не оскорблял.

– А еще волк! – В голосе Лилии Станиславовны послышалась тревога.

– Волк? – спросили они все разом: Гальяно, Веселов и Чернов.

– Полярный волк. Кружит вокруг поселка уже несколько дней. – Позавчера его ребята-дорожники видели. Сказали, огромный, с небольшого медведя.

Эрхан недоверчиво хмыкнул, а потом, словно что-то вспомнив, сделался серьезным.

– Понимаю ваш скепсис! – Лилия Станиславовна улыбнулась. – А то ж я не знаю, какого размера бывают полярные волки! Встречаются, конечно, особи выдающихся, так сказать, габаритов, но редко. До крайности редко. Мы тут в поселке решили, что ребята малость преувеличили. Но потом волка увидел Байбал, это охотник из местных. Вот уж кого не заподозришь в преувеличении и хвастовстве! Серьезный человек, старый и опытный.

– Тоже видел этого… лютоволка? – спросил Гальяно нетерпеливо.

– Лютоволка? – переспросила Лилия Станиславовна, а потом ее круглое лицо расплылось в улыбке: – А, понимаю! Мы тут, знаете ли, тоже, – она прищелкнула пальцами, – приобщаемся! – Она снова посерьезнела. – Да, Байбал его видел, сказал – большой волк, очень большой. Сказал, почти метр в холке. Байбал хотел его подстрелить. Такого зверя сразу купят. Спрос сейчас на северную экзотику. Или на худой конец в краеведческий музей можно пристроить. Таксидермист у них там есть очень хороший.

– Ушел? – Эрхан сочувственно покачал головой.

– Ушел! А перед этим одну из собак Байбала порвал. Матерый зверь, опасный. А мне теперь головная боль! Думай, как его от поселка отвадить. Его и этого вашего мишку. – Она немного помолчала, наверное, раздумывая над свалившимися проблемами, а потом хлопнула в ладоши и сказала – Ладно, ребятушки! Собирайтесь, умывайтесь и дуйте в столовку! У нас тут бригада дорожников ночует, если не поспешите, останутся вам только хлебные крошки! – Она коротко хохотнула, махнула рукой и удалилась.

Волкова трясло от ярости. Внешне он был спокоен, но внутри… Лучше не вспоминать, что творилось в душе, когда парень… когда Ник пропал. А когда они его нашли, лишь на несколько минут опередив белого медведя, Волкова накрыл страх. Нет, он не боялся медведя и не боялся за себя. Он боялся за вот этого идиота, боялся, что не убережет, что потеряет щенка, даже не дав ни себе, ни ему шанса на нормальное человеческое знакомство.

Может, из-за этого страха он впервые в жизни промахнулся. И за это тоже теперь себя винил. Себя винил, а щенка был готов придушить.

И Блэк беспокоился. Блэк к пацану относился… Неоднозначно относился. Иногда Волкову казалось, что его призрачный пес жалеет его непутевого братца, а иногда казалось, что ненавидит. Или даже боится. Может ли призрак бояться живого человека? Спросить бы у Арины, но Волков знал, что не спросит, не станет пугать и расстраивать любимую жену. Или спросит, когда вся эта северная эпопея подойдет к концу, когда ни за кого не придется волноваться.